Многоязычие нового поколения

Во многих странах мира в конце года выбирают слово года. Как бы ни был условен выбор (сколько людей – столько мнений), слово года, возможно, и в самом деле – самая яркая из многих звезд, на прощание подмигнувших нам с небосвода языка. В 2020 году во многих странах слово это так или иначе относилось к гнезду пандемии, ковида 19, локдауну и тому подобным прелестям. А вот в России выбор группы экспертов пал на слово, внешне никак с пандемией не связанное.

Несмотря на очевидную вовлеченность и России в глобальную напасть пандемии, словом года 2020 в России стало «обнуление». Getty Image/Simone Brandt Brandt

Несмотря на очевидную вовлеченность и России в глобальную напасть, словом года 2020 в России стало «обнуление». Его принесла весна, а провозвестницей слова стала первая женщина-космонавтка – Валентина Терешкова, которой была оказана честь – стать застрельщицей (было такое советское слово), пионеркой (было такое советское слово), ударницей (было такое советское слово) думского труда. Именно из ее уст страна услышала предложение к парламенту и народу отбросить глупости и обнулить политическую историю последних двадцати лет.

После этого остаток политического 2020 года в густой тени пандемии прошел под знаком подготовки к действу, которое ни в какой конституции прописано не было. И словом года «обнуление» стало потому, что произошло обнуление не президентских сроков, а вообще всего, всей политической системы Российской Федерации. Пандемия же только надула его паруса, и обнуленный корабль перешел в ручное, но удаленное управление.

Латинское слово нуль шифрует что-то необыкновенное в нашем языке и мышлении. Кстати, и слово «шифр», как и слово «цифра», тоже иностранного происхождения, имеющее то же значение, что и латинское «нуль», только пришедшее к нам из арабского языка. Живя в цифровом мире, мы дешифруем сигналы, подаваемые нам обнуленным начальством, и принуждены снимать луковую шелуху тавтологии, как бы ни хотелось от этого плакать.

Слово обнуление имеет, как вдруг выясняется, традиционные корни в русской культуре. Это – уничтожение смысла, который ранее был общепонятным для носителей данного языка, а потом – в силу какого-то катаклизма – просто улетучился. Например, всего сто с небольшим лет назад в России был царь. У царя была семья. И вдруг царская власть обнулилась. Царская семья исчезла – как будто ее никогда и не было. Какой шифр оставила нам муза истории Клио, заставив именно будущего президента РФ Бориса Ельцина снести дом, в котором 17 июля 1918 года была убита царская семья? Думаю, что никакого. Обнуление тем и страшно, что лишает обнуленное смысла. Но тяга к обнулению истории Российской империи, СССР, да и новейшей истории Российской Федерации, за прошедшие годы только усилилась.

Занятно, что это обнуление истории и политики происходит под звон еще одного иностранного слова. Его значение не вполне ясно не только большинству носителей русского языка, но и тем, кто размахивает этим словом как единственным оправданием своих действий. Слово это – «суверенитет». В переводе на современный русский язык оно означает «мы и сами с усами», «не учите нас жить», «мы лучше всех», «решения, которые мы принимаем, лучше всех других, потому что это мы сами принимаем эти наши решения».

Но и суверенитет обнулился пандемией. Поставленные перед общим планетарным вызовом люди вынуждены искать и находить взаимопонимание. Учить языки друг друга. Считаться с теми, кто думает, говорит и страдает не так, как ты сам.

Даже главная авангардная страна современного мира – Соединенные Штаты Америки – досрочно обнулила своего президента, пришедшего под девизом “America first!” Это не современно, это не модно. Сейчас вообще растет поколение многоязычных. Кто эти молодые люди? Космополиты, которые могут жить и работать повсюду в мире. Когда в Италии у руля находился Берлускони, я познакомился с итальянцами, уехавшими из Милана и Рима работать в Берлин и Лондон. Сейчас в Ригу и Прагу, в Варшаву и Тбилиси потихоньку откочевывает многоязычная продвинутая молодежь из Минска и Москвы. Они смотрят на певцов суверенитетов и крутят пальцем у виска: «Это ведь даже не двадцатый, это девятнадцатый век! А нам туда не надо…»

В 1936 году английский философ и литератор Герберт Рид был на выступлении русских поэтов в Лондоне. Вот как он сам описывает это событие: «Несколько лет назад я в месте с группой английских поэтов, получил приглашение в российское посольство на встречу с тремя русскими поэтами (Луговским, Сельвинским и еще одним, фамилию которого я забыл [в составе делегации были еще Семен Кирсанов и Александр Безыменский – Г.Г.]). После водки и чая мы перешли в гостиную, где наши российские коллеги стали по очереди вдохновенно декламировать свои стихи. И хотя немногие из нас знали язык (а может, и вовсе никто), мы почувствовали их музыку и эмоциональный пафос, нас тронула даже мимика поэтов и манера чтения. Закончив, они обратились к нам с просьбой тоже почитать что-нибудь из нашей знаменитой поэзии. Мы переглянулись в нервном замешательстве. Наконец, после долгих отнекиваний и возражений самый старший из нас затянул высоким монотонным голосом «Оду западному ветру» Шелли, сбился и умолк. Кто-то прочитал маленькое стихотворение о птичке. Затем последовало еще несколько неуместностей, после чего мы расстались, чувствуя, что подвели не только свою страну, но и искусство, которое уважали у нас даже тогда, когда все прочие виды искусств презирали» (Herbert Read The Innocent Eye. New York: Henry Holt & Company, 1947, р. 94, перевод Марины Кедровой).

Прочитав это воспоминание, я подумал, что теперь и в России выросло новое поколение, которое не станет затягивать монотонным голосом ни американца Бродского, ни какую-нибудь нашу местную суверенную поэзию. В лучшем случае вам споют песенку Славы Моргенштерна «Я съел деда». Роспотребнадзор пытается наложить запрет на творение Моргенштерна за неконтролируемый подтекст: известно, что дед – это прозвище Путина в администрации президента, и, стало быть, песня Моргенштерна воспевает, в чутких глазах и ушах Роспотребнадзора, уже не просто обнуление, а даже и прямо циничное съедение монарха. Каннибализм, понятное дело, не лезет ни в какие ворота ни политически, ни эстетически, ни, тем более, гастрономически, и он не зря запрещен на территории Российской Федерации. Роспотребнадзор, как всегда, прав: вы только представьте себе, что будет, если на зум-вечеринках под звон курантов люди будут слушать не обращение дедушки Мороза, а песню товарища Моргенштерна. Но нынешняя молодежь куда добрее поколения дедушек. Она сама найдет дорогу в новый мир без границ.