«Это удар под дых» — Лана Эстемирова о решении ЕСПЧ по делу об убийстве своей матери

31 августа Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вынес постановлению по делу «Эстемирова против России». Суд в Страсбурге признал, что российский власти не провели эффективного расследования похищения и убийства правозащитницы, но не увидел доказательств причастности к нему властей Чечни. Дочь Натальи Эстемировой, Лана Эстемирова, рассказала RFI о своем отношении к этому решению ЕСПЧ. 

Лана Эстемирова, дочь убитой в 2009 году правозащитницы, сотрудницы представительства ПЦ «Мемориал» в Грозном Натальи Эстемировой © фейсбук-страница Ланы Эстемировой

На момент убийства матери в 2009 году Лане Эстемировой было 15 лет. Сейчас она живет в Великобритании и работает в фонде «Справедливость для журналистов» (Justice for Journalists Foundation). 

07:09

Лана Эстемирова о решении ЕСПЧ по делу об убийстве своей матери

RFI: Вчера было вынесено долгожданное постановление. Десять лет заявление было в ЕСПЧ. Что вы думаете о таком половинчатом решении?

Лана Эстемирова: Я была очень разочарована этим решением, у меня довольно сильные слова разочарования. Мы ждали этот приговор около десяти лет. Буквально за две недели узнали, что мы скоро узнаем решение, это был очень волнительный период. Как только приговор выложили, я начала его читать, пытаться понять, что это значит.

Я была очень шокирована этим решением. Несмотря на то, что ЕСПЧ признал, что российские власти не провели эффективного расследования, и что они даже не привели достаточное количество материалов по делу, они все-таки не признали, что на российских властях лежит ответственность за это убийство. Несмотря на то, что они нарушили право на жизнь моей матери.

Мне сложно логически понять этот приговор. Я не знаю, как можно прийти к такому выводу, если перед ними даже не было всех материалов дела. До материалов дела даже спустя 12 лет не допускают даже адвокатов, которые представляют наше дело.

Я была очень разочарована. Это был такой удар под дых. Мне кажется, это удар не только для меня и для моей семьи, но и для всего правозащитного общества и для гражданского общества в России и в Чечне.

Как вы для себя объясняете такую, скажем так, очень осторожную позицию Европейского суда?

Я обсуждала это с мамиными коллегами, с адвокатами. К сожалению, за последние несколько лет наблюдается такая тенденция, что ЕСПЧ и другие европейские институты действительно осторожничают со всем, что касается России. Несмотря на то, что Россия перешла, как мне кажется, очень много так называемых красных линий, за этим не последовало каких-то серьезных последствий.

Это, конечно, парадокс, потому что предыдущие заявления о нарушениях прав человека, «зачистках» в Чечне, были более успешными. Мама в том числе помогала создавать эти заявления, собирала материалы, брала интервью у жертв. Очень шокирует, что, когда она сама стала этим делом, ее так подвел ЕСПЧ.

Какие будут дальнейшие действия, может быть, у вас, у ваших родственников, у правозащитников, которые занимаются этим делом?

Мы все еще пытаемся прийти в себя, собраться и созвониться. Мы договорились, что будем обсуждать дальнейшие действия и что можно сделать в рамках международных судов. Потому что, разумеется, в России ждать какого-то нового расследования, новых деталей не приходится. Нам не нужно никакого официального решения ЕСПЧ, чтобы знать наверняка, что российские власти и силовики были вовлечены в это убийство. Мы будем дальше бороться всеми силами.

Вы упомянули и о том, что это решение — негативный сигнал для всего правозащитного сообщества в России.

Мы все сейчас прекрасно видим, что происходит в России с гражданским обществом, с медиа. Все эти законы об «иностранных агентах», которые просто убивают свободные СМИ, — это огромный удар. Мне кажется, по всей видимости, ситуация с правами человека будет еще дальше ухудшаться в России. Хотя непонятно, куда дальше ей ухудшаться. У правозащитников и журналистов в России нет практически никакой защиты. Каждый месяц мы читаем, что напали на очередного журналиста или правозащитника.

Это половинчатое решение (ЕСПЧ), которое не возлагает ответственность на власти, — это сигнал. Несмотря на то, что Россия обычно очень скептически относится к решениям западных институтов и судов, они могут взять эту бумажку и сказать: «Вот, посмотрите, даже ваш любимый Европейский суд решил, что мы ни в чем не виноваты». Это предполагает какую-то безнаказанность. Все это решение сквозит, как мне кажется, безнаказанностью. К сожалению, у правозащитников нет никакой гарантии, что они не окажутся в такой же ситуации, как и моя мама. Если они в ней окажутся, если их убьют, то вполне вероятно, что их убийства также останутся безнаказанными. Это очень печальный вывод из этого решения.

Есть ли у вас какие-то надежды, что в России расследование будет продолжено, выведет на новые пути? Или вам это кажется совершенно невозможным?

Мы будем продолжать добиваться того, чтобы материалы дела нам предоставили. Даже спустя 12 лет следователи не предоставляют нам материалы дела. Там 95 томов. Адвокаты увидели буквально малюсенькую часть. Но если честно, поскольку у меня нет сомнений, что власти были вовлечены в это убийство так же, как они были прямым или косвенным образом вовлечены в другие убийства, вроде Бориса Немцова и Анны Политковской, мне кажется, пока режим Путина и Кадырова у власти, мы не можем надеяться на настоящую справедливость. Для меня настоящая справедливость — это когда Кадыров и Путин будут сидеть за решеткой за все преступления, которые они совершили, находясь у власти.