«Военную систему РФ накрыла тотальная секретность»: Валентина Мельникова о защите прав мобилизованных и призывников
1 ноября в России начинается осенний призыв. Второй после начала войны в Украине и первый после начала мобилизации. Именно поэтому осенний призыв начинается не 1 октября, а на месяц позже. Об особенностях нынешней призывной кампании и так называемой «частичной мобилизации» Русская служба RFI поговорила с главой Союза комитетов солдатских матерей России Валентиной Мельниковой.
Опубликовано:
RFI: Перенос начала призывной кампании как-то отразится на ее проведении?
Валентина Мельникова: На мой взгляд, никак не отразится. Слава Богу, что призыв перенесли и не стали совмещать с мобилизацией. Единственное опасение, которое есть у комитетов солдатских матерей, что военкомы, которые сейчас устраивают облавы на мобилизованных, вспомнят, что они и призывников так же отлавливают. Что касается переноса начала призывной кампании, то это особого значения не имеет — месяцем позже, месяцем раньше… Это было бы заметно летом, когда заканчивается учеба, и для некоторых молодых людей заканчивается отсрочка от призыва. Надеюсь, что мобилизация к 1 ноября будет закончена, и по этому поводу появится какой-то указ, официальный документ.
От кого сейчас в комитеты солдатских матерей поступает больше обращений и жалоб — от призывников или мобилизованных?
Безусловно, сейчас это связано с мобилизацией. Призывники пока ждут начала осеннего призыва.
Вероятно, сейчас они ждут не так спокойно, как раньше, поскольку стало понятно, что в боевых действиях участвовали срочники, несмотря на все заверения властей.
Конечно, когда стало понятно, что среди срочников есть погибшие и раненые, жалобы пошли, в том числе в Совет Федерации. И Людмила Нарусова не побоялась все это предъявить президенту. Сейчас срочников не посылают, хотя уговаривают, конечно, подписать контракт, но мало кто на это соглашается.
А есть какой-то приказ, который запрещает отправлять призывников в зону боевых действий?
Приказа нет. Есть только обещание верховного главнокомандующего. Потому что по закону через 4 месяца после призыва, после получения воинской учетной специальности их имеют право отправить в зону боевых действий.
Но верховный главнокомандующий сначала говорил, что и срочников на войне нет, и мобилизации не будет, да и вообще войска, сосредоточенные вдоль границы с Украиной, это только учения…
Знаете, когда мы начинали работать еще в советское время в 1989 году мои коллеги, которые или сами работали в воинских частях, или у них мужья были офицерами, говорили: «Знаешь, если тебе офицер обещает что-то, находясь на рабочем месте, он всегда врет. Никогда не верь!». Это понимание нам очень пригодилось для работы с военкоматами. Когда товарищ военком на рабочем месте кому- то что-то обещает, значит он всегда врет. Наш опыт это только подтверждает.
Знаю, что у вашей организации сложились очень хорошие деловые отношения с военными прокурорами. Как сейчас обстоят дела?
У военной прокуратуры с 24 февраля тоже появились сложности, потому что их полномочия значительно урезаны. Кроме того, всю военную систему накрыла тотальная секретность, которая была с самого начала. И поэтому работать, конечно, стало сложнее. Секретность вообще очень мешает защищать права. Это везде — и тут то же самое.
Но когда мы обращаемся с какими-то конкретными историями, или даже с какими-то системными проблемами к военным прокурорам, они как профессионалы помогают в рамках допустимого, конечно. Ни одна другая система у военных не функционирует в соответствии с их полномочиями. Прокуроры все-таки пытаются соответствовать, реагируют на нарушения закона и, надо сказать, что в мобилизацию не мы одни круглосуточно работаем, так же работает и военная прокуратура, потому что нарушений масса. И на наши вопросы они, как и раньше, отвечают.
Насколько выросло количество обращений к вам во время мобилизации?
Выросло даже не на порядок! Представьте себе. У меня три мессенджера и три группы в соцсетях. Так вот, в нашу штаб- квартиру в Москве до мобилизации было где-то 10 обращений в день. В марте и апреле — может быть, 15. Ну и в регионах сопоставимые количества. А сейчас приходят каждый день 300 – 400 сообщений на каждый мессенджер. Поэтому я даже не могу вам сказать, насколько увеличилось количество обращений. Это совсем другая история. Люди обращаются, чтобы помогли им, семье, родственникам.
В основном они обращаются с задачей или с эмоциями?
Половина сообщения вообще пустые. Особенно меня удручает, когда мать или жена пишет, что пришла повестка, быстро явился, мы его проводили, а вот теперь что мне делать, помогите мне. Сначала я пыталась что-то отвечать, потом поняла, что у меня психическое здоровье будет подорвано, если я буду отвечать на каждое такое послание.
Конечно, разные ситуации есть. У кого-то со здоровьем проблемы, у кого-то семейные обстоятельства. Но сейчас мы уже быстрее реагируем и очень быстро перенаправляем многих на сайты их губернаторов, потому что по должности глава субъекта Федерации руководит мобилизационными мероприятиями. Вот тут уже не грех и объяснить, и помочь, потому что это уже толковые заявления.
Но есть ситуации, которые даже для нас сложные. Есть те, кого уже отправили на линию фронта, и что там происходит, непонятно даже мне. Например, к кому можно обратиться, чтобы выяснить судьбу конкретного военнослужащего. Сейчас мы будем все это выяснять, потому что есть раненые, пропавшие, погибшие. И надо искать, куда направить родственников, чтобы кто-то все-таки смог конкретно ответить. Опять, наверное, придется звонить прокурорам и спрашивать совета.
Мэр Москвы Сергей Собянин объявил об окончании мобилизации в столице. Впрочем, все настолько привыкли к тому, что власть не говорит правду, что тут же в пабликах появились сообщения с требованием показать соответствующий документ и даже предположением, что это может быть уловка для поимки тех, кто сбежал от мобилизации.
Люди, которые уехали, они разобрались в общей ситуации, поэтому кто вернется из них, а кто нет — это их личное дело. В своем субъекте Собянин — хозяин, значит у него есть данные, что в Москве мобилизовано достаточное количество людей. Что касается мобилизации и призыва, военный комиссар города Москвы ему подчиняется. Вообще здесь нет специалистов, которые могут точно разложить ситуацию. В призыве и в военной службе понимают только те, кто с этим сталкивался…
То есть если есть вопросы нужно идти в комитет солдатских матерей?
Сначала да, а потом — если сложная история и нужны адвокаты — тогда мы отправляем к специалистам. Вот недавно у меня был вопрос, на который мы не нашли ответа. И я отправила в правозащитную группу «Агора».
Не могу не спросить вас о трагедии на полигоне в Брянской области, поскольку информация от министерства обороны весьма скудная.
Ну, это опять же к разговору о секретности: стараются не говорить правду по поводу чрезвычайного происшествия. Я считаю, что версию, которую излагают несколько человек, в том числе и парень, оказавшийся в числе раненных, весьма вероятной. Опять унижение по национальному и религиозному мотиву. Это то, что когда-то происходило в советской армии, а потом и в российской. Сейчас все немного поутихло. Эта версия мне кажется вполне реальной, просто так стрелять никто не будет, должен быть не просто повод, а серьезный повод.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться