Четыре словаря – четыре ножки царского трона

«Четыре словаря — четыре линии политики. Суверенитет и вертикаль власти — это расставание с республикой и восстановление монархии, глубинный народ — это опора на грубую силу, мочить в сортире — это утверждение политического стиля, новичок — это предложение для тех, кто не хочет сдаться по-хорошему». Филолог Гасан Гусейнов о «четырех словарях» эпохи, раскрывшихся в России на рубеже 2020 и 2021 годов, о «главных словесных опорах двадцатилетия» и речевом портрете бессменного российского правителя.

"Может быть, монархия протянет и дольше и даже заговорит со своими подданными на другом языке, но в таком случае, тем более, главные словесные опоры двадцатилетия нужно назвать прямо сейчас". (Санкт-Петербург, 31/01/2021) REUTERS - ANTON VAGANOV

Тридцать лет я изучаю политическую риторику. В конце 2019 года я неосторожно назвал публичный язык путинской эпохи «клоачным», на что человек, давший эпохе имя, так обиделся, что даже причислил меня к неким «пещерным русофобам». Один из его приближенных, скрытый за АПпаратной кличкой «Хомяк», уговаривал зимой 2019 года моих знакомых, занимавших тогда важные посты в учебных и научных учреждениях, «дать отпор зарвавшемуся ненавистнику нашего великого и могучего языка». Один из моих знакомых рассказал мне спустя полгода, что свой отказ «Хомяку» мотивировал все той же цитатой из Тургенева: «Да, он не любит великий и могучий. Но только потому, что любит правдивый и свободный».

Сейчас этого товарища уже нет на свете, и называть его имя я не стану: пусть в свое время наша с ним переписка послужит подтверждением этих моих слов. Но сегодня, когда над головами многих россиян сгущаются тучи, я, может быть, впервые за эти два десятилетия воздам должное именно правде и свободе в речевом портрете президента России. С наступлением третьего десятилетия пост-ельцинского государства российского чудо освобождения от чар случилось и с теми, кто вместе с начальством обиделся за «клоачный язык».

Вдруг всего за несколько недель на рубеже 2020 и 2021 годов для всех раскрылись четыре словаря эпохи, и теперь все могут увидеть четыре ножки царского трона. Жаль, я не художник и не мебельщик, чтобы нарисовать их для читателя. Может быть, монархия протянет и дольше и даже заговорит со своими подданными на другом языке, но в таком случае, тем более, главные словесные опоры двадцатилетия нужно назвать прямо сейчас.

Первая ножка царского трона — это главные политические слова режима. Не многозначные проговорки, а сильные прямые заклинания. Опустим имя «Россия». Оно многозначно — это и название страны, и название банка, в свой черед удачно копирующее название страхового дома на Лубянке, в котором больше ста лет обитают чекисты. О России говорят, впрочем, и оппоненты Путина. Вот и Алексей Навальный подхватил прекрасную «Россию будущего» у Александра Герцена. Да и убитый на мосту Борис Немцов, демократ и либерал, размышлял именно о царской власти, и Ельцин для него был хорош как раз тем, что «похож на царя».

А главные понятия, с которыми вошел Путин в свое первое десятилетие, это суверенитет и вертикаль власти. «Укрепление вертикали власти» было провозглашено в феврале 2000 года, когда сместили 17 представителей президента в субъектах федерации. Двадцать лет спустя ясно, что имели в виду президент и его советники уже тогда: абсолютная власть суверена, отождествившего себя с государством и страной. За двадцать лет XXI века Российская Федерация перестала быть республикой и вышла из союзнических отношений с ведущими странами мира.

А как со словами помладше — с федерализмом и с субъектами федерации? Сейчас федералами называют представителей центральной власти, Москвы, а вот сам федерализм как раз успешно ликвидирован: российский народ и так называемые субъекты федерации весь свой скромный суверенитет передали набалдашнику вертикали власти. Правда, к январю 2021 вот уже целый год глава государства обитает в неведомом убежище, из-за чего получил у противников режима даже обидное прозвище бункерного деда. Да, кличка — вульгарная. Но ведь этот сниженный стиль был задан самим Владимиром Путиным, который начал свое правление и поставил свой трон на ножку номер два под названием «мочить в сортире».

