«Тряпичная чума»: старьевщики, крысы и 34 погибших в Париже сто лет назад

100 лет назад в Париж вернулась бубонная чума — давно забытая средневековая болезнь. Инфекция, которую переносят блохи, начала распространяться в бедных и грязных пригородах столицы и унесла жизни 34 человек. Чтобы не допустить паники среди населения, власти использовали эвфемизм — «болезнь № 9». Это вторая история из серии о забытых эпидемиях XX века, которую публикует RFI.

Один из бедных пригородов Парижа, где в 1920 году был обнаружен очаг бубонной чумы. © Institut Pasteur

В мае 1920 года в парижскую больницу Бретонно попал потерявший сознание восьмилетний мальчик. Подмышкой у ребенка обнаружили бубон — раздувшийся лимфатический узел величиной с орех. На следующий день мальчик умер. Тело его было покрыто синими пятнами. Еще через сутки в больнице Божон в парижском пригороде Клиши после срочной операции по вскрытию абсцесса подмышки умер отец мальчика. Врачи поставили диагноз: «сепсис».

В больнице Бретонно доктора взяли пункцию из лимфатического узла умершего ребенка. Лабораторный анализ подтвердил наличие чумной палочки. Медики предупредили префектуру полиции: в город вернулась бубонная чума.

Расследовать причины вспышки эпидемии поручили двум парижским врачам Эдуару Жолтрену и Эдуару Дюжарден-Пометцу. Так выяснилось, что умершие от бубонной чумы отец и сын жили в бараке в бедном пригороде Клиши, где в то время находились поселения старьевщиков. 18 июня 1920 доктор Жолтрен осмотрел бледную вдову и обнаружил у нее в паху бубон. Женщина рассказала, что почувствовала себя плохо в день похорон мужа и сына. Врач незамедлительно принялся искать других людей, присутствовавших на церемонии прощания. В парижском военном госпитале Валь-де-Грас с бубонной чумой был обнаружен ее племянник-солдат.

Параллельно были выявлены еще несколько случаев заболевания. В соседнем с Клиши Леваллуа-Перре, в Баньоле, в Сент-Уэне, в Пантене — все это в ту эпоху были бедные, грязные, кишащие крысами (а именно крысы переносят зараженных бактериями блох, способных переходить на человека) пригороды Парижа, где в чудовищных антисанитарных условиях жили старьевщики. К августу 1920 года в четырех разных пригородах насчитывалось 27 случаев болезни, 14 из которых оказались смертельными. 

В августе новый очаг инфекции был обнаружен в одной из беднейших частей XIX округа Парижа — Опуль. Осенью врачи продолжили выявлять новые случаи бубонной чумы. В XVIII округе Парижа, затем в большом парижском отеле, потом в пригородах Обервилье и Монтрее и, наконец, снова в XIX округе Парижа, где от чумы умер консьерж одного из зданий. По неосторожности он принес к себе домой несколько найденных им трупов крыс, чтобы выкинуть их в урну. 

Медики провели в бедных пригородах массовую кампанию вакцинации населения. Как пишет Le Monde, на место лично выезжал глава парижского Института Пастера Эмиль Ру. Всего от чумы в 1920 году умерли 34 человека, врачи выявили 106 случаев заражения. Этот эпизод получил название « la peste des chiffonniers » — «чума старьевщиков», «тряпичная чума». 

В 1920 году чума в Париже казалась болезнью анахронической и невообразимой. Последний раз волна эпидемии накрывала город почти три столетия назад — в 1669 году. В этот раз французские власти приняли решение скрыть происходящее от населения. Чтобы не сеять панику, чуму называли «болезнью № 9» — по порядковому номеру в списке из 13 опасных инфекционных заболеваний того времени.

«В Париже чума, но об этом нельзя говорить, сказал нам глава отделения в Институте Пастера», — с таким заголовком на первой полосе вышла 1 сентября 1920 года парижская газета левого толка Le Populaire. «Будь то социальная экономика, политика или общая гигиена, один факт остается неизменным: наши власти ведут себя, как страусы, — говорится в заметке. — Ошибки, недальновидные решения, ужасы, потери и даже болезни, все надо скрывать от общества». 

«В 1919 и 1920 годах власти врали о реальной санитарной ситуации, чтобы избежать паники, — говорит в интервью Le Monde французский антрополог Мишель Синьоли. — Военные госпитали все еще были переполнены, поскольку к раненым на войне добавились заболевшие испанским гриппом. Если бы в дело вмешалось еще и чума, это было бы слишком».

И, конечно же, как и сейчас, во французском обществе принялись искать виноватых в распространении инфекции. Далеко ходить не пришлось — среди старьевщиков в Париже было много иммигрантов-евреев из Восточной Европы. 

«За последние 50 лет Франция слишком пострадала финансово, морально, политически и социально от семитов, приехавших и устроившихся здесь как феодалы и иностранные завоеватели, чтобы не видеть высшего и неоправданного испытания в опасном и унижающем контакте с нашествием туземцев, разносчиков вездесущих микробов», — гремел с трибуны Сената в декабре 1920 года Адриен Годен де Вилен. «Это они привозят нам все болезни  — лепру, а главное, это зло под номером девять. (…) Нужно, как мы и говорили, запретить общежития, где двадцать евреев обмениваются блохами и пороками. Нужно установить контроль на границах», — взывал этот сенатор, известный своим антисемитизмом.

Еще один сенатор, социалист и один из основателей французского профсоюзного движения Жан Буври обвинял евреев в том, что они «пользуются нашими дорогами и нашими школами, построенными на деньги французских налогоплательщиков». Другие парламентарии также говорили о «паразитах» и призывали изгнать их из города.

В дело пришлось вмешаться главе Института Пастера Эмилю Ру, а также министру по делам гигиены Жюлю-Луи Бретону. Они опубликовали официальное опровержение причастности евреев к распространению эпидемии, а также расследование о том, откуда в Париже взялась бубонная чума.

Как выяснили в Институте Пастера, болезнь в Париж привезли крысы на одном из судов, пришедших с Востока. Судно, груженное английским углем, поднялось по Сене из порта Гавр в парижский пригород Леваллуа, где простояло два дня. Этого времени зараженным крысам хватило, чтобы разбежаться по городу.

Первую часть серии о забытых эпидемиях XX века — историю о вспышке черной оспы в 1959 году в Москве — можно прочитать здесь.