Три года без «джунглей»: чем живут и за кого голосуют в Кале

За пределами Франции портовый город Кале на берегу Ла-Манша ассоциируется с многотысячным лагерем мигрантов — «джунглями», в котором, помимо самих мигрантов, побывали журналисты крупнейших мировых СМИ. После сноса «джунглей» в октябре 2016 года мэр Кале от правых «Республиканцев» Наташа Бушар пытается улучшить имидж города, привлечь туристов и обеспечить себе новую победу на муниципальных выборах. Как Кале изменился за три с лишним года без «джунглей»? И действительно ли миграционный кризис — позади?

Жандармы патрулируют пляж недалеко от Кале, январь 2020 г. DENIS CHARLET / AFP

«Ржавый пояс» Франции

Французский Кале — крупнейший город департамента Па-де-Кале и ближайший к Англии населенный пункт континентальной Европы. Не случайно одним из двигателей его экономики является порт, значимость которого не переставала расти вместе с упадком местной текстильной промышленности. Морской маршрут «Кале — Дувр — Кале» — одна из основных линий, связывающих Францию и Великобританию наряду с тоннелем под Ла-Маншем.

Порт Кале — один из главных двигателей местной экономики. Один из крупнейших портов в Европе. Каждый год по маршруту «Кале — Дувр — Кале» провозят 10 миллионов пассажиров и 44 тонны товаров BEN STANSALL / AFP

Несмотря на свою транспортную и географическую значимость, Кале — один из самых бедных по уровню доходов городов Франции. Безработица здесь на уровне 13% (примерно на 5% больше, чем в среднем по стране). За чертой бедности — 30% населения (данные от 2016 года).

«Социальные проблемы в Кале намного старее, чем миграционный кризис, начавшийся примерно 15 лет назад. Безработица началась с кризиса производства кружева и других отраслей, которые были структурной основой экономики города и его окрестностей», — отмечает Марк Декан, директор местной ассоциации Habitat Jeunes, помогающей с жильем молодежи и жертвам насилия. Марк Декан при этом отмечает, что в плане освещения Кале в СМИ, миграционная тема явно превалировала над социальной.

Социально-экономическая ситуация Кале характерна для всего французского севера. Департаменты Нор и Па-де-Кале — это своего рода «ржавый пояс» Франции — бывший угольный бассейн с высоким уровнем бедности и безработицы. В эпоху промышленного развития у власти здесь бессменно находились левые. Но с упадком промышленности, в 1980–1990-х, регион «качнулся» вправо, а порой далеко вправо. Кале — наглядный тому пример.

Кале остается одним из самых бедных городов Франции. Безработица здесь на уровне 13% Ксения Гулиа/RFI

Кресло мэра 12 лет подряд занимает представительница правых «Республиканцев» Наташа Бушар. До нее городом почти четыре десятилетия управляли левые. На фоне миграционного кризиса 2014—2016 годов и после сноса «джунглей» Наташа Бушар со своим жестким подходом упрочила позиции. 

Какова расстановка сил перед муниципальными выборами?

В 2020 году действующая мэр Наташа Бушар идет на третий шестилетний срок. По данным соцопроса, она может одержать победу уже в первом туре с 56% (опрос Ifop-Fiducial для газеты La Voix du Nord). Ее правоцентристский список в Кале официально поддержала президентская партия «Вперед, республика!». Наташа Бушар — уроженка города Ланс (департамент Па-де-Кале) из семьи польских и армянских эмигрантов. Свою политическую карьеру она сделала в Кале.

Во втором туре президентских выборов 2017 года лидер французских крайне правых Марин Ле Пен получила в Кале 57% голосов. Но одно дело президентские выборы, а совсем другое — муниципальные. Другой уровень, другие кандидаты, другие приоритеты.

В Кале крайне правое «Национальное объединение» выдвинуло в мэры 30-летнего Марка де Флериана, бывшего военного, уроженца Бретани. Во Франции таких политиков «со стороны» называют «десантированными» (parachuté). Соцопросы прочат ему не больше 12%. Крайне правые пытаются «выехать» в Кале, конечно же, на миграционной теме. Но их позиции на муниципальных выборах не улучшило даже то, что 18-м номером в списке «Национального объединения» выдвинулась старшая сестра Марин Ле Пен Мари-Каролин. В Кале ее тоже никто не знает.

От союза левых сил выдвигается адвокат Виржини Кене, которая тоже теряет электоральные позиции из-за недостатка известности. За левых в Кале тем не менее готовы голосовать вдвое больше горожан, чем за ультраправых — порядка 25%. И те, и другие резко критикуют политику Наташи Бушар, в том числе в отношении мигрантов. 

Остались ли в Кале мигранты после сноса «джунглей»?

После сноса «джунглей» в Кале остаются сотни мигрантов, которые мечтают добраться до берегов Британии. В основном это выходцы из Афганистана, Пакистана, Судана, Эритреи, Эфиопии, а в последнее время также иранцы. «Много turn-over (текучки). Люди приезжают, некоторым удается пересечь Ла-Манш, некоторых задерживают, другие уезжают из Кале, потому что жизненные условия тут очень тяжелые. Но в среднем в Кале в последние три года единовременно находятся около 500 мигрантов», — рассказывает вице-президент ассоциации в защиту мигрантов Auberge des migrants Франсуа Генок. В местной префектуре говорят, что это один из самых низких показателей в «долгой миграционной истории» Кале.

Подавляющее большинство мигрантов живут на улице — в палатках. Биваки разбивают в лесу и на пустырях в промышленной зоне Дюн (Zone Industrielle des Dunes) на востоке города.

Большинство мигрантов живут в промзоне Кале в палатках, прямо на улице Ксения Гулиа/RFI

Из-за жалоб владельцев земельных участков каждые 48 часов их выселяет полиция, предлагая переезд в центры для мигрантов за пределами Кале. При этом речь не идет о формальном сносе лагерей, для которого нужно судебное постановление. В префектуре полиции это называют «операциями по укрытию» (opérations de mise à l’abri). Чаще всего мигранты отказываются уезжать: они стремятся любыми способами попасть в Великобританию. В результате беженцы, обычно заранее знающие о приезде полиции, переносят свои палатки на несколько десятков метров, рассказывает 33-летний мигрант Ганеш: «Сегодня утром полиция пришла, поэтому мы передвинули наши палатки. Завтра они не придут, а послезавтра придут. Каждые два дня мы должны переносить все свои вещи. Если мы что-то оставим, они (полиция) все заберут и отвезут на свалку».

Ганеш разводит костер под тентом дождливым мартовским утром. В Кале он уже четыре месяца. Надеется добраться до Великобритании и найти там достойную работу. Откуда он родом, Ганеш не говорит. 

На этом участке живет Ганеш и еще около двадцати мигрантов. Скоро его обнесут со всех сторон ограждениями Ксения Гулиа/RFI

Регулярные выселения в ассоциации Auberge des migrants называют «неэффективными, затратными и бесчеловечными». Каждое утро члены ассоциации выезжают в промзону, чтобы фиксировать действия полиции. По их данным, к 6 марта полиция произвела 218 выселений.

Одновременно в Кале продолжают возводить заборы, чтобы помешать мигрантам поселяться на постоянной основе. В районе порта двойная ограда с колючей проволокой. По подсчету Auberge des migrants, за последние два года возведено около 20 километров заграждений. Общую протяженность оград в промзоне ассоциация оценивает в 120 километров. Участок леса, на котором живет Ганеш и еще два десятка человек, частично обнесен решетками. Скоро его совсем закроют. «Я не знаю, куда мы пойдем», — говорит Ганеш.

В промзоне Дюн в Кале продолжают возводить барьеры, чтобы помешать мигрантам обосновываться в палатках на постоянной основе Ксения Гулиа/RFI

В каких условиях живут мигранты?

Ассоциации в защиту мигрантов утверждают, что мигрантам было лучше в больших «джунглях», где они нередко обосновывались в собственных жилых автофургонах и где полиция не тревожила их каждые 48 часов. Мэрия от проблем беженцев самоустранилась, полностью отдав их на откуп полиции, рассказывает Франсуа Генок. «С ассоциациями власти диалог не ведут с 2014 года. До 2014 года был „совет е по миграции“, который проводили каждые два месяца. Но это прекратилось весной 2014 года. Даже когда мы отправляем письма с просьбой, например, установить мусорные баки, мы никогда не получаем ответа. Мэр Наташа Бушар ограничивается часто очень жесткими заявлениями в адрес ассоциаций и мигрантов. Она минимум два раза пыталась запретить раздачу еды в городе под предлогом защиты общественного порядка. Суд отменил эти муниципальные постановления», — напоминает провозащитник.

В 2017 году суд Лилля и французский Госсовет обязали МВД и мэрию Кале обеспечить беженцев доступом к питьевой воде, душам и туалетам. Мэрия отказалась выполнить это предписание.

Однако с марта 2018 года МВД все же открыло доступ к питьевой воде, туалеты и начало раздавать еду мигрантам в Кале в нескольких пунктах. Этим по поручению государства заведует ассоциация La Vie active. С утра сотни человек получают молоко, хлеб, масло. Еще раз еду раздают во второй половине дня.

Завтрак, который мигранты получают в пункте раздаче еды, действующем по распоряжению префектуры Ксения Гулиа/RFI

В Кале беженцам помогают целый ряд ассоциаций: французских и британских. В промзоне Дюн у них свой «опорный пункт» — склад, где хранятся теплые вещи, одеяла и дрова для мигрантов (тут же их распиливают на станке). В соседнем помещении волонтеры британской Refugee Community Kitchen ежедневно готовят сотни порций еды, которые отправляют беженцам в Кале и не только.

Одеяла и теплые вещи на складе ассоциаций в защиту мигрантов в промзоне Дюн Ксения Гулиа/RFI

Удается ли мигрантам пересечь Ла-Манш?

Приезжая в Кале, беженцы связываются с «перевозчиками». Афганцы чаще всего обращаются к афганцам, суданцы к суданцам и так далее. Перевозчики нередко работают «в связке» с водителями и владельцами грузовиков. «Если у беженцев есть деньги, „перевозчики“ прячут их в фурах. Иногда это происходит вдали от Кале: в Реймсе, Париже, Лионе и так далее. Когда у них денег нет, они пытаются забраться в грузовики самостоятельно. Ночью на парковках, в промышленных зонах, около заправок они пытаются найти открытые грузовики в надежде, что те направляются в Англию», — рассказывает Франсуа Генок.

На границе фуры тщательно досматривают, в том числе с собаками. Поэтому у тех, кто заплатил несколько тысяч евро «перевозчикам», обычно есть несколько попыток. Не получилось в этот раз — мигранта снова сажают в грузовик. Другое дело, что сложно найти «перевозчиков», которые не обманут и не возьмут деньги, не выполнив обещания. Поэтому все чаще практикуется оплата после пересечения границы. Для этого задействуют посредников.

Иногда «перевозчики» покупают надувные лодки с мотором, на которых за большие деньги переправляют мигрантов через Ла-Манш. Как только море успокаивается, попытки возобновляются. «Пересечь Ла-Манш сложно, опасно и дорого. Но его все равно пересекают. Это все чаще получается на маленьких лодках. В последние полтора года это получилось, по нашим оценкам, у полутора тысяч человек. По данным британцев, у 60% мигрантов получается добраться до берега Англии на таких лодках. Это высокий процент, и это очень выгодно для „перевозчиков“. Так что эта практика будет продолжаться», — продолжает вице-президент Auberge des migrants.

Правозащитник отмечает, что мигранты иногда сами скидываются и покупают лодки. Но это непросто, так как лодку нужно еще привезти и спрятать. А продавцы надувных лодок иногда сообщают властям о подозрительных покупках. Бывало, когда купить лодку мигрантам предлагали местные жители. «Местные предлагали: давайте мне по две тысячи евро, я куплю и привезу вам лодку. Бывали и случаи обмана», — рассказывает Франсуа Генок. 

Мигрант из Эритреи в Кале, август 2019 г. Denis Charlet / AFP

По официальным данным, в 2019 году четыре человека погибли в море, пытаясь добраться до Британии. Среди утонувших — иранец, пытавшийся пересечь Ла-Манш вплавь с самодельной плавучей конструкцией. В Auberge des migrants рассказывают, что утонувший обмотался пластиковыми бутылками. Его тело нашли у берегов Бельгии. Ассоциации полагают, что погибших может быть больше: море не всегда выносит тела на берег. Погибают мигранты и на дорогах, падают с грузовиков. Невозможно не вспомнить о трагедии в английском графстве Эссекс, где нашли тела 39 погибших от холода в фуре-рефрижераторе.

Как меняется Кале?

«С экономической точки зрения, все проекты, будь то логистическая зона Turquerie, местная экономика, торговля, порт, тоннель — все было затронуто, все „просело“. Туристические проекты тоже. Территория оказалась в полной изоляции», — рассказывает Наташа Бушар о последствиях миграционного кризиса. Своей главной целью в этом смысле мэрия называет не допустить образования постоянных мест поселения мигрантов, иными словами новых «джунглей». 

Со сносом «джунглей» в октябре 2016 года муниципалитет пытается улучшить имидж Кале и привлечь туристов. Местным властям удалось добиться на эти цели дотации в 172 миллиона евро. Деньги пострадавшему от кризиса Кале предоставили из общегосударственного бюджета, бюджетов региона, департамента и городской агломерации. Они должны пойти на помощь госсектору, местному бизнесу и торговле. 560 тысяч евро, например, предусмотрены на поддержку исторической отрасли — кружева. Планируется также обустроить приморскую часть города.

Несмотря на то, что живописный Опаловый берег севера Франции (Côte d’Opale) с его песчаными пляжами и скалами привлекает как французов, так и бельгийцев, британцев, немцев и голландцев, собственно город Кале никогда не был крупным туристическим центром. Годы миграционного кризиса (2014–2016) и вовсе называют «черной эпохой» для туризма. Местный информационно-туристический центр (Office de tourisme) в 2019 году насчитал в Кале 55 тысяч туристов. И это на 20% больше, чем в 2018 году.

Но город меняется, утверждает директор местного информационно-туристического центра Соланж Леклер. «У Кале нет имиджа туристического города. До последнего времени город считался портовым и транзитным. И он таким и остается. Но политика города и агломерации, наш новый аттракцион — морской дракон — а также национальный концертный зал Le Channel привлекают туристов именно в Кале. Это не только люди, пересекающие город транзитом. И это новшество», — отмечает госпожа Леклер.

Морской дракон, о котором говорит Соланж Леклер, стал символом этой «имиджевой» политики. Это 15-метровая машина из дерева и стали, изрыгающая пламя, участвующая в городских праздниках и разгуливающая с туристами на спине. С декабря 2019 года прокатиться на драконе можно за 9,5 евро. Общая стоимость проекта составила 27 миллионов евро. Восемь миллионов предоставили из спецдотации.

Дракон Кале отныне является одной из главных туристических достопримечательностей города FRANCOIS LO PRESTI / AFP

За этим проектом стоит Франсуа Деларозьер — создатель знаменитых «Машин острова Нант» — коллекции больших механических скульптур на бывшей верфи Нанта. Мэр Наташа Бушар уже объявила, что ее механическому «детищу» скоро составят кампанию вараны и игуаны.