С того самого момента, как фраза — «в туалете поймаем, мы их, извините, и в сортире замочим» — впервые прозвучала в эфире из уст тогда еще премьер-министра Путина, эти слова перестали относиться только к террористам. Они вошли в повседневный обиход. Сейчас сильные мочат слабых, вооруженные безоружных, космонавты — землян. За двадцать лет эта сниженная манера стала фирменным стилем всего российского руководства.

В феврале 2020 года главный телеканал снял большое интервью Путина журналисту Андрею Ванденко. Показано оно было в октябре 2020. «Ванденко всего лишь уточнил, о какой из двух дочерей завел было речь Путин, и получил жесткий отпор — „Какая разница!“. В ответ интервьюер выразительно кашлянул. „Зря вы хрюкаете!“ — осадил глава государства одного из ведущих журналистов главного информационного агентства страны, и эта фраза мгновенно стала мемом — в ряду других печально известных мемов, накопившихся за два десятилетия его правления».

Длинный список «печально известных мемов» — это и есть стиль эпохи, освоенный и усиленный всеми основными пропагандистами режима в СМИ — от Владимира Соловьева до Артема Шейнина с его ведром нечистот, принесенным в студию главного телеканала.

Что же удивляться, что и финальным скульптурным воплощением второй ножки царского трона стал ёршик для унитаза из дворца на мысе Идокопас близ Геленджика: глубинный народ ведь не обманешь, вот он и увидел в ёршике атаманскую булаву и царский скипетр двадцатилетия.

Тут и третья ножка царского трона путинской эпохи: глубинный народ. Глубинному народу присущи три свойства: он в обычное время не всплывает из своей глубины на поверхность, не выдвигает никаких требований и даже не задает лишних вопросов. Лица глубинного народа не видны из-под шлемов. Главный инструмент диалога народа-невидимки — дубина. Когда велит вертикаль власти, шлемоблещущий встает на защиту суверена. Как политический лозунг «глубинный народ» это не что иное, как эвфемизм старого недоброго фашизма: всенародно любимый вождь обращается к боевикам Виктора Золотова или Евгения Пригожина за помощью — внутри страны они сражаются с либералами, а за границей — с загнивающим Западом.

Четвертую словарную ножку царского трона — самую красивую и достойную Русского мира — пропаганда вытачивала специально для Запада. Вот только главным советским русским словом была «октябрьская революция», ради нее учили русский язык в третьем мире. Но революция для монархического режима смерти подобна и стала она самым ненавидимым словом двадцатилетия. Есть ли что другое? Есть! Лучшим русским словом ХХ века, соединившим и народные мечты о техническом превосходстве России, и идеологию социализма, было слово спутник. С 1957 года оно облетело планету миллиарды раз и вошло в словари языков мира. И сейчас оно связано с одной из надежд человечества — вакциной от вируса ковид-19. Не исключено, что и это новое значение прекрасного русского слова, действительно, войдет в новейшие словари мировых языков как свежий символ достижений российской науки. Но пока что мешает ему другое прекрасное русское слово — новичок. Кличка советско-российского химического оружия, которое и войдет в словари заимствований из русского языка уже нашей, путинской эпохи.

Четыре словаря — четыре линии политики. Суверенитет и вертикаль власти — это расставание с республикой и восстановление монархии, глубинный народ — это опора на грубую силу, мочить в сортире — это утверждение политического стиля, новичок — это предложение для тех, кто не хочет сдаться по-хорошему. Прямо четыре всадника, а не четыре ножки…

Вы спросите, как это стало возможно?

Ответ прост: за двадцать с лишним лет правления монарху ни разу не довелось встретиться в прямом открытом диалоге ни с кем из его оппонентов: одних физически удалили с поверхности земли, других загнали за Можай. Вот и сложился его политический словарь в разговоре с самим собой: ёршик, дубинка, мокрое место — скромна на идеи властная вертикаль. Сможет ли правдивый и свободный русский язык разоблачить своего великого и могучего двойника? На этот вопрос ответит уже новая эпоха.