Белорусские войны за цвет: как власти прессуют за БЧБ-символику
Белорусские власти пошли в атаку на сочетание белого и красного цветов после того, как улица приняла старый, отмененный референдумом в 1995 году, национальный бело-красно-белый флаг. Сейчас нынешние власти настойчиво привязывают национальные атрибуты с гитлеровской оккупацией и обещают «убрать эту фашистскую символику из нашего общества».
Опубликовано:
Сочетание белого и красного — древнее, эти цвета используются в традиционной одежде славян вообще и белорусов в частности, белорусские вышиванки — это обязательно белое и красное. Бело-красно-белая полоса удачно вписалась в одеяния иерархов христианской церкви на востоке Европы, помимо мантий, бело-красно-белыми лентами украшены вензели патриархов Русской православной церкви. Клавдий Дуж-Душевский, автор бело-красно-белого флага для Белорусской Народной Республики, провозглашенной в 1918 году, уж никак не может быть причислен к фашистам или национал-социалистам — в Каунасе, где жил после краха БНР Дуж-Душевский, он сначала был арестован Советами в 1940 году, в 1943 гитлеровцы отправили его в концлагерь за отказ от сотрудничества и укрывательство евреев.
Во время Второй мировой войны бело-красно-белый флаг действительно использовался коллаборантами с позволения немецкой администрации, равно как и многие другие флаги оккупированных стран — французский триколор использовался режимом Виши, российский — встречается у формирований РОА и коллаборантов из первой волны эмиграции в Русской национальной народной армии. Накануне референдума 1995 года о символах и государственном языке Александр Лукашенко, принявший присягу под национальным флагом в 1994 году, называл его флагом полицаев, фашистов и т. д., государственные СМИ развернули кампанию по отождествлению флага и герба «Погоня» с нацистами. В результате с 1995 года в Беларусь вернулся чуть видоизмененный флаг БССР образца 1951 года, его автор Николай Гусев, кстати, отсидел в советском лагере за портреты Гитлера и немецких офицеров, которые он писал, чтобы прокормить семью. При этом художник, по воспоминаниям современников, прятал у себя дома советского военнопленного.
Последняя так называемая либерализация в Беларуси (2015—2020 годов) сделала бело-красно-белый флаг почти легальным — символика продавалась в некоторых негосударственных магазинах, столетие БНР в 2018 году прошло, конечно же, в бело-красно-белых цветах, за флаги почти никого не задерживали. Вообще до выборов 2020 года эта символика активно использовалась лишь национально ориентированными, преимущественно белорусскоязычными кругами. Штабы претендентов на пост президента — Виктора Бабарико, Валерия Цепкало и Светланы Тихановской — до дня голосования не использовали бело-красно-белые флаги по своей инициативе, но и не препятствовали их появлению в руках сторонников на митингах. Но после дней беспрецедентного насилия в августе белорусский протест стал очевидно бело-красно-белым, хотя и преимущественно русскоязычным.
Поставгустовский абсурд
После огромных — до 250 000 человек — манифестаций в августе и сентябре власть стала реагировать не только на участие в шествиях, люди с бело-красно-белыми флагами и символикой такой цветовой гаммы и ранее подвергались особо жестокому обращению, но сейчас 15 суток можно получить по совершенно, казалось бы, абсурдным «бело-красно-белым» поводам. Так, 75-летняя жительница Жодино Ираида Миско, задержанная в своем городе с бело-красно-белой пастилой, получила штраф в 20 базовых величин за то, что «выражала протест зефиркой» — это слова свидетеля капитана милиции Семашко. Коммунальщики всю осень закрашивают БЧБ-символику (бел-чырвона-белую — по-белорусски) на стенах, асфальте, вылавливают БЧБ-кораблики на прудах, спиливают разукрашенную мини-Эйфелеву башню в Минске, в который раз перекрашивают лавочки, срезают ленточки — десятки сообщений в день о труде сферы ЖКХ. Сотрудники МЧС (часто в присутствии человека в штатском) снимают флаги с крыш домов, деревьев (туда их забрасывают при помощи привязанных гаек) в парках и вдоль трасс. Традиционные бело-красные указатели улиц в микрорайонах недавно спешно заменили на бело-зеленые, в детских садах елки украшаются только синим и белым, ходят слухи об обязательном сине-белом облачении Дедов Морозов вместо традиционного бело-красного. Трубы кочегарок и ТЭЦ пока еще остаются бело-красно-белыми — это международная маркировка подобных объектов. В соцсетях пишут о сложностях при покупке наборов цветной бумаги для детских поделок — там нет листов красного цвета. Сочетание в одежде «политических» цветов уже привело несколько женщин в изоляторы на Окрестина, в Барановичи, Гродно и Жодино. Бело-красного не найти в праздничном оформлении витрин. В ЖКХ составляются списки не только квартир, где в окнах замечен «неправильный» флаг, но и тех, где на балконе белье «развешено по БЧБ-схеме». Один из атрибутов препровождения в автозак — расстеленный на пороге национальный флаг, при попытке перескочить через него, не наступая, задержанного избивают. На днях белорусы заметили, что у изображенного на упаковках молочной продукции «Простоквашино» корпорации Danone Кота Матроскина нет привычного бело-красного шарфа, и сразу связали это с запретом упомянутых цветов, однако выяснилось, что это фейк — на летней линии кот без шарфа, на зимней — с шарфом. «Это просто настолько вписывается в логику действий белорусской власти, что исчезновение шарфа показалось именно распоряжением властей. Выглядит не более абсурдно, чем все остальные приемы власти по отношению к национальной символике», — отмечает в интервью RFI Вадим Можейко, культуролог, аналитик Белорусского института стратегических исследований.
— Многие действия белорусских властей можно трактовать как необъявленное военное положение, по сути, это и есть чрезвычайное положение, когда, как сказал Лукашенко, не до законов — отмена обычного права в логике военного положения. То есть если власть в ком-то усматривает врага, то с ним бороться можно совершенно любым способом, пусть и абсурдным. Все эти суды, когда дают несколько лет колонии за сорванную балаклаву (гражданка Швейцарии, уроженка Беларуси Наталья Херше приговорена к 2,5 года лишения свободы — RFI) или за надпись на асфальте (за надпись «Не забудем!» на месте убитого безоружного демонстранта Тарайковского несколько человек получили от полутора до двух лет колонии — RFI), когда «неправильный» флаг на собственном окне приравнивают к пикетированию — это абсолютно неправовая ситуация. На мой взгляд, символическую войну в какой-то момент власти совершенно проиграли, коммунальщики просто не успевали бороться с протестным визуалом в городе, у людей гораздо больше ресурсов, гораздо больше мобилизации вывешивать, рисовать, наклеивать протестную символику. Власть проиграла и решила поднять ставки, когда с одной стороны стала активно вывешивать официальные красно-зеленые флаги везде — на автозаках, над тюрьмами, когда стали судить «за зефирку», бороться с трусами и носками «не тех цветов», вывешенных «по схеме БЧБ» на лоджиях... Понятно, что это белье вывешивается в таком порядке для демонстрации своих взглядов, но это попытка противостоять власти по правилам, а власть же показывает, что никаких правил для нее нет совсем и что бороться она готова с чем угодно, на правила не взирая. Но эта борьба априори проигрышная. Если ресурсов не хватает, значит, остается только запугивать. Но к чему это запугивание может привести? Можно людей заставить снять с балкона бело-красно-белый флаг, но нельзя их заставить полюбить красно-зеленый. Такая символическая война априори обречена на провал властей, ни к чему, кроме как к мобилизации своих противников, действия власти привести не могут.
— Бело-красно-белый флаг всегда ассоциировался с белорусскоязычной оппозицией, с людьми, которых власть презрительно называла «свядомыя» (сознательные — по-русски), как он стал безусловным флагом всеобщего протеста?
— БЧБ-флаг всегда был символом протеста, а сейчас, когда оказалось, что противники Лукашенко — это не привычный оппозиционный круг, а большинство общества, то это большинство прекрасно приняло и лозунги протеста, и символику протеста. Замечу, что приняло без какого-либо искусственного навязывания, ведь на митингах до выборов БЧБ-флаг был не так уж заметен. Да и сейчас почти нет лозунгов про Виктора Бабарико, нет лозунгов, страшно сказать, про Тихановскую, сейчас люди часто повторяют старые оппозиционные лозунги, например лозунг Андрея Санникова, кандидата в президенты-2010: «Пора менять лысую резину!», лозунг Павла Северинца времен «Молодого фронта»: «Верым, можам, пераможам!» («Верим, можем, победим!»). Оказалось, что люди прекрасно знают, что скандировать, под какими флагами скандировать. И когда люди однозначно идентифицировали себя как противников власти, они вместе с вот этой новой идентичностью приняли и визуальные символы протеста, и лозунги, люди, вливаясь в эту новую идентичность, берут для себя все ее остальные характеристики. Напомню, летом во время президентской кампании интернациональную песню «Mury» (каталанская «L’Estaca», польская «Mury», русская «Стены рухнут» и белорусская «Разбуры турмы муры» — RFI) на митинге триединого штаба на площади Бангалор исполняли по-русски (видимо, тогда штабу казалось, что на русском эта песня сплотит больше людей), но с тех пор по-русски я ее и не слышал — на всех дворовых концертах, на маршах она звучит по-белорусски. То есть люди, не меняя своего повседневного языка, влились в эту новую протестную идентичность. И принятию протестной символики, конечно, очень сильно поспособствовала сама власть — официальное красно-зеленое ассоциируется сейчас со всем худшим, что только возможно, после вывешивания на автозаках и над тюрьмами официальные цвета стали символом насилия, беззакония и пыток людей. Никто не хочет ассоциировать себя с поддержкой пыток, никто не может быть за пытки. Власть сама активно дискредитирует свою символику.
— Судя по официальным сообщениям, весной, а может быть, и раньше, Беларусь ждет новый закон о недопустимости героизации нацизма. Информации о его содержании нет, но вот слова Лукашенко о бело-красно-белых атрибутах протеста: «Мы уберем эту фашистскую символику из нашего общества. Сделаем это красиво и прежде всего разъясняя, вбивая в голову людям, что это нельзя делать». Вбивать в голову — это, видимо, сажать в тюрьму. При этом сложно представить День воли 25 марта без национальной символики. Получится напугать людей и убрать флаги и белье по БЧБ-схеме с лоджий?
— Каждый человек, который сегодня выходит на улицы белорусских городов с бело-красно-белым флагом, и так понимает, что встреченные им силовики будут трактовать его выход как преступление, человек с флагом и так будет первой целью в колонне. В этом плане, думаю, новый закон ничего не изменит — люди будут точно так же выходить, за ними будут так же охотиться. У нас и так сейчас судят ни за что. Ну, будут судить по этому закону, раньше судили за ругань матом, какая разница?
— Но 15 суток ареста и тюремный срок — это разные вещи.
— Ну, у нас получают уже сроки за надпись на асфальте. А история с человеком, который якобы собирался всех отравить пестицидами (арборист Степан Латыпов занимался борьбой с инвазивным борщевиком, во время протестов пытался защитить мурал с «диджеями перемен». После задержания МВД распространило сообщения о намерениях ботаника распылять пестициды над силовиками — RFI)? У нас и так уголовные статьи прекрасно пришивают на пустом месте. Вот ноябрьский марш в место расстрелов Куропаты — там же невероятное количество людей по уголовному делу, причем заведено даже не в логике нынешней власти, до этого марша и после него таких уголовных дел против демонстрантов не заводили. Поэтому все прекрасно понимают, что от этой власти можно ожидать чего угодно, а новый закон особо ничего не изменит в этом смысле. И к тому же будет куча правовых коллизий: а можно ли демонстрировать первую присягу Лукашенко под бело-красно-белым флагом в 1994 году? Остается же и герб «Погоня», а он все-таки официально внесен в список историко-культурных ценностей, которые экстремизмом как-то сложно признать. Посмотрим, что будет. Скорее, это еще одна попытка — раз уж не удается победить противника — законодательно заклеймить противника экстремистом, фашистом и террористом. Люди будут выходить, как и сейчас, а у власти так же, как и сейчас, не будет хватать ресурсов всех выловить. Попытка подвести правовые основания под репрессии — я бы сказал, что поздно пить боржоми, это уже никого не убеждает, ситуация в целом в стране уже несколько месяцев абсолютно неправовая.
— Сейчас государственные СМИ которое воскресенье подряд сообщают о том, что «протест сдулся», децентрализация маршей действительно производит впечатление о множестве колонн, но с меньшим количеством участников. Что будет с протестами?
— Нельзя каждый день ставить исторический рекорд. Понятно, что такое количество людей, как в августе, выйдет, боюсь, только в день отставки Лукашенко, но то, что мы не бьем рекорд каждый день, — само по себе несмертельно. Во-вторых, белорусы изначально поставили себе очень высокую планку. Недавно смотрел сюжет из Чили, там протестовало 20 000 человек — и это была новость международного масштаба! А у нас сейчас, если выходит 20 000 человек, уже сразу: ну все, протест сдулся, слился, все плохо. То есть мы сами себе поставили нереалистично высокую планку, а сейчас переживаем, что не сотни тысяч людей каждую неделю. Понятно, что кто-то сидит — всего за время протестов задерживали 30 000 человек — и выбит из акций, понятно, что на улицах нет тех 10 000, которые уехали за границу, коронавирус бушует, кто-то устал... Но настроение общества не меняется — никто из протестующих не допускает мысли, что с этой системой можно дальше жить. Люди недовольны по-прежнему и люди ищут разные форматы выражения своего протеста. Выступления по районам прекрасны всем, кроме как предоставления на камеры большой красивой картинки — но огромная общая колонна и не предполагается таким форматом. А вот с точки зрения безопасности участников этот формат удачен — силовиков не хватает на все районы, к тому же формат укрепляет локальные сообщества и горизонтальные связи, что очень полезно не только для протестных действий, но и в перспективе новой Беларуси. Мой прогноз, что до нового года будет объявлено еще одно общегородское шествие, ну и сам Новый год — это всегда гуляния коллективные, карнавальные, очевидно, что праздник станет неизбежной децентрализованной массовой акцией.
Сейчас в телеграм-чатах активно обсуждается идея встречи Нового года на улицах в 23:34 вместо полуночи — именно по статье 23.34 Кодекса об административных правонарушениях (участие в несанкционированном массовом мероприятии) — получают сутки ареста задержанные в эти протестные месяцы белорусы.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться