Поймать радикальный исламизм в соцсети: как власти Франции контролируют интернет
После теракта против учителя Самюэля Пати, который был убит вслед за тем, как в соцсетях против него развернули кампанию угроз и ненависти за показ карикатур на пророка Мухаммеда, французские власти стали еще настойчивее говорить о необходимости регуляции интернета. В первую очередь — о том, как эффективнее отслеживать в соцсетях пропаганду радикального исламизма.
Опубликовано:
Новые теракты, произошедшие 29 октября, случились после кампании, в которой поучаствовали, в том числе — в соцсетях, уже и некоторые главы государств и регионов. Это, конечно, не обязательно значит, что именно их «указаниям» следовали террористы, но подобные сообщения точно не способствовали успокоению радикальных «умов».
В день теракта в Ницце госсекретарь Франции по вопросам цифровых технологий Седрик О публично объявил о том, что требует от Twitter «немедленно заблокировать» аккаунт экс-премьера Малайзии Махатхира Мохамада, который заявил ранее, что мусульмане «имеют право убить миллионы французов за бойни, устроенные ими в прошлом». Седрик О подчеркнул: если аккаунт не будет заблокирован, то Twitter «станет сообщником официального призыва к убийству».
В итоге Twitter, а также Facebook заблокировали лишь конкретные сообщения Мохамада, оставив его аккаунты открытыми.
«Крайстчерчский призыв» к борьбе с пропагандой терроризма
После убийства учителя Самюэля Пати все политические силы Франции снова указали на то, насколько бесконтрольно призывы к ненависти и террористическая пропаганда распространяются в соцсетях. Нельзя сказать, что французские власти ничего не пытаются с этим сделать: президент Макрон поднимает вопрос давно, и в мае прошлого года даже выступил с соответствующей инициативой вместе с премьер-министром Новой Зеландии Джансиндой Ардерн: в Елисейском дворце был подписан «Крайстчерчский призыв»* к борьбе с пропагандой терроризма в интернете.
После подписания стороны заявили о том, что «впервые правительства, международные организации, деловые круги и цифровые компании договорились о пакете мер и долгосрочном сотрудничестве для повышения безопасности интернета». На том заседании в Париже присутствовали: председатель Еврокомиссии, лидеры Великобритании, Канады, Норвегии и др. (позднее к призыву присоединились многие страны и международные организации — сейчас их более 50), а также представители крупнейших интернет-платформ и компаний: Google/YouTube, Microsoft, Twitter, Facebook-Instagram-WhatsApp, Wikipedia и др.
На встрече политическое руководство стран «потребовало от руководителей крупнейших цифровых компаний действовать против терроризма и призывов к насилию», объявили в Елисейском дворце.
В коммюнике по итогам принятия документа говорится о том, что подписанты обязались «принять целый ряд мер, в том числе: разработать инструменты для предотвращения загрузки террористического и экстремистского контента; бороться с причинами экстремизма; повысить прозрачность при обнаружении и удалении контента». Кроме того, стороны согласились с тем, что нужно будет гарантировать — «с целью снижения вирусности» (сообщений), что используемые интернет-компаниями алгоритмы не направляют пользователей на экстремистский контент».
«Крайстчерчский призыв» пока не изменил ситуацию.
В течение почти десяти дней, предшествовавших убийству, учитель Самюэль Пати был жертвой кампании оскорблений и угроз в соцсетях. Одно из видео опубликовала, например, мечеть парижского пригорода Пантена, имеющая в фейсбуке почти 70 тыс. подписчиков.
Убийца, Абдулах Анзоров, сразу после преступления разместил в твиттере сообщение с изображениями содеянного, оскорблениями по адресу убитого им человека и угрозами президенту Макрону и другим «неверным». Twitter удалил эти сообщения в первые же минуты, хотя они уже и были копированы некоторыми пользователями — и позднее распространены в соцсетях.
Через четыре дня после теракта против учителя его коллеги опубликовали открытое письмо. В своем заявлении сотрудники коллежа, в котором работал Пати, выразили опасения в связи с растущим влиянием социальных сетей. «Скорость, с которой необратимо распространяется информация — настоящий бич для нашей профессии», — отметили преподаватели.
Но никто не застрахован. В последние дни похожие сообщения с оскорблениями и угрозами в адрес президента Франции распространяются в интернете в гораздо больших объемах, и с участием гораздо более известных людей.
