Что будет с российской наукой, не знает даже новый президент РАН
Новым президентом Российской академии наук (РАН) избран гендиректор Научно-исследовательского института молекулярной электроники Геннадий Красников. Выборы проходили на фоне преследования ученых, их обвинений в госизмене и шпионаже. Академический «Клуб 1 июля», который неоднократно выступал с критикой власти, призвал к неучастию в голосовании: «Клуб считает, что в сложившейся ситуации голосование де-факто превращено в фарс, участие в котором было бы унизительным для членов РАН».
Опубликовано:
В клуб «1 июля» входил и Александр Сергеев, занимавший пост главы Российской академии наук с 2017 года. Он снял свою кандидатуру, пояснив, что это решение связано с беспрецедентным давлением, с которым столкнулись академики. Сергеев неоднократно выступал против прекращения научного сотрудничества с другими странами из-за санкций, в том числе с государствами, которые российские власти считают «недружественными», предупреждал об опасности оттока ученых и специалистов из России.
О том, как проходили выборы президента РАН, о ее новом президенте и о том, что будет с российской наукой, Русская служба RFI поговорила с научным обозревателем издания «Верстка» Ольгой Орловой.
RFI: Насколько выбор академии был ожидаемым?
Ольга Орлова: Надо сказать, что изначально кандидатов было четыре. И если исходить из того, что все четверо дошли бы до голосования, то, конечно, победа Геннадия Красникова не была бы столь очевидной, и предсказать такой исход голосования было бы очень трудно. Потому что и Александр Сергеев, действующий президент, который снялся с выборов, и Роберт Нигматулин, которого отсекли на уровне правительства, были более сильными кандидатами. То есть итог голосования был предрешен, потому что двух самых сильных кандидатов отсекли еще раньше. Это первое. Второе: когда их осталось двое — Красников и Маркович — никто уже не сомневался, что Красников победит.
Геннадий Красников вел очень активную избирательную кампанию. Он уже выдвигался на пост президента РАН в 2017 году, и за ним стоят очень влиятельные административные ресурсы. Что касается Дмитрия Марковича, то он не вел настолько активную избирательную кампанию, и он не так известен членам Академии, он новая фигура из Сибирского отделения РАН. Поэтому, когда Александр Сергеев снял свою кандидатуру, большинство понимало, что Красников победит.
Справедливости ради нужно сказать, что выборы были честные, строго по протоколу. Геннадий Красников победил, набрав примерно 871 голос, это 30% голосов от всех членов академии, их более 2000.
А что известно о новом президенте РАН Красникове?
Он очень сложная фигура, человек, который возглавлял завод «Микрон», отвечал за микроэлектронику, за производство проводников и полупроводников. И неслучайно вчера, когда он выступал со своей предвыборной программой, ему задавали вопрос на эту тему. Академик Акай Муртазаев спросил по поводу технологической цепочки в России. Она провалена. Это не тот случай, когда Геннадий Красников может предъявить какие-то реальные победы в той области, которой занимается.
Есть еще одна важная деталь. Красников — академик, секретарь отделения нанотехнологий, которое изначально связано с именем Михаила Ковальчука. И сейчас, когда он стал президентом РАН, в каком-то смысле завершается длинная эпопея, связанная с противостоянием академии и Ковальчука. Михаил Ковальчук несколько раз пытался избраться академиком — его не выбирали. На следующих выборах он выдвинул Красникова, который считается персоной, аффилированной с Ковальчуком. И вот эта история фактически завершилась победой Ковальчука.
Нынешние выборы проходили на фоне преследования ученых. Звучала ли эта тема во время кампании?
Да, конечно. Дмитрий Маркович, который представляет Сибирское отделение, в своей предвыборной речи очень внятно и однозначно выразил свою поддержку ученым. Так уж получилось, что этим летом это были ученые сибирского отделения. Маркович сказал, что знает и самих ученых, и их репутацию. Он отметил, что это недопустимая ситуация, требующая определенных мер со стороны академии.
Александр Михайлович Сергеев тоже говорил еще месяц назад о том, что со стороны академии необходимо создать структуру, которая бы взаимодействовала с силовиками, в частности с ФСБ, в качестве экспертной. Потому что до сих пор ученые говорили одно, а ФСБ выдвигала обвинения, опираясь на экспертизу непонятно кого. И реальные эксперты утверждали, что не было ни госизмены, ни шпионажа, ни передачи технологий двойного применения и назначения, и ученым не удавалось отстоять свою позицию, потому что ФСБ опирается на собственных экспертов, которые не являются авторитетными с точки зрения научной деятельности. Надо сказать, что авторитет и вес голоса ученых для власти малозначителен, будь то президент РАН или простой научный сотрудник, власти это неважно, она этого не слышит, и соответственно на силовые структуры очень трудно в этой ситуации влиять.
Еще одна очень актуальная тема — утечки мозгов в условиях санкций.
И об этом тоже говорил Дмитрий Маркович. Он подчеркнул, что вопрос о публикациях российских ученых в международных журналах — это один из ключевых вопросов. А вот Геннадий Красников эту тему практически проигнорировал. Вообще надо сказать, что его программные заявления звучали так, будто бы ничего не происходит, в его выступлении вообще не была отражена ситуация, в которой находится российская наука. У Марковича это было заметно иначе. Ему задавали более острые вопросы, и звучала озабоченность.
Сами члены академии понимают, что они работают в совершенно других условиях. Обсуждалась переориентация на Восток, потому что западные институции для российских ученых фактически закрыты. На уровне индивидуальных контактов кто-то это сохраняет, но очень часто происходит наоборот. Если люди хотят вместе работать, им уже не разрешено это делать формально. И звучали конечно разговоры о переориентации на Китай. В этом смысле у сибирских ученых гораздо больше опыта, просто потому что они с Китаем больше работали. Но тот же Дмитрий Маркович подчеркнул, что научное сближение с Китаем тормозится с российской стороны. Во многом оно тормозится и теми судебными процессами и обвинениями ученых, которые мы видим. В большинстве случаев, когда дело о шпионаже, речь идет о взаимодействии именно с китайцами. Ситуация сложилась удивительная. Запад закрыт, потому что ни американские, ни европейские институции иметь дело с российскими институтами не хотят, а что касается Китая, им самим сложно, потому что за этим может последовать обвинение в госизмене. И это, конечно, путь к изоляции и маргинализации российской науки.
Что будет с наукой в России, как она дальше будет жить?
Я думаю, что ответа на этот вопрос сейчас нет ни у кого. Не только у тех, кто ощущает полный пессимизм в отношении развития российской науки, но и у тех, кто испытывает какие-то оптимистические настроения. До сих пор нет ответа на вопрос, зачем этому государству и этой экономике нужна наука. Если научные открытия и разработки не встроены в систему, то сколько бы мы ни говорили о том, что нужно поднимать авторитет науки, все бессмысленно.
Россия находится в состоянии войны. Технологические цепочки так и не заработали. Выясняется что все, что касается импортозамещения в области технологий, провалено. Программы были, но реального импортозамещения так и не случилось. Наука развивается только при каком-то большом планировании 10 или 20 лет. Сейчас ни о какой стратегии речь не идет. Поэтому, что будет с российской наукой, не знает никто — включая новоизбранного президента РАН.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться