Авиньонский фестиваль — это не только спектакли. В его официальной программе каждый год — встречи с артистами, литературные чтения и выставки. В музее основателя фестиваля Жана Вилара в этом сезоне идет выставка в честь одного из самых почитаемых во Франции российских драматургов — Антона Чехова. О выставке RFI рассказали директор музея Жак Тефани (Jacques Téphany) и ответственный музея за связи с прессой Родольф Фуано (Rodolphe Fouano).
Родольф Фуано подчеркивает, что целью было показать малознакомого во Франции Чехова.
Родольф Фуано: «Выставка подготовлена по инициативе культурного агентства при МИДе Франции CulturesFrance в сотрудничестве с нашим музеем в рамках года России во Франции. Выставка, как мы надеемся, предлагает оригинальный подход к видению во Франции творчества Антона Павловича Чехова, 150-летие которого отмечается в этом году.
Экспозиция организована в сотрудничестве с четырьмя российскими музеями. Мы ездили в Россию познакомиться с их коллекциями. Мы отобрали только некоторые экспонаты. Нам не хотелось делать очередную «классическую» чеховскую выставку. При том, что мы в Авиньоне, мы хотели представить Чехова-драматурга. Наконец, не будучи специалистами по Чехову, мы постарались рассказать о том, как Чехов появился на сцене во Франции — начиная с Жоржа Питоева и заканчивая современными режиссерами Аленом Франсоном и Эриком Лакаскадом. Но мы хотели рассказать и о другом Чехове. Другом — значит, в первую очередь, — новеллисте. В общей сложности он написал около 600 новелл и рассказов. На французский была переведена только половина из них. Хотелось рассказать и о Чехове-враче и о Чехове-участнике сахалинской переписи. Его гуманизме, его внимании к увиденному. Тесно общавшийся с Горьким и Толстым, Чехов не разделял их политических взглядов».
Директор дома-музея Вилара провел по залам выставки лично. Выставка начинается миниатюрной березовой рощей, с пеним птиц, отзвуком голосов и музыки.
Жак Тефани: «Это монтаж записи к фильму Михалкова „Неоконченная пьеса для механического пиантно” с музыкой Чайковского, Бетховена и русскими народными песнями. Природа, шумы. Правдивость отображения жизни в театре, столь важная для Станиславского, которую будет так оспаривать Чехов. Мы начали экспозицию с природы и почти с натурализма.
В следующем зале размещены замечательные фото современной России. Работы авиньонского фотографа Оливье Мартеля. Книга академика Фредерика Фернандеза с этими фотографиями вышла под названием „Русская душа”. Это замечательная аналитическая работа о феномене русской души. Взгляд с точки зрения французов. Ведь не существует понятия „итальянской”, „французской” или „испанской” души. Даже если каждая из этих стран, безусловно, имеет свою собственную „душу”. Но понятие „русская душа” — нечто особенное. Составляющей этой „души” остается громадность просторов, которую мы символически представили на полу следующего зала. На входе в зал мы в Таганроге, на выходе с другой стороны — на Сахалине. Нужно почувствовать, что между ними все же расстояние в 5 тысяч километров. Я думаю, что в видении Чеховым человека содержится эта огромность. Чехов писал так детально, как бы пунктиром, так близко к людям. Эта человечность символически опирается на огромность самой большой страны в мире».
Выставка называется «Загадка Чехова». О какой загадке идет речь?
Жак Тефани: «Это своего рода намек. Сначала мы хотели назвать выставку „Для каждого — свой Чехов“. Но потом подумали, что, в принципе, можно это сказать и про Мольера, и про Шекспира с Толстым. Но все же, в каждом из нас есть свой Чехов. Мы остановились на „Загадке Чехова“, так как, встречаясь с режиссерами, друзьями из России, мы говорили о Чехове (по правде сказать, вот уже год я говорю только о нем), и всякий раз в разговоре мы подходили к констатации, что трудно определить, из чего состоит „феномен“ Чехова. Трудно его объяснить, дать составляющие явления. Можно понять, как писали Гюго, Бальзак или Толстой. Но стиль Чехова непонятен, загадочен. Слово „загадка“ постоянно возвращалось. И мы подумали: „Загадка Чехова“ — звучит неплохо. В действительности, жизнь Чехова — очень короткая и банальная. И в то же время совершенно из ряда вон выходящая. Я по случаю выставки написал небольшой текст о том, что мало кого из писателей можно было бы назвать себе подобным, своим братом… А о Чехове так сказать можно».
Четыре русских музея предоставили Авиньону редчайшие документы. Московский Бахрушинский, Литературный, музей МХАТА (в том, что касается Станиславского Нимеровича-Данченко и Книппер),а также музей «Мелихово».
Жак Тефани:
«Здесь дюжина фотографий, которые мы увеличили практически до натуральной человеческой величины, чтобы приблизить персонажи к нам сегодняшним. Замечательный фотопортрет Станиславского и Чехова, читающего „Чайку“. Мы знаем сегодня, что они позировали фотографу. Но фото волнует, потому что на снимке в углу мы видим Мейерхольда, который будет через 30 лет расстрелян. Фото театральных постановок, а также фотографии из семейного альбома Чехова в Таганроге. А с другой стороны — репортаж с Сахалина, социологическая перепись, потрясающая работа Чехова. Мы знаем, что Сахалин был таким же местом ссылки, каким была для Франции Кайенна. Чехов провел на месте опрос, составив 10 000 карточек. Привез результаты в Москву. Непонятно нам сегодня то, почему он, увидев на Сахалине условия содержания каторжных, возмущаясь их положением, не станет, как Гюго, автором произведения, подобного „Отверженным“, или, как Толстой, не напишет „Войну и мир“. В его произведениях не появится политического аспекта проблематики человеческого бытия. Он интересуется политикой, но, вернувшись с Сахалина, Чехов не создаст произведения в стиле Горького. Это трудно объяснить. Это загадка.
Следующий зал посвящен Чехову-автору новелл. Когда готовилась выставка, многие сказали — „отлично, мы остановимся на постановках в театре трех-четырех главных пьес“. Мы поняли тогда, что все будут ждать именно этого. А ведь Чехов-автор рассказов столь же, если не более, важен, чем Чехов-драматург. Поэтому мы организовали этот зал по принципу книжного магазина с двумя десятками отрывков из текстов на выбор. Здесь посетитель может познакомиться с Чеховым-автором новелл. И если после выставки у него появится желание купить книгу в нашем киоске в саду, мы будем считать, что выполнили нашу задачу. Французы будут читать Чехова-новеллиста, а не только драматурга».
На выставке можно также увидеть предоставленные российскими музеями сценические костюмы Книппер-Чеховой и Станиславского, макеты и эскизы театральных декораций. В одной из последних комнат — короткое напоминание о Жане Виларе. В 1956 году он первым поставил пьесу «Платонов» на французской сцене. Он назвал свой спектакль «Сумасшедший Платонов».
Жак Тефани: «Поль Кантен привез Вилару никому тогда неизвестный текст пьесы, в которой не было первого акта. Вилар так и не узнал, что первый акт пьесы существует. Но современники говорили, что он создал удивительного Платонова — смешного и безутешного. Я хорошо знал Вилара и думаю, что это очень чеховский персонаж. На сцене и в жизни — человек, бывший с вами, и в тоже время остававшийся неосязаемым. Видите ли, есть не только загадка Чехова, но и загадка Вилара».
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться