Жизнь и судьба ликвидатора аварии: Григорий Александров

В июле 1986 г. в городе Новозыбков (Брянская обл. России) из запаса были призваны на военную службу 30 человек для участия в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Среди них был Григорий Александров, рассказавший RFI о событиях 25-летней давности, о судьбе ликвидаторов и о жизни родного Новозыбкова, пострадавшего от катастрофы.

Григорий Александров, ликвидатор аварии на ЧАЭС ©www.bryanskrai.ru

25 лет исполнилось с момента самой страшной катастрофы в истории мирного атома – аварии на Чернобыльской АЭС. В ликвидации её последствий принимали участие сотни тысяч человек. 600 тысяч ликвидаторов прошли через чернобыльскую зону за первые 4 года после аварии. Среди них был Григорий Тихонович Александров (ныне член общественной организации инвалидов-ликвидаторов «Чернобыль» России). В зоне Чернобыльской катастрофы он работал летом-осенью 1986 года. Офицера запаса Григория Александрова призвали на военную службу для работы в Чернобыле из его родного города Новозыбков Брянской области России. Призыв запасников в Новозыбкове был объявлен 12 июля 1986 года.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: У нас выбора не было. У нас в армии есть приказ – набираем команду! Было поднято из районов – с Брянской области, Смоленской, Курской, Орловской – со всех областей было поднято некоторое количество людей, которые должны были сформировать наши роты. Ну, а офицерский состав шел по приказу.

Григория Александрова призвали в Чернобыль вместе с 30 земляками. В Новозыбкове в воинской части был сформирован инженерно-дорожный батальон, который был ликвидирован по возвращении из Чернобыля.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: Генерал-майор Киреев, начальник инженерных войск Московского округа нас сформировал здесь, помогал формированию. Он нас встречал, он поблагодарил нас, кто-то получил награды, ну, на этом и все…

Московский инженерно-дорожный полк, с которым Григорий Александров прибыл в Чернобыль, занимался среди прочего строительством водозащитных сооружений для фильтрации воды в районе Припяти.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: Мы там строили дороги, дамбы и т.д. Пришло время, пришлось послужить в этом месте, в этой части, где нужно было, где нужны были наши силы, умы. Ум приложить, наши возможности, старание. Мы это все выполнили. Все сделали.

Пришлось Григорию Александрову побывать и в самой опасной зоне – в районе самого четвертого энергоблока.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: Наш батальон, вернее, наш полк – в полк входило 3 батальона – располагался в 8 км от станции. В западном районе ветер уходил в другую сторону, поэтому там считалась зона «более чистой». Но если карту посмотреть – никто ничего не знает точно, короче говоря. 3 месяца полк находился в этом распоряжении. Выполнены работы. Там были зоны 1-я, 2-я, 3-я, 4-я, 5-я. Пятая зона – это территория станции. Вот мой батальон и моя рота непосредственно принимала участие в очистке территории самой станции: очистке крыши. Со Злынки у нас парень там на трубу лазил. В октябре нам пришлось выполнить тот объем работ, который требовался в то время. Я не хочу сказать – нужно это было или не нужно. Это нужно было, наверное. Поэтому каждый выполнял то, что ему было поставлено.

Понимали ли ликвидаторы Чернобыльской аварии в 1986 году, на что они идут и чем рискуют?

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: 90% личного состава, офицеры – само собой – и личный состав на 90% — я вам сразу говорю – понимали, да. Ты идешь на крышу – это очень сложный участок, ты не знаешь, сколько ты получаешь там (облучения) за 3, за 2 минуты, за 5 минут. Но каждый шел и каждый понимал, что нужно эту задачу решить, выполнить, а уже что потом будет – будем разбираться потом.

Из Чернобыля Григорий Александров вернулся в родной Новозыбков. По стечению обстоятельств город попал в зону радиоактивного загрязнения. Из российских городов Новозыбков сильнее всего пострадал от последствий катастрофы и получил мрачное название «эпицентра российского Чернобыля». Город попал в «зону отселения» по чернобыльской классификации пострадавших территорий. Безуспешными оказались попытки ликвидаторов перебраться из зараженной местности в безопасные территории.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: В 1987-89 годы у нас были попытки на общественных началах, через нашу организацию мы пытались это «пробивать», выселяться куда-то. Но понимаете, переезжать в те жилые места, которые нам предлагали, не было смысла. В Брянске нам сразу сказали: «Для вас строится дом». Он построился, но, оказалось, что его заселили другими людьми. То есть у нас не было никакой перспективы выехать отсюда. А за свой счет мы в то время не могли уехать. Те, кто принимал в 1986 году участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, это сейчас люди, которым кому-то там далеко за 50. Уже смысла нет. Детей кто-то куда-то отправляет в другие зоны, а сами мы уже, наверное, останемся здесь. Потому что в этом возрасте менять место жительства очень сложно.

В интервью РФИ Григорий Александров рассказал о жизни Новозыбкова, об отношении земляков к радиационной беде и к тем скромным льготам, которые они получают за проживание на зараженных территориях.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: Как говорится, я уже человек такого возраста, что мне не страшно. Я вам скажу: люди называют их «гробовые». Эти деньги они называют «гробовые». Получают доплату определенную. Допустим, хозяйка, которая 300 или 400 рублей в месяц получает «лишних» денег, считает – это хорошо. Хоть так вот государство нас обеспечивает. А в принципе, конечно, деньгами этого не возместить. Нужно для людей создавать условия. Слава Богу, у нас то кому-то путевочку, более или менее, стараются дать… Администрация области, города старается как-то. Но, понимаете – город более 40 тысяч, каждого человека нельзя обеспечить.

25 лет спустя после Чернобыльской аварии продолжают ли ликвидаторы ощущать особое внимание к себе?

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: Лично я на себе ощущаю. У нас наше здравоохранение, наш отдел здравоохранения к нашим ликвидаторам относится очень хорошо. Если есть возможность дать какие-то лекарства – нам во всем помогают. В Брянск я приезжаю в диагностический центр – там приехал, показал свои документы и все. У нас, в этом отношении, здесь все поставлено, я считаю, нормально.

Но достаточно ли одного внимания врачей людям, которые прошли через «чернобыльский ад» и живут, медленно угасая от болезней? Не забывает ли общество о том, что сделали эти люди? Не ранит ли своим равнодушием тех, кто совершил настоящий подвиг, считая, что просто выполнял свой долг? Об этом заставляют задуматься слова Григория Александрова.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: 1986-87 год. Люди, которые отработали на Чернобыльской станции, наш батальон – 97% — отработали на самой крыше. Люди «хватанули» там дозу радиации. Кто-то выжил, кто-то не выжил. Кто-то больше дозу получил, кто-то меньше. К ним какое отношение? Это не просто я бью себя в грудь – я ликвидатор! Просто отношение должно быть: да, этот человек, действительно, вышел, ничего не болит (когда выходишь, ты ничего не понимаешь, ничего тебя не трогает, ничего не волнует). Ты свою задачу выполнил, вышел, пришел в себя. А через два года начинаешь болеть. Понимаете, ты должен выполнить свой долг, за тобой Родина, дети, жена, мать, дедушка, бабушка. Ты должен это сделать. Мы тогда жили в едином Союзе, Украина это или Белоруссия – это нам было все равно.

Как жить, сознавая необратимые последствия трагедии и, может быть, свою собственную обреченность? Этот груз с души не снимут медицинские обследования, путевки и доплаты. Есть ли в Новозыбкове специальный центр психологической помощи ликвидаторам чернобыльской аварии?

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: В городе нет. Такого центра нет. У нас есть центр «Радимичи». Туда можно обратиться, там есть свои психологи.

RFI: Это общественная организация.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: Да. А так, конкретно, чтобы какой-то был создан кабинет, чтобы пришел и там «разгрузился»… У нас был период где-то в 1989: к нам приезжали из Москвы из Института Пирогова психологи, терапевты, невропатологи. С ними когда разговариваешь – они тратили 40-50 минут на одного человека на прием. С ними было, действительно, и общаться приятно. Теперь такого у нас в городе нет. А хотелось бы этого для людей, которые теряют надежду, у которых заболевания – такие бывают вещи, что лучше их никогда не переносить. А если бы был какой-то врач-психолог, к которому ты пришел непосредственно, побеседовал, «разгрузился» — тогда человек, может быть, лишние 5 лет прожил бы.

Правда, помнит о ликвидаторах аварии православная церковь. 26 апреля в новозыбковском соборе неизменно проходит служба, на которой поминают уже усопших и молятся о здравии выживших.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: У нас отец Владимир – храм Святого Михаила, центральный храм – это человек, который действительно лет 10, может, даже больше, 26 апреля проводит службу. Мы приходим, он говорит: «Вам ничего не надо, и свечечки дадим, только приходите все». Он действительно отслуживает молебен. Я не очень-то церковный человек, но я знаю: я прихожу, креститься не надо, я там встал в сторонке, постоял. Приятно то, что список дадим, он всех зачитает, обо всех расскажет. Это очень приятно, это очень-очень действует морально на людей, которые находятся в этот момент в церкви.

Четверть века спустя после катастрофы ученые и политики так и не пришли к единому мнению о числе погибших от последствий Чернобыля. Называют цифры от 4 до 400 тысяч жертв. Но человеческую цену Чернобыля можно оценить и по статистике малой – на примере небольшого райцентра Новозыбков, куда в 1986 году после аварии вернулось около 30 ликвидаторов.

Григорий АЛЕКСАНДРОВ: Из нашего города там было 32 человека призвано. Именно из нашего города. Район я сейчас немножко не помню. В живых осталось 9 человек. Я вам объясняю — в живых осталось 9 человек. Остальные у нас потихоньку уходят. Из жизни.