Майлис де Керангаль: «Транссибирский экспресс – это гигантский пикник»

Одна из главных молодых французских писательниц, лауреат премии «Медичи» за роман «Рождение моста» («Naissance d’un pont») и автор книги о Транссибирском экспрессе, побывала на московской книжной ярмарке Non/fiction и рассказала RFI о железнодорожной мифологии, Москве как полюсе притяжения, сибирском лете, русской литературе и Pussy Riot.

Майлис де Керангаль ©RFI

RFI : Ваша книга «На Восток по касательной прямой» («Tangente vers l’Est», изд. Verticales) – это несколько невероятная история встречи француженки и молодого призывника в Транссибирском экспрессе. Как вам пришла в голову идея такой встречи?

Майлис де Керангаль: В июне 2010 года мы вместе с другими французскими писателями путешествовали по Транссибирской магистрали. Нас было полтора десятка писателей. Пятерым из нас радио France Culture заказало написать роман или, скорее, бортовой журнал, дневник поездки. И вот я впервые в жизни отправилась в Россию с мыслью написать что-нибудь такое, что бы изменило атмосферу поездки. Я совершенно не знаю России, я не говорю по-русски и очень скоро формат бортового журнала или дневника показался мне несколько рискованным, потому что моих знаний было недостаточно. А я люблю в своей работе предлагать конкретику в романе, даже в вымысле. Я целиком перенеслась и заселила все свободное пространство, которое было у меня под рукой. То есть, поезд, вокзалы. К этим пространствам у меня особое отношение. Я подумала, что смогу написать роман, действие которого происходит в этом поезде. Сам по себе поезд – это машина для вымысла, романная машина.

Я с самого начала знала, что я хочу писать о молодом русском призывнике. Прежде всего, потому что, каждый раз, когда мы садились в поезд, нам попадались молодые русские солдаты. Мы ехали множеством поездов, потому что мы занимали два хвостовых вагона, которые отцепляли и прицепляли к поездам, на каждом этапе. Мы ехали множеством поездов, и каждый раз были эти мальчики, которые не знали, куда они едут. Для меня это было сильным отголоском моего представления о России. Прежде всего, литературным архетипом молодого русского новобранца, архетипом очень сильным, а также мыслью о войне, своего рода русской трагедии, оформлявшим это мое представление о стране. Эти молодые ребята не знали, куда они едут, а в Россия еще совсем недавно была война – у меня это сразу ассоциировалось с опасностью, с судьбой. Мне это было интересно.

RFI: Это еще и непростой общественный сюжет. Как вы работали с фактами, искали информацию о дезертирах?

Майлис де Керангаль: Мне было известно о случаях дезертирства, я также была в курсе существования «Комитета солдатских матерей», я видела репортажи, мне попадались статьи и т.д. Мне было об этом известно. Когда я вернулась во Францию, то более подробно изучила вопросы, связанные с военной службой в России, с войной, с дезертирством.

Я многое узнала, в частности, что были специальные казармы где полностью ломали дезертиров, казармы, где были собраны вместе только бывшие солдаты-дезертиры. Была история пыток солдата Сычева и т.д. Хотя о дезертирстве я знала еще до поездки.

RFI: Вы сказали, что поезд – это в некотором роде «машина для вымысла», и здесь хочется сказать: в особенности Транссибирский экспресс в сознания европейцев, для которых это целый миф. Чем для вас оказался этот миф?

Майлис де Керангаль: Миф Транссибирского экспресса связан, на мой взгляд, с расстоянием, по которому протянулись рельсы. Ведь это почти четверть земной окружности – даже чуть больше. Этого громадного расстояния достаточно, чтобы создать из этой железнодорожной линии миф. Мне хотелось преодолеть это пространство с постоянной скоростью 60 км/час и увидеть, как весь этот пейзаж, вся эта страна пробегает за окном. Учитывая то, что на такой скорости все хорошо видно.

Мне кажется, что миф Транссибирского экспресса связан с этим ощущением власти над пространством, возможностью пересечь целую страну. У меня не было особо четкого представления о комфорте. Существует другой легендарный поезд, который как раз связан с идеей роскоши – Восточный Экспресс.

Я не представляла, как все будет происходить. Я знала про самовары в вагонах, о том, что поезд часто останавливается, потому что на линии почти тысяча вокзалов. Я заранее была под впечатлением от расстояний, которые определяли мое восприятие. Я говорила себе: «я проеду 6 000 км на поезде». Я приехала в Новосибирск и за 15 дней проехала от Новосибирска до Владивостока. Да, расстояние. Но когда я приехала, я открыла для себя и многое другое.

Я представляла себе Транссибирский экспресс как живой организм. Мы передвигались поэтапно, маршрут был растянут – я проехала расстояние от Новосибирска до Владивостока за 15 дней, но вообще-то Москва-Владивосток – это неделя без пересадок. Это нечто органическое в том смысле, что надо питаться: найти, что есть, найти, что пить. Найти, чем себя занять, чтобы не скучать. То есть, это гигантский пикник. И вопрос питания стоит всегда. Это меня очень впечатлило – целая система товарообмена на вокзалах. Поезд -это, своего рода, огромное тело, которое нужно кормить во время его движения. Мне очень нравится эта мысль.

Для меня, в конечном итоге, Транссиб тем более легендарен, что этот поезд – место передвижения, подвижности в стране, которую я себе представляла как страну довольно неподвижную, в которой трудно перемещаться. Потому что у меня были представления о советских временах как об эпохе, когда люди не могли разъезжать, как им вздумается. И вдруг – сесть в Транссиб, такой старый поезд, такой политический – ведь он вначале служил обеспечению безопасности Империи. Это был политический поезд, потому что он пересекал Сибирь, политическое пространство, политический топос. Он привносил движение в те времена, когда никто не мог очень-то разъезжать. Все это было очень важно для меня.

RFI: Вы сказали «Сибирь – политический топос». Опять же в западном сознании Сибирь – это страшный край. Это Шаламов, Солженицын, ГУЛАГ, суровая враждебная природа. Когда ты оказываешься в этих городах, как меняется представление о Сибири?

Майлис де Керангаль: Это политический топос потому, что Сибирь – это место заключения, ссылки со времен Петра Великого. Вы знаете, что вы будете проезжать территорию изгнания, страдания, жестокости. Эти представления контрастируют, прежде всего, с городами, которые очень-очень красивы – Иркутск великолепен. Они очень красивые, они очень живые, это города, в которых приятно ходить по улицам, которые полны народу, и где мы, действительно, встречали людей, чрезвычайно далеких от этих представлений. Это определенный род окаменелости штампов. Именно путешествия служат разрушению этих штампов.

Но Сибирь все-таки продолжает оставаться особым местом, которое существует как некая мутная зона. Действительно, природа очень сурова, но мы были там летом и не почувствовали суровости природы. Это было, скорее, бьющее через край сибирское лето, такая роскошь – все было зеленым, воздух прозрачным, все было таким густым, травы – высокими. Великолепие! У нас совершенно не было мыслей о вечной мерзлоте – впрочем, в районе трассы ее и нет, она выше. Мы видели край, резко отличающийся от этого представления (которое, впрочем, не так уж и неверно), но которое надо перевернуть, переформулировать в сопоставлении с тем, что там сейчас происходит. В этих городах у нас совершенно не возникало ощущения какого бы то ни было давления, мы видели, скорее, людей, которые были рады с нами встретиться. Действительно очень сильные переживания.

RFI: Вы приехали в Москву на книжную ярмарку Non/fiction. В России очень популярны рассуждения о пропасти, которая существует между Москвой и остальными городами. Вам удалось ее почуствовать?

Майлис де Керангаль: Мне трудно ответить – я была там недостаточно долго. Москва, как мне показалось, действует как сверхсильный полюс притяжения для всего населения бывших советских республик на востоке, близких к Сибири. Очень много мигрантов добирается до Москвы, чтобы выжить. Это очень глобалистский город с этой точки зрения. Здесь очень большая активность в сравнении с городами, которые мы видели, которые мне показались менее гибридными в плане населения. Москва, по моим впечатлениям – огромная очень сильная азиатская смесь.

Сама Москва очень впечатляет, очень интересна. Как во всех гигантских мегаполисах, здесь есть атмосфера, которой нет в городах Сибири, которые мне довелось проехать, и которые показались мне много более спокойными, провинциальными. В Москве есть что-то немного более просвещенное, более западное, более наэлектризованное, более жестокое. Я думаю, это присуще всем мировым мегаполисам. Тем более, что этот особенно огромен. Здесь есть какое-то возбуждение, которого не чувствовала ни в Иркутске, ни в Красноярске, которые показались мне городами более умиротворенными, более спокойными. И, к тому же, очень красивыми: Иркутск – изумительный город!

RFI: Удалось ли вам пообщаться в Москве с русскими писателями? Кто из современных русских авторов вам интересен?

Майлис де Керангаль: Я их так и не встретила. Я виделась с русскими переводчиками, но не с русскими писателями. Вообще, у каждого были свои встречи, я не встречалась с русскими авторами.

Есть русские авторы, которые мне интересны – Шаламов, естественно, это очень сильно. Захар Прилепин, я читала две его последние книги. Он меня очень интересует, потому что показывает русскую молодежь, все, что ею двигает, противоречия, с которыми ей приходится сталкиваться. Он очень включен в нечто очень современное. Из современных писателей я читала Людмилу Улицкую в коллекции «Весь мир» издательства «Галлимар». Это что-то вроде фрески, это впечатляет. Во всяком случае, я думаю, что просторы России, ее сложность, ее множественность, как мне кажется издалека, во многом питают фреску как литературный жанр. Посмотрите на «Жизнь и судьбу» Гроссмана – перед вами грандиозная книга, место которой в традиции великих русских романов.

RFI : Вас это как-то вдохновляет на написание художественных текстов, связанных с Россией? Вы только что говорили о Москве как о гигантском мегаполисе. Ваша предыдущая книга, которая получила премию «Медичи» два года назад, «Рождение моста» (« Naissance d’un pont »), рассказывает об огромной стройке...

Майлис де Керангаль: Да, действие этой книги начинается, как раз, в северной Якутии возле Мирного, где находятся бриллиантовые шахты.

Российская территория для писателя – это что-то завораживающее. Чтение русских авторов, поездки в Россию – все это только способствует желанию писать. В России есть какое-то непрестанное движение. Это страна с невероятной политической историей, страна, которая меняла имена, где царили насилие и диктатура, а потом случился ажиотаж при переходе к рыночной экономике, страна, которая очень быстро развивается. За последние 22 года, с момента развала Советского союза, страна как будто сделала сальто. Мне кажется, что эта способность очень быстро меняться, для воображения это очень динамично. Естественно, это страна контрастов, все эти противоположные друг другу, пористые пространства, которые соприкасаются и воюют одновременно. Но опять же я очень плохо знаю Россию, я была здесь всего два раза, но она меня очень притягивает.

RFI : Что вы думате о российском протестном движении?

Майлис де Керангаль: Я боюсь сказать что-нибудь не то, потому что я плохо знаю ситуацию, тем не менее в Москве я была у одной русской подруги, с которой мы об этом говорили. По ее словам – ей 30 лет – то, что произошло имеет огромное значение. Для нее, это навсегда переломило что-то в общественном сознании.

Меня задела история Pussy Riot, потому что меня очень интересует поэтика мест. Мне показалось сильным жестом с их стороны пойти петь в храм Христа Спасителя, который сначала был собором, потом в советское время на его месте был бассейн, а потом снова был построен собор, по образу и подобию разрушенного, но на все эти деньги российских олигархов, людей, которые подобрали осколки Советского союза и на этом обогатились, а теперь это место Патриарха... Когда посмотришь на все это смешение символов, то понимаешь, каким сильным был их жест.

Я всегда за протестные движения – особенно молодежные, как это происходит в России.