«Рассказывал об этом со слезами»: Gulagu.net получил доступ к видеоархиву сцен изнасилования заключенных
Основатель и руководитель правозащитного проекта Gulagu.net Владимир Осечкин заявил, что получил видеоархив, на котором запечатлены многочисленные изнасилования в одном из учреждений российской ФСИН. Их ему предоставил бывший заключенный, который имел доступ к этому видеоархиву и даже работал с ним. ФСИН, СК и Генпрокуратура объявили 5 октября о начале проверок обнародованных фактов пыток в тюремной больнице Саратовской области. Вечером глава саратовского УФСИН полковник Алексей Федотов подал в отставку.
Опубликовано:
По утверждению Владимира Осечкина, изнасилованиями подвергались осужденные или подследственные, которые не хотели «сотрудничать» с ФСБ или ФСИН. А осуществляли эти пыточные акты по санкции сверху заключенные из числа активистов. Туберкулезная тюремная больница в Саратове стала местом, куда свозили зэков из разных учреждений ФСИН, чтобы подвергнуть их пыткам и унижениям. Некоторые из этих сцен снимали на видео (одно из этих жутких свидетельств опубликовал проект Vot-tak.tv). С помощью снятых кадров на жертв изнасилований давили, угрожая разглашением факта сексуального насилия и добиваясь таким образом согласия на «сотрудничество».
UPD Во вторник, 5 октября, Генпрокуратура, СК и ФСИН объявили о проведении проверок по изложенным правозащитниками фактам пыток заключенных в тюремной больнице Саратовской области. Вечером также стало известно об отставке начальника регионального УФСИН полковника внутренней службы Алексея Федотова.
В интервью RFI руководитель Gulagu.net Владимир Осечкин рассказал о полученной им информации и о человеке, который ее собрал и предоставил.
Владимир Осечкин: Наш информатор — это гражданин Беларуси, сейчас ему 30 лет. Он молодой программист, айтишник, приехал в Россию работать. В 2013 году кто-то его попросил отвезти кому-то какую-то сумку — якобы системный блок. И тут же его задержали сотрудники ФСБ. Оказалось, что в сумке было несколько килограммов синтетических наркотиков. Его арестовали, первые несколько месяцев он сидел в подконтрольном ФСБ СИЗО № 5 УФСИН по Краснодарскому краю. В пресс-хатах этого СИЗО его били и пытали, потом перевели в СИЗО в Новороссийске. Два года шли расследование и суд, в итоге дали 9 лет строгого режима.
В 2015 году его отправили в колонию № 10 УФСИН по Саратовской области. А через несколько недель, когда выяснилось, что он талантливый айтишник, его перевели в саратовскую ОТБ-1 (областная туберкулезная больница №1 саратовского УФСИН — RFI), где устроили пыточную. Почему там? Потому что в ней можно изолировать человека от основной массы заключенных и делать с ним все, что вздумается. Кроме того, в эту больницу можно этапировать человека из любого учреждения ФСИН при «подозрении» на туберкулез. Так сделали и с ним. В тот момент он уже знал, что ждет заключенного, который не сотрудничает с администрацией — в этом случае он подергается насилию, физическому и психологическому.
И ему сказали, нам нужен в ОТБ-1 айтишник, у нас более 100 камер видеонаблюдения, куча компьютеров и видеорегистраторов. У него был высокий статус — дневальный начальника отдела безопасности ОТБ-1. В 99 процентах учреждений ФСИН рулят оперативники, это самые главные сотрудники в СИЗО, которые определяют всю ситуацию в местах лишения свободы. Но в ОТБ-1 всем рулил отдел безопасности, а в оперативном отделе было всего несколько человек, которые фактически не имели власти. Так вот, его сделали, по сути, адъютантом, помощником начальника отдела безопасности.
Те материалы, которые у нас есть, доказывают, что более 5 лет в ОТБ-1 существовала зондер-команда, бей-бригада из числа осужденных на сроки от 10 до 20 лет строгого режима, которые в обмен на льготные условия содержания, возможность выйти по УДО и т. д., готовы были выполнять любые поручения руководства ОТБ-1. Это крепкие, высокие, физически развитые заключенные с очень низкой морально-волевой планкой. Внутри этой тюрьмы существовал секретный объект — ТЛО№ 8, туберкулезное легочное отделение № 8. Это закрытый объект для заключенных с туберкулезом, которым назначали содержание в штрафном изоляторе, но в ШИЗО таких по закону помещать нельзя.
Поначалу его контролировали, но через год-полтора начальство стало ему полностью доверять. В его служебные обязанности входило администрирование всей сети камер видеонаблюдения. Кроме того, он должен был удалять те записи, на которые попадало, как кто-то кого-то бьет, например. И еще ему поручили обслуживать более 20 видеорегистраторов отдела безопасности: он должен был их заряжать, следить за тем, чтобы они были исправны, файлы с них переносить на жесткие диски и хранить их — у него был доступ к трем компьютерам, расположенным в штабе, где располагались кабинеты отдела безопасности.
Он выдавал видеорегистраторы сотрудникам и принимал их обратно. А когда поступала команда подвергнуть пыткам и изнасиловать какого-то человека, ему звонил кто-то из начальства с приказом выдать видеорегистратор кому-то из активистов-«разработчиков». И он выдавал им видеорегистратор, без всякой подписи, чего, в принципе, делать, конечно, нельзя. Потому что заключенные вообще не должны иметь доступ ни к компьютерам, ни к видеорегистраторам. Активист забирал видеорегистратор, уходил проводить экзекуцию, а через 2–3 часа возвращал его. Наш информатор должен был перенести видео на компьютер своего руководителя и на флешку, которую руководитель забирал и кому-то отдавал. Мы можем предполагать, что она уходила или в УФСИН, или ФСБ как компромат на человека, которого подвергали пыткам и насиловали. Потому что по тюремным понятиям любой человек, не важно, какой у него статус в иерархии, если с ним совершают насильственный половой акт, считается «опущенным», «обиженным».
Самое страшное, как он рассказывает, происходило в случае сбоя в видеозаписи, в этом случае пытка повторялась.
RFI: Кого пытали, как именно и зачем?
После того, как мы отсмотрели большую часть архива, могу сказать, что пытали всех примерно одинаково. Кого? Во-первых, блатных заключенных, которые имели какую-то власть по тюремной иерархии, но при этом отказывались сотрудничать с оперативниками ГУФСИН или ФСБ. Таких заключенных привозили туда, связывали, раздевали догола, насиловали, мочились на лицо, на голову, снимали это на видеорегистратор. После этого, если человек продолжал отказываться сотрудничать, он автоматически переезжал в касту униженных на всю жизнь или соглашался сотрудничать и выполнять поручения конкретного куратора под угрозой разоблачения. Это одна категория.
Бывают еще те, кто считает себя справедливым и никогда никем не будет завербован. Ему тогда ничего не предлагают, просто насилуют и переводят в другой регион сразу в статусе обиженного.
Третья категория — следственно арестованные, которые отказывались «сотрудничать» с операми, со следствием, подписывать удобные им показания, их привозили из СИЗО. Это принуждение к самооговору или оговору третьих лиц.
Четвертая история — это отъем активов, имущества и так далее, если человек обеспеченный. Или человек платил деньгами, чтобы с ним этого не делали. Еще бывали случаи, когда с воли поступал «заказ»: у вас сидит такой-то зэк, а он когда-то обидел мою дочку, сыночка, маму, папу. И это стоит 3–5 млн.
Откуда известны все эти детали?
Мы работаем с Саратовом уже который год, у нас несколько источников, в том числе бывший сотрудник, мы опрашивали и пострадавших, с которыми это происходило. Добились возбуждения пяти уголовных дел по Саратову — два по вымогательству под угрозой изнасилования и три — по изнасилованию четырех заключенных, только до этого месяца у нас не было доказательной базы. И нет обвиняемых. Пострадавшие есть, их показания есть, очные ставки проведены, а обвиняемых нет. Я думаю, вмешались кураторы тех активистов, которые все это делали, чтобы они их не сдали, и надавили на следствие.
Есть информация о том, сколько человек прошло через этот конвейер, и сколько из них поддались на шантаж?
Практически все, за исключением единиц. То, что знает наш информатор — это около 200 заключенных, которых изнасиловали. Тех, кого просто привязывали, били — таких около 500 за эти 5 лет. На видео снимались около 40 подобных экзекуций, часть которых у нас есть.
Что подразумевается под изнасилованием? В издании «Вот так» опубликовано одно видео, там заключенного насилуют палкой.
Потому что это еще можно опубликовать. Большая часть — это были реальные контакты с проникновением, причем групповые.
У жертв пыток не было возможности сообщить родным или адвокатам о том, что с ними происходит?
Это исключено. Мобильных телефонов в ОТБ-1 у заключенных не было, кроме как у активистов. К телефону-автомату их водили звонить сами сотрудники или активисты, разговоры слушали, в дни экзекуций и неделю после никто им вообще звонить не давал. Их вывозили в ОТБ-1 без предупреждения, и человек сообщал родственникам о том, что там находится, в лучшем случае через 2-3-4 месяца.
Зачем ваш информатор хранил этот архив и решил его опубликовать?
Последние два года ему поручали готовить отписки и отказные материалы по моим жалобам и заявлениям. Я же регулярно их писал по сообщениям пострадавших. Наши заявления приходили директору ФСИН, оттуда — в Саратов, а из местного управления их спускали в ОТБ-1, чтобы они подготовили отписку. В итоге поручали это нашему информатору, именно он готовил основу материалов для отписок по моим заявлениям. Он мне сказал, что заочно знаком со мной, потому что этой работой он занимался больше трех лет. «Мы с вами невольно были в переписке, просто вы не знали, что это я готовлю ответы вам». Если человек, которого били и пытали, отказывался писать объяснение, что его не били, тогда наш информатор копировал подпись этого заключенного из каких-то документов, например, из магазина для заключенных, сканировал ее под объяснением, которые они там сами печатали на компьютере. И мне поступала отписка за подписью начальника УФСИН по Саратовской области или его зама — проведена проверка, жалобы не подтвердились, такой-то такой-то отрицает, что с ним это происходило.
Наш информатор понимал, что делает очень подлые дела, он видел, что я бьюсь, как рыба об лед, пытаясь победить эту пыточную. Он рассказывал мне об этом со слезами на глазах, мы с ним долго разговаривали и открылся мне он совсем недавно. Он понимал, что, находясь там, помочь мне он ничем не может. И он начал часть видео складывать в отдельную папку, несмотря на то, что ему периодически приказывали уничтожить архив. Кроме того, он смог проникнуть во внутреннюю сеть службы электронного документооборота ФСИН России. И, помимо ОТБ, он скачивал разные видео и документы о применении насилия и спецсредств в целом ряде других регионов России — на Камчатке, в Забайкалье, Москве, Калуге. То, что мы публиковали в этом году — большая часть передана именно им.
Когда он освобождался, его обыскивали четыре раза. Но он знал, как происходит процедура освобождения и имел свободное передвижение по всему ОТБ, поэтому смог спрятать флешку там, где подобрал ее уже непосредственно перед освобождением. Конечно, он очень боялся, потому что если бы это все вскрылось, его бы там убили, инсценировали суицид. То есть часть архива он перенес на флешку, а часть скопировал куда-то в облачное хранилище. Потом под вымышленными именами он связывался с нами, передавал информацию то по одному, то по другому региону. Мы даже не понимали, что нам пишет один и тот же человек. Это все продолжалось около полугода.
Относительно недавно ФСБ его вычислило. Его не допустили на рейс, когда он хотел лететь из Санкт-Петербурга в Новосибирск. Допрашивали несколько часов. Они не знали, что у него есть этот видеоархив с изнасилованиями в полном объеме, установили лишь, что он отправил нам видео с пытками в колонии № 6 на Камчатке и из московского СИЗО № 5. Заставили его подписать протоколы допросов, где он признается в том, что я занимаюсь какой-то вредоносной деятельностью, в противном случае угрожали возбуждением уголовного дела за раскрытие информации, содержащей гостайну. А если он расскажет мне об этом, тогда посадят за шпионаж — а это от 10 до 20 лет строгого режима. И сказали, что ты и года в СИЗО не проживешь. Он был вынужден все это подписать. И подписал обязательство о явке к следователю.
Его отпустили в Новосибирск на несколько дней. Но он выбрался в Беларусь, позвонил мне из Минска, раскрыл себя, сказал, что именно он отправлял мне все эти видео. И в подтверждение своих слов начал отправлять видео с изнасилованиями из ОТБ-1.Мы помогли ему покинуть Беларусь, и он мне под видеозапись дал подробные показания на тот случай, если его где-то перехватят и с ним что-то случится — это двухчасовая запись обо всем, что ему известно. Мы ее передали адвокатам, чтобы они оказали ему юридическую поддержку для получения убежища в одной из стран Европы.
Вы намерены опубликовать видео из ОТБ-1?
Несколько разных СМИ опубликовали несколько полученных от меня роликов. На сайт Gulagu.net второй раз произошла хакерская атака. Как это делали в январе 2020 года, то же самое сделали вчера. А на Youtube-канале Gulagu.net я боюсь публиковать информацию подобного рода, потому что однажды я выложил видео из Перми, где три активиста по команде начальника колонии насиловали, опускали человека. Это видео удалили, хотя там было 900 тысяч просмотров, и на неделю закрыли возможность публикации новых видео. Поэтому если и опубликуем что-то на нашем основном канале, то в виде документального фильма с сильно заретушированными кадрами. Так что решили, что будем частями этот видеоархив публиковать в СМИ.
А какую реакцию вы ждете?
Мы понимаем, что им плевать на то, что они нарушали права человека, плевать, что об этом кто-то расскажет. А вот то, что произошла утрата такого секретного архива…. Что гражданин другой страны имел доступ к их секретному архиву, их секретным методам работы и смог это все вывезти за пределы России — вот это очень серьезный эффект. Сейчас там будут внутренние разбирательства. И я надеюсь, что те лица, которые были ответственны за секретные методы работы, которые организовывали массовые пытки в СИЗО-1 Иркутска, СИЗО-1 Владимира, ОТБ-1 Саратова, я надеюсь, что они лишатся своих постов и, возможно, в их отношении тоже будут уголовные дела. Как минимум мы надеемся, что будут возбуждены дела по каждому из этих видео в отношение самих садистов и их кураторов. Как максимум — что, получив в полном объеме этот видеоархив, который мы в ближайшее время отправим в Комитет ООН против пыток, по линии ООН появится спецдокладчик по России и начнется большое международное расследование. Формально сейчас мы располагаем доказательной базой вплоть до трибунала, потому что то, что совершалось там, подпадает под понятие преступление против человечества, против человечности.
***
Федеральная служба исполнения наказаний начала служебную проверку сведений проекта Gulagu.net о пытках, применяемых в тюремной туберкулезной больнице в Саратовской области, сообщили 5 октября в пресс-бюро ведомства. В тот же день официальный представитель Генпрокуратуры заявил, что в учреждениях УФСИН Саратовской области началась прокурорская проверка после публикаций о пытках в областной тюремной больнице. О проверке обнародованных фактов сообщил и Следственный комитет по Саратовской области.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться