Поджо Браччолини, или Как не покалечиться патерностером

Филолог Гасан Гусейнов о старинных изобретениях, которые станут полезны в ближайшем будущем, о том, как выстоять силой мысли, если не получается воспротивиться злу насилием, а также о «Фацециях» Поджо Браччолини, востребованных в самые отвратительные, в политическом смысле, времена.

Какая прекрасная вещь – четки. Не только для тех, кто молится. AFP - ALESSANDRA TARANTINO

Прочитал на днях в интернет-газете перечень старинных изобретений, которые будут особенно полезны в ближайшем будущем, когда мир снова никогда уже не будет прежним. Важнейшее техническое изобретение даже по-русски называется по-латыни — «патерностер».

Это замечательное изобретение — лифт, работающий по принципу четок. Идеальное имя — и каждая кабинка — как перебираемая бусина, и поездка в такой кабинке продолжается как раз столько, сколько нужно, чтобы прочитать молитву «Отче наш». И еще кое-что важное: все-таки какая-никакая сноровка нужна для этого лифта. Его и запретили в большинстве стран мира за то, что пользоваться им могут только взрослые с надежной координацией движений.

Однако же, как ни крути, сегрегация и классовое неравенство в эпоху пандемии усилились. Может быть, кстати говоря, именно по этой причине по миру прокатываются бунты, политические мастодонты клацают с трибун своими стертыми в самоизоляции клыками: «Самоосвобождение самоугнетенным!»

07:38

Слушать «Слова с Гасаном Гусейновым» — Поджо Браччолини, или Как не покалечиться патерностером

Но вернемся к старью, которое, по миновании очередной фазы пандемии, вновь будет востребовано. Четки, четки, четки! Какая прекрасная вещь — четки. Не только для тех, кто молится. Даже нам, не наделенным океаническим чувством агностикам и атеистам, четки очень даже могут пригодиться.

Мне вот жена вечно говорит: «Молчи! Ты же знаешь, чем это кончается, когда ты высказываешься сразу! Посчитай до семи, и только потом говори!» Жена знает, что иногда достаточно посчитать до трех, и желание высказаться пропадает, а уж до семи — и подавно. Но вот этот навык — считать до семи — приобретен, а жена опять недовольна.

— Почему ты молчишь?

— Я еще не досчитал до семи.

— Со мной не надо считать до семи. Ты с ними считай до семи!

И вот теперь выпускают новые электронные четки! Хотите узнать, сколько молитв вы прочитали за день, пожалуйста: каждая бусинка учитывается —не собьешься. Точно таким же способом можно пересчитать избегнутые конфликты и скандалы, которые бы вам неминуемо грозили, не будь у вас четок и не сдержись вы в острый момент, просто переводя эти маслины одну за другой незаметным движением пальцев.

Если у нас не получается воспротивиться злу насилием, может быть, мы сможем выстоять с помощью мысли? Так сказать, непротивлением злу насилием? У Поджо Браччолини в «Фацециях» об этом написано так:

«Один остроумный человек, мой знакомый, спросил у монаха, что угоднее богу — слово или дело. Монах ответил, что дело. «Значит, — заметил тот, — больше заслуги перед богом у того, кто делает четки, чем у того, кто их перебирает, говоря молитву» (Перевод А. К. Дживелегова).

Поджо Браччолини жил в пятнадцатом веке, а его книжица под названием «Фацеции» вся написана как будто в утешение нам, живущим, казалось бы, полтысячи лет спустя. Свои истории он записывал за секретарями и вообще народом, болтавшимся в папском дворце, а национальным языком курии была, как известно, латынь. А собирались информанты Поджо в помещении, называемом Il bugiale, или, по-русски, Вральня. Была такая вральня в Риме, была и в синьории во Флоренции. Все эти истории назывались тогда анекдотами — греческим словом, обозначающим некое не подтвержденное официальными источниками сжатое сообщение, в котором правдоподобно, но остроумно описано незначительное событие, проливающее свет на нечто, наоборот, крупное, значительное и незаслуженно требующее к себе уважение и почтение.

Как мы видим, значение слова анекдот в действительности не сильно изменилось ни за эти полтысячи лет, ни за предыдущие столетия, когда появились первые анекдоты о Цезаре или Александре Македонском.

«Обитатель Губбио, по имени Джованни, человек чрезвычайно ревнивый, все думал, как лучше всего узнать, изменяет ли ему жена. В конце концов он придумал хитрое средство, достойное ревнивца. Он оскопил себя с той целью, что если после этого жена его забеременеет, то это будет доказательством ее измены».

В некоторых странах люди лишают сами себя избирательного права, чтобы проверить, не обманывают ли их правители. И сейчас анекдоты Поджо Браччолини будут востребованы некоторыми как раз потому, что в самые отвратительные, в политическом смысле, времена нет ничего, в политическом смысле, приятнее встречи с умным собеседником.

Поджо был секретарем папы Григория XII, избранного хоть и в Риме, но в разгар так называемого великого раскола, когда у католиков было аж три избранных папы. Григорий же обещал на конклаве, что сложит с себя временно возлагаемый на него сан, как только будет избран папа, которого признают все кардиналы.

«Но потом, опьяненный сладостью власти, Григорий забыл клятвы и обещания и не исполнил ничего из того, о чем говорил. Это очень огорчало кардинала бордоского, человека серьезного и очень рассудительного, и, говоря однажды со мною об этих делах, он мне сказал: «Он сделал с нами то, что сделал с болонцами тот скоморох, который им обещал, что будет летать». Я стал просить, — пишет Поджо, — чтобы он мне рассказал эту историю. И кардинал рассказал: «Недавно в Болонье был скоморох, который афишей, всюду расклеенной, возвестил, что он вылетит с вершины башни, находящейся около моста Сан Рафаэле, и пролетит больше мили за город. В назначенный день почти все население Болоньи сошлось к указанному месту, а скоморох вплоть до заката солнца издевался над собравшимися людьми, изнемогавшими от жары и от голода. Все ждали, с глазами, устремленными на башню, когда скоморох вылетит. Когда время от времени он показывался на вершине башни и махал крыльями, как бы собираясь лететь, и делал вид, что он хочет броситься с башни вниз, люди, глядевшие на башню с разинутыми ртами, приветствовали его громкими криками. Когда, наконец, солнце зашло, скоморох, чтобы не казалось, что он не сделал ничего, повернувшись к собравшимся спиной, показал им зад. Таким образом все, одураченные, истомленные голодом и томительным ожиданием, ночью вернулись домой. Так и наш папа, — закончил кардинал».

К чести Григория XII нужно добавить, что тот все-таки отрекся от папского престола после избрания на Вселенском соборе в Констанце, так сказать, папы-объединителя — францисканского монаха с Крита Петра Филарга. А вот о процедуре голосования за скоморохов Поджо Браччолини ничего не сообщает. В его книге много других прекрасных историй — настоящей музыки к словам, исторгаемым задницами сановных шутов.

Так что патерностер вам в руки и ноги, братья и сестры! Orate et vigilate.