29 января в парижском пригороде Кремлен-Бисетр в пятый раз вручили премию «Русофония» за лучший перевод с с русского на французский язык. Лауреатами премии стали переводчицы Люба Юргенсон за перевод эссе Владимира Топорова «Апология Плюшкина» и Жюли Бувар за перевод романа Дмитрия Бортникова «Синдром Фрица».Вручая премию молодой переводчице Жюли Бувар, писательница Аньес Дезарт сказала, что точность перевода «непереводимого», по ее мнению, романа Дмитрия Бортникова была бы достойна премии Луи-Фердинанда Селина, если бы такая существовала. В интервью РФИ Жюли Бувар рассказывает о своей реакции на первую премию, франко-русских корнях и трудностях перевода.
RFI: Первый вопрос, разумеется, о вашей реакции на эту премию.
Жюли Бувар: Я, конечно, очень тронута. Во-первых, это моя первая такая официальная премия, а мы все – люди слабые, поэтому получить премию жутко приятно. Во-вторых, очень часто, когда переводчик получает премию, это касается переводов, которые его глубоко не затронули. В моем случае это касается текста – романа Бортникова «Синдром Фрица», который меня поразил. Первый раз, когда я его прочитала, мне было двадцать лет, и я очень давно хотела его перевести. Я ждала где-то лет семь, чтобы осуществить это желание, поэтому в этот перевод я вложила очень многое. Конечно, я вдвойне рада, что получила премию – символическую и официальную - именно за этот перевод.
RFI: Пришлось так долго ждать, потому что издатели не хотели переводить?
Жюли Бувар: По разным причинам. Во-первых, когда в первый раз я захотела перевести эту книгу, я была никем, у меня не было публикаций. Потом, когда они появились, перевели второй роман Дмитрия Бортникова «Свинобург», но не первый, не «Синдром Фрица». «Свинобург» перевел известный французский переводчик, поэтому было не до «Синдрома Фрица». Потом были какие-то предложения, которые, по разным причинам, не реализовались. И вот в прошлом году самым естественным образом Фанни Мосьер, ассистентка Веры Мишальски в издательстве Noir sur Blanc (это крупнейшее издательство славянской литературы) куда я прислала отрывки, сказала, что они берут книгу.
RFI: Расскажите, как вы стали переводчиком. Я прочитала, что вы родились в двуязычной семье.
Жюли Бувар: Я, действительно, родилась в Москве, в русскоязычной семье. Мой отец-француз всегда говорил со мной по-русски, поэтому русский был языком семьи. Я никогда не учила русский язык в школе, но я научилась читать, в детстве я жила в России по пять месяцев в год. Когда мне было 18 лет, я думала, что я такой специалист по русскому языку, что я все знаю, и, попав в гуманитарный вуз, я сказала, что возьму русский как первый язык, вообще не буду работать, потому что я все знаю, и тут я поняла, что я ничего не знаю. Мне стало очень стыдно, и я решила действительно заняться русским языком. В том же году, прекрасный преподаватель (царствие ей небесное, она умерла несколько лет тому назад), открыла во мне страсть к переводу, сначала просто к школьному переводу. Она так его преподавала, что я открыла для себя вот этот переход от одного языка к другому, то есть от одного мира к другому. Я себе сказала: да, если бы я могла как-нибудь этим заняться…
Потом я попала в Сорбонну и в Сорбонне я открыла для себя чудо (я не знала, что такое существует): семинар художественного перевода. Этот семинар был открыт Жаком Котто, крупнейшим специалистом по Достоевскому в 1969 году, это был первый переводческий семинар по русскому языку во Франции. Благодаря этому семинару и своим ученикам, Жак Котто опубликовал весь Серебряный век. Я попала к его ученице, переводчице Анн Колдефи-Фокар, и это решило мою деятельность, скажем так. Потому что для меня перевод – это, все-таки, не профессия, я не хочу жить переводами, так как я предпочитала бы выбирать то, что я хочу переводить, поэтому этим жить нельзя, но это, действительно, деятельность и страсть.
RFI: Аньес Дезарт, когда вручала вам премию, сказала, что человек, который так как вы перевел книгу Бортникова, наверняка умеет писать. Я думаю, что она имела в виду писательское мастерство. Есть ли у вас мысли заняться писательской деятельностью? А может быть, вы уже что-то написали?
Жюли Бувар: Я понимаю ваш вопрос. Скажем, что я люблю говорить о вещах, которые свершились. Я была очень тронута этим комплиментом Аньес Дезарт, но я считаю, что переводчик – это, все-таки, не писатель. Переводчик работает на писателя, точнее на слог писателя. Это разные вещи. Конечно, это подход к языку с точки зрения искусства, но переводчик – не писатель. А что касается моих возможных желаний в этой области, то я предпочитаю говорить о конкретных вещах.
RFI: Вы сказали, что перевод – это не ваша профессия, раз вы не имеете возможности выбирать. Если не перевод и не писательство, то что тогда? Преподавание?
Жюли Бувар: Да, я бы хотела преподавать. Я уже преподаю русский язык.и литературу. Для меня во Франции, это некий фронт действия, потому что французское общество дает все меньше и меньше места для того, что Пушкин называл «необходимые забавы», то для того, что, может быть, не входит в политику экономики, но то, что, как мне кажется, абсолютно необходимо человеку, абсолютно необходимо гражданину. Для меня русский мир достаточно универсален, чтобы быть необходимым во Франции, поэтому если своими маленькими возможностями, я могу как-то сопутствовать этому, я это сделаю.
RFI: Вы работаете сейчас над новыми переводами современных авторов?
Жюли Бувар: Не современных, нет. Есть разные проекты, современных пока что нет, но наверняка будут, потому что я считаю, что у современной российской литературы огромный потенциал. Она очень интересная, очень много разных авторов, есть некая динамика, это не «маразматичный» книжный мир. Есть разные вещи, есть совсем неинтересные, есть медийные, есть эпатажные, но есть, я так думаю, настоящие писатели.
RFI: Кто вам нравится, и кого вам бы хотелось переводить?
Жюли Бувар: Я не могу так сказать кого…
RFI: Например, вы переводили Наталью Журавлеву.
Жюли Бувар: Да я переводила Журавлеву, и я была очень рада переводить именно эти рассказы. У меня нет таких авторов, которых бы я хотела переводить, потому что это не авторы, а вещи – сами вещи! Бортникова я узнала через его роман, для меня Бортников – это был «Синдром Фрица», и я очень хотела переводить именно эту вещь, поэтому все зависит от моих чтений.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться