Кафтан князя Юсупова оказался России не по плечу

Коллекция Феликса Юсупова и его жены Ирины продана 4 ноября в парижском аукционном доме Drouot. «Я хотел бы, чтобы она вернулась в Россию», — сказал наследник князя, Виктор Контрерас, выставляя собрание на продажу. Этого не произошло.

Распродажа коллекции Феликса и Ирины Юсуповых. Париж, 4 ноября 2016 г. Guelia Pevzner

Действительно, кому нужны лампы, заколки и табакерки, если не знать, кто такой Феликс Юсупов, ближайший родственник царя и, возможно, убийца Распутина? Однако в России не нашлось человека (или организации), которые купили бы коллекцию целиком. А ведь эти вещи представляют интерес, только если их собрать вместе — и это память не о дворцовых закулисных трагедиях, а о судьбе русской эмиграции.

Главный лот коллекции князя Феликса Юсупова – костюм боярина, в котором князь появился на балу в Лондоне в 1912 г., — ушел на парижском аукционе за 62 000 евро. Человек, купивший кафтан русской работы и вышитые кожаные сапоги с подковками, обладал жестким русским «р» и непроницаемым взглядом, которые явно порадовали бы любителей шпионских кинофильмов. После кафтана он сторговал еще и пару княжеских пижам и сорочек. Недорого, по 200 – 400 евро. По рукам разошлись письма, фотографии, несколько булавок для галстуков, флаконы с еще сохранившимися на дне духами.

Назвать проданные с торгов вещи Юсуповых «коллекцией» можно только разве что в маркетинговых целях. Многие дома «белой эмиграции» в Париже, в основном, обставлены точно такими же предметами: несколько случайных изящных вещиц, милые акварели с ностальгическими российскими пейзажами, намоленные иконы святых покровителей семьи, не представляющие художественной ценности. Никто их специально не собирал, это обиходные предметы, семейные реликвии. У кого что сохранилось. Феликс Юсупов, единственный наследник княжеского рода Юсуповых, получил в наследство состояние, которому позавидовали бы саудовские принцы. То, что действительно являлось его «коллекцией», осталось в России. «Дворец б.кн. Юсупова, находящийся на набережной р.Мойка д.92/94, представляющий художественно-исторический памятник и заключающий собрание картин и предметов художественного значения, объявляется национальной собственностью и переходит в ведение Комиссариата Просвещения по делам музеев и охране памятников искусства и старины», — писал Луначарский в 1919 году.

К концу 19 века юсуповское собрание представляло собой одну из самых значительных коллекций декоративного искусства в России. «70 пудов различного рода предметов из серебра, 33 фунта золота, а также 4 ящика с драгоценностями», как указывалось при экспроприации в описи, составленной сотрудниками ВЧК и оперативного комсомольского отряда. Большинство предметов были доставлены в Эрмитаж, где находятся и сейчас. В списке из архива Эрмитажа от 1922 года серебра и других изделий прикладного искусства и миниатюр из коллекции Юсуповых — свыше 13600 номеров. Впрочем, некоторые предметы в процессе экспроприации до музея так и не дошли.

«В сейфе хранился масонский диплом Александра I»

В 1990-е годы о Юсупове и его завещании мне рассказал Николай Васильевич Вырубов, который был душеприказчиком князя (или одним из его душеприказчиков). Рассказ начался с блуждавших в советской России и специально распространявшихся слухах о вывезенных «белой» эмиграцией за рубеж несметных сокровищах. «Мы бежали, кто как мог, — рассказывал Вырубов, — в России мы голодали, и даже то немногое, что оставалось после экспроприации, было продано за хлеб. Мой дед, губернатор Орловской области, увез с собой в эмиграцию только ордена и хвост лисы, убитой на последней охоте в родовом имении Спасское-Лутовиново. Пожалуй, увезти с собой хоть что-то смог только Феликс Юсупов. Он уплывал из Крыма на том же линкоре «Мальборо», который прислала за императрицей-матерью британская королевская семья, а в Крыму у него были имения».

Потом, уже в Париже, Феликс и Ирина Юсуповы все продали, нужны были деньги на жизнь. В том числе, две картины Рембрандта, которые находятся сейчас в национальной галерее в США. Основанный ими модельный дом IrFe, где манекенщицами работали женщины из русских дворянских семей, должного благосостояния так и не создал. Тем не менее, в отличие от многих эмигрантов, оказавшихся во Франции без средств, Юсуповы купили дом в Париже (на улице Пьера Герена), который, по-видимому, принадлежит наследникам и сейчас.

Хранившийся там архив был куплен в 2014 году фондом Виктора Вексельберга «Связь времен» и передан Росархиву. В архиве есть фотографии, рукописное заявление об отречении от престола Николая II и заявление об отречении его брата, великого князя Михаила Александровича от 16 марта 1917 года, полная переписка Феликса Юсупова с женой — несколько сотен писем (с 1914 по 1960 год), а также письма членов императорской семьи и вдовствующей императрицы Марии Федоровны о событиях того периода, революции, об убийстве царской семьи и эмиграции.

«После смерти Феликса Юсупова мы вместе с его дочерью Ириной поехали в Швейцарию вскрывать по завещанию сейф в банке. У семьи была надежда, что там лежит что-то представляющее ценность. Когда сейф открыли, оказалось, что там содержится один документ. Это был масонский диплом императора Александра I», — продолжил Вырубов. На мой вопрос о том, где этот документ сейчас, он ответил: «Я отдал его тем, кому он принадлежит».

Убил – не убил?

Друо (Drouot) — главный парижский аукционный дом. Двадцать залов на трех этажах, в один заносят стулья, в другом скучают книги, в третьем не пробиться — идет продажа старинных часов. В зале номер четыре — коллекция князя Феликса Юсупова. Того самого Юсупова, который «убил» Распутина. Для российских социальных сетей в этом и состоит главная сенсация. За день до этого здесь же продавалась коллекция князя Демидова, но внимания рунета не привлекла. В соседнем с «юсуповским» зале Drouot выставлены на обозрение предметы из библиотеки Пьера Берже ( одного из основателей дома моды Yves Saint Laurent и спутника жизни Ива Сен-Лорана), среди них прижизненное издание «Евгения Онегина» и прижизненные же издания Гоголя, Толстого и Тургенева. Они будут проданы 8 ноября, но о них тоже русскоязычных сообщений не найти.

Зато убил или не убил Юсупов Распутина, — обсуждение проходит яростно. С одной стороны, согласно собственным воспоминаниям князя, точно убил. С другой, верить в это никому не хочется, получается не благостно. Хочется обсуждать гомосексуализм Юсупова, подразумевать связи, припоминать, как в младенчестве его одевали в платьице, делать далеко идущие выводы. «Гомик, который по приказу англичан убил Распутина», — подводят итог комментаторы в рунете.

— Князь Юсупов, убили ли вы Распутина?
— Да.
— Сколько вам лет, князь?
— Около восьмидесяти.
— Сколько лет вам было, когда вы убили Распутина?
— Двадцать девять.
— Князь, являетесь ли вы членом российской императорской фамилии?
— Нет, но моя жена — племянница императора Николая II.
— Княгиня, знали ли вы о замысле вашего мужа?
— Да.
— Одобряли ли вы этот замысел?
— Да.
— Княгиня, неоднократно говорилось, что вы послужили некоторого рода приманкой, чтобы заманить Распутина в тот вечер, когда его убили.
— Ничего подобного, это совершеннейшая неправда. Меня тогда даже не было в Петербурге, я была в Крыму.
— Князь, когда сейчас, подходя к концу жизненного пути, вы думаете о Распутине, какое чувство к нему вы испытываете?
— Отвращение.
— Преследовали ли вы личные интересы, убивая Распутина?
— Нет, у меня не было личных интересов.
— Князь, поступили ли бы вы так же, если бы должны были принять подобное решение в подобных же обстоятельствах?
— Да.

Интервью Феликса и Ирины Юсуповых французскому телевидению, 1967 год.

Любовь, которую князь через всю жизнь пронес к жене, и верность присяге и короне, которая, возможно, толкнула его на убийство, интереса не вызывают. Не обсуждается и сам факт, что княжескую семью выкинули за пределы страны, что она была вынуждена торговать семейными альбомами. Что государство, претендующее на преемственность c царской Россией, не попросило у всех этих людей (не обязательно княжеского происхождения) прощения. Что наследие «белой» эмиграции вовсю используется в идеологических целях, как в недавнем «письме русской эмиграции против русофобии». Иногда от имени уже ушедших ее представителей. Пока еще были живы те, кто имел право говорить от ее имени, один обладатель громкой русской фамилии, чья мать погибла в 1917 году, едко ответил на приглашение приехать из Парижа в Москву на «Конгресс русских»: «Приехать на „Конгресс русских” не могу, потому что я древнего татарского рода». И добавил: «Кто эти люди, каким правом приглашать меня в мою же страну, в Россию, они обладают?»

Теперь интернетные «патриоты» бьются за возвращение на родину каждой княжеской пуговицы (пуговички с рубашки убитого наследника Алексея, действительно, были в части собрания, купленной Вексельбергом, но парадокса в возвращении вещей убитого в страну, не прошедшую через покаяние, пищушие не замечают). Их оппоненты, напоминая о состоянии отечественных музеев, комментируют: «Пусть лучше в Париже останется, целее будет!»

В зале, где оценщик разворачивает перед публикой рубашки князя Юсупова, людей много, русская речь, российские телевизионные камеры. Не важно, что по сравнению с настоящей юсуповской коллекцией, содержащейся в Эрмитаже, это всего лишь продажа с молотка личных вещей частных людей. Письма и фотографии разошлись довольно быстро и успешно. Затем пошли подстаканники, брошки, привезенные из путешествия по Венеции игрушечные туфельки муранского стекла, костяные четки, щетка для одежды. Кажется, будто тебе раскрыли двери в чужую спальню, хочется закрыть глаза. Оценщик подбадривает покупателей: «100 евро за галстук-бабочку князя!»

Упоминание в одной и той же фразе торгов, где цена еле набавляется по 20-30 евро, и фамилии Юсупов кажется невозможным. Чужие домашние туфли вперемешку с письмами об убийстве царя под интернетный непристойный гвалт — тоже. Только надвигающаяся дата — 2017 год — напоминает о событиях столетней давности, объясняя и это сближение, и уровень обсуждения.