Что касается Анзорова, о «радикальных» высказываниях которого другие пользователи сигнализировали французским властям как минимум дважды — в июле и августе, то он продолжал спокойно «постить» в твиттере в течение долгих месяцев. Как это стало возможно? И что намерены предпринимать французские власти?
Как это стало возможно
«Начиная с геноцида рохинджа, сопровождавшегося почти полным отсутствием модерации со стороны Facebook в Бирме, и заканчивая угрозами всех видов, которые распространяются в Twitter, трудно поверить, что, так или иначе, крупнейшие интернет-платформы не несут долю ответственности за эту трагедию» (гибель Самюэля Пати), — пишет газета Le Monde. Но отмечает, что на самом деле, все далеко не так просто.
Что должны были делать Facebook и Twitter в данном случае, обернувшемся трагедией? Видео, которое распространял в Facebook Браим Шнина, отец «обиженной» школьницы (которой не понравилось то, что учитель Пати показывал на уроке карикатуры на пророка), формально не содержало явного призыва к насилию.
«Должен ли Facebook удалять все видео, в которых требуют санкций в отношении функционеров? Политиков? Глав предприятий? Хотим ли мы доверить (интернет-компаниям) заботу о том, чтобы определять, где заканчивается свобода слова?», — спрашивает газета. И напоминает, что у социальных сетей и так уже есть свои собственные ограничительные правила, — часто более строгие, чем те, что предусмотрены в государственных законах.
Но даже для применения этих правил, не достаточно алгоритмов, автоматически выявляющих «запрещенные» слова или названия (например, террористических группировок). Ведь в призывах «разобраться» с «неверным» может и не содержаться «запретных» слов.
Так что администраторам соцсетей часто бывает нужна поддержка со стороны пользователей, которые бы «сигнализировали» о «радикальных» постах, или — со стороны самих властей.
«Обязан ли был Facebook знать, что Абдельаким Сефриуи** — автор видео (об учителе — Прим. Ред.), содержащего множество преувеличений и неправды, но тоже не призывающего к насилию, — был с плохой стороны известен спецслужбам? — спрашивает Le Monde. — И должен ли был Twitter понять, что Абдулах Анзоров (…) был радикализован настолько, чтобы совершить теракт?».
В первый раз о его твитах было доложено на специальную платформу PHAROS (анализирует экстремистские сообщения в интернете, находится в подчинении МВД Франции) в июле. Сотрудники PHAROS, в свою очередь, передали информацию службе внутренней разведки (DGSI), но после этого никакого запроса со стороны французских властей в Twitter о закрытии аккаунта Анзорова не последовало.
«Должна ли соцсеть делать больше и лучше, чем сами государственные органы?» — спрашивает Le Monde.
Что планируют делать власти
«Государственные органы» после этого теракта заявили, что намерены делать «больше и лучше», но также снова призвали и интернет-компании к тому же самому.
20 октября министр по вопросам гражданства при МВД Марлен Шьяппа собрала у себя представителей платформ Facebook-Instagram, Twitter, Google-Youtube, Tik Tok, Snapchat, Wikipedia, Le Pot Commun, Pinterest, и по итогам этой встречи выпустила коммюнике под заголовком «Кибер-исламизм: правительство мобилизовано, и призывает к ответственности социальные сети и платформы».
Министр объявила, что правительство возобновляет работу «постоянной контактной группы» (созданной еще в 2015 году при президенте Олланде) с участием государственных чиновников и представителей интернет-платформ. «После теракта (против учителя) в Конфлане и событий, с ним связанных, президент Республики Эмманюэль Макрон, мобилизует все правительство в этой борьбе против кибер-исламизма…», — также говорится в коммюнике.
«Социальным сетям и платформам была предложена гибкая методика сотрудничества, чтобы эффективно бороться с контентом, распространяющим ненависть и апологетику терроризма», — заявили в МВД, подчеркнув заодно: «Государство взяло на себя ответственность, и мы ждем того же от каждой социальной сети, провайдера, платформы».
В документе сообщается и о том, что платформа PHAROS получает более 20 тысяч жалоб в месяц, и чрезвычайно загруженные ее сотрудники делают все, что в их силах: с начала года «более 3 тысяч террористических сообщений было удалено и более 1 тысячи сайтов заблокировано, благодаря действиям PHAROS и всех граждан, которые сообщали о шокирующем контенте».
(К слову, активнее сообщать о таком контенте призвал сограждан и президент Макрон: 24 октября он написал в соцсетях: «Им нужно сделать всего несколько кликов, чтобы призвать к ненависти, проявить апологетику терроризма, подстрекать к насилию. Вам нужно сделать всего несколько кликов, чтобы действовать, сигнализировать, осудить. Так что не позволим (им) действовать!»).
Il ne leur faut que quelques clics pour appeler à la haine, faire l'apologie du terrorisme, inciter à la violence. Il ne vous faut que quelques clics pour agir, signaler, faire condamner. Alors ne laissons pas faire ! Un réflexe : https://t.co/Z4bTp4QGCJ
— Emmanuel Macron (@EmmanuelMacron) October 24, 2020
Та же министр Марлен Шьяппа после теракта встречалась и с сотрудниками PHAROS, чтобы понять, как помочь им работать эффективнее.
20 октября премьер-министр Жан Кастекс, выступая в Нацсобрании, пообещал увеличить число сотрудников правоохранительных органов, которые проверяют сообщения в интернете.
В ходе этого же выступления он объявил о намерении внести в УК новую статью — «создание угрозы посредством публикации персональных данных» (фамилия учителя и место его работы были распространены в соцсетях). Но главная законодательная надежда президента и правительства Франции в вопросе «укрощения» хотя бы французского «сектора» интернета — это так называемый «закон Летиции Авиа» (названный по имени и фамилии основной докладчицы — депутата президентской партии «Вперед, Республика!»).
Плюс закон Авиа
Законопроект уже был подготовлен, — и в первой его версии, опубликованной в официальном органе правительства в июне, содержалась строчка о возможности «обязать операторов интернет-платформ и поисковые системы удалять, в течение 24 часов, явно нелегальный контент — такой как призывы к ненависти, оскорбления расистского характера…». Сообщения «террористического и педопорнографического содержания» нужно удалять не позднее 1 часа, говорилось в документе.
Но Конституционный совет Франции «зарубил» закон в таком виде, сославшись на то, что «определение нелегальности контента» не имеет четких критериев и отдается исключительно на «усмотрение» властей. Кроме того, КС посчитал, что в случае, если интернет-платформы будут обязаны удалять сообщения в течение 1 часа, это вынудит их, учитывая сжатые сроки, к тому, чтобы «удалять любой контент, о котором им сообщают, вне зависимости от того, является ли он явно нелегальным».
В итоге КС признал положения закона «посягательствами на свободу слова и самовыражения, что не является необходимым, уместным и соразмерным».
Теперь создатели закона пытаются его доработать, чтобы он позволил «принять требовательные меры по отношению к соцсетям и, одновременно, защитить нашу свободу слова», — заявила Летиция Авиа газете Libération.
Остается посмотреть, что из этого получится. Подождав, в том числе, принятия сразу нескольких законодательных мер по «регуляции» интернета, которые сейчас готовятся в Европарламенте.
Не забывая, впрочем, и о том, что соцсети не всесильны — во всех смыслах этого слова. Как полностью очистить весь контент с призывами к терроризму и любым видам агрессии из моря интернета, в которое каждую секунду вливаются миллионы новых сообщений? К тому же, помимо соцсетей, у идеологов радикализма есть и другие инструменты: большая часть сообщений, содержащих призывы к агрессии против учителя Самюэля Пати, распространялась через мессенджеры или смс, отмечает Le Monde.
«Мы рискуем наделить соцсети ролью всемогущих институтов, ответственных за все беды нашего общества, и смотреть на наши проблемы не иначе как через эту искаженную призму, — пишет газета. — Charlie Hebdo, терроризм, <...> проблемы полиции, проблемы образования не решить посредством одной только регуляции социальных сетей. Учителя кое-что об этом знают: ведь на протяжении десятилетий (пока не было соцсетей — Прим. Ред.) именно школу выставляли в качестве причины и одновременно — способа решения всех проблем общества».
*Крайстчерч — город в Новой Зеландии, переживший 15.03.2019 теракт, в котором погиб 51 человек. Нападавший, 28-летний австралиец, расстреливая людей в мечетях, транслировал это в соцсети в прямом эфире. «Теракт <...> был задуман как вирусный. Facebook <...> пытался удалить видео: оно было удалено 1,5 млн раз. В YouTube в течение первых 24 часов оно выкладывалось каждую секунду. Его увидели миллионы людей», — рассказывала премьер-министр Новой Зеландии.
**Его называют одним из самых радикальных исламистских идеологов во Франции, он «помогал» вышеупомянутому «обиженному отцу» «призвать к ответу» учителя.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться