«Стиль сталинского времени». Мама осужденного и ученый-физик — о приговоре по делу «Сети»

На этой неделе тройка судей Приволжского окружного военного суда в здании Пензенского областного суда вынесла приговор семерым антифашистам и анархистам по так называемому делу «Сети», чья деятельность запрещена в России. Фигурантов обвиняли в создании террористического сообщества. Они получили сроки от 6 до 18 лет колонии строгого и общего режима: в общей сложности на семерых 86 лет. На протяжении расследования уголовного дела обвиняемые жаловались на пытки — в частности, электротоком, удушением, а также на избиения и угрозы. Однако все их жалобы были отклонены. В пятницу, 14 февраля, из мотивировочной части приговора стало известно, что суд счел рассказ обвиняемых о пытках надуманной «дискредитацией собственных начальных показаний» для «придания уголовному делу значительного общественного резонанса».

Одиночные пикеты в поддержку обвиненных по делу «Сети» прошли в Москве 7 феварля 2020 г. фото: Саша Фишман

Светлана, мать одного из осужденных — Дмитрия Пчелинцева, который получил 18 лет лишения свободы, рассказала RFI, что она думает о самом деле, и можно ли, на ее взгляд, опротестовать приговор.

Светлана, вам приходилось видеть кого-то из тех, кого ваш сын обвинял в пытках? Вы общались со следователем?

Мы проявляли инициативу общения со следователем со дня задержания сына. И следователь в течение полутора лет нам отказывал, мы не могли никак с ним встретиться. В день, когда следствие, по сути, было окончено, и было предъявлено обвинение, сын ходатайствовал с адвокатом, чтобы нас с мужем допросили в качестве свидетелей по делу. В момент этого допроса мы общались со следователем. Впервые. Мы были на допросе в ФСБ, мой муж был непосредственно в кабинете следователя Токарева. А меня допрашивал другой следователь. Я с ним (Токаревым) общалась коротко, уже на выходе из ФСБ. Я ему говорю, вы сами верите в то, что вы расследуете, вам не кажется это как минимум нелогичным? Он мне говорит: «Нет, что значит, не верю? У меня есть доказательства!». Муж мой говорит, какие у вас есть доказательства? «Ну, как же, у меня есть видео, как они играют в страйкбол». Муж говорит, слушайте, я сейчас компьютер открою и такое количество видео накачаю, как вся страна играет в страйкбол, и не только так, и с танками, и с вертолетами, и с серьезным оружием. «Ну, нет, понимаете, все играют в страйкбол ради удовольствия, а ваши играли, планируя совершить террористический акт, они готовились». Мы говорим, а в чем это выражается, это какой-то особый вид игры? Ответа не последовало. Муж говорит, мой сын арестован, он находится у вас под 51-й статьей, не дает против себя показания, что заставило его начать себя оговаривать? «Что вы ему предъявили такого, что он начал говорить?» — «Ну, как что? У меня были неопровержимые доказательства» — «Какие?» — «Свод у нас был!» — «Что это за документ?» — «Это документ, который они составляли» — «Он написан рукой моего сына?» — «Нет, он не написан его рукой» — «Там, в конце, подпись его стоит или печать гербовая?» — «Нет, не стоит» — «Ну, так что вы тогда мне говорите, что вы ему предъявили, что это за доказательства?».  Все наше общение, мы вышли и попрощались.

Светлана Пчелинцева с сыном Дмитрием Фото: из личного архива

Что за «Свод»?

Это якобы документ, найденный, если не ошибаюсь, на компьютере Ильи Шакурского, типа уставной документ, что ли, каким его считают сотрудники ФСБ. Он им вменяется в качестве обвинения — это же «организация террористическая», то есть, какие-то есть документы у них. В этом документе, я, честно говоря, его не читала, якобы, наверное, прописаны условия создания этой организации, еще что-то, мнения какие-то, может быть, участников якобы «Сети». Но, как мы выяснили в зале судебного заседания, этот документ появился на компьютере у Ильи Шакурского уже после его задержания. Независимый эксперт, которого пригласили адвокаты, определил, что дата создания этого документа, если не ошибаюсь, 20 октября 2017 года, а Илью задержали 17 октября. То есть, его задержали, у него изъяли компьютер, на его компьютере создали этот документ. И никнейм создателя — Шепелев латинскими буквами – странным образом совпадает с именем оперативного сотрудника, который пытал наших ребят и сопровождал все это дело. И потом на компьютере было выявлено множество вмешательств, модификаций, файлов — в течение года на компьютере Шакурского модифицировались эти файлы.

Как вы думаете, почему все-таки ребята попали в эту ситуацию?

Это дело создано не на местном уровне. Чтобы создали это дело, пензенскому ФСБ дали отмашку. Во-первых, у нас люди, которые занимаются каким-либо социальным активизмом, всегда на виду. Причем люди, имеющие левые взгляды. Они социально активны, занимались социальными проектами, они антифашисты. Собирались от случая к случаю — уже хорошо. Второй момент. Илью Шакурского в 11 классе, он уже был социальным активистом, вызывают с мамой, поскольку он был несовершеннолетним, сотрудники ФСБ и говорят: ты школу заканчиваешь, мы тебе предлагаем сотрудничество с нашей службой, и, пожалуйста, любой вуз на выбор — ты поступаешь, никаких проблем и сотрудничаешь с нами.

О каком сотрудничестве шла речь?

Ну, какое, я думаю, у ребенка может быть сотрудничество? Там ребенок одиннадцатиклассник.  Не знаю, стукачество какое-то, что ли? Потому что какое еще может быть сотрудничество? Естественно, Илья на это не согласился. Такая же история была и с Димой у нас. Впервые он был взят, видимо, в 11 году, когда они с ребятами подрались с националистами в Пензе. На карандаш его, видимо, взяли. Дима служил в армии. В 14 году, перед увольнением, к нему подошли сотрудники ФСБ и говорят: мы тебе предлагаем остаться служить сержантом, будешь работать на нас. Без образования служить в ФСБ — это стукачем служить. Другое дело, если бы они ему предложили, давай ты сейчас пойдешь в школу ФСБ, ГРУ, все, что угодно – настоящая служба в ФСБ. Я, например, только за, я уважаю людей, которые в любой профессии имеют человеческий облик. Конечно, он сказал, нет, ни о каком сотрудничестве речи быть не может. Они собирались периодически в Пензе, занимались социальным активизмом. Утраивали фримаркеты, бесплатные кинопоказы. Они считали, что люди не должны жить за чертой бедности. Они кого-то кормили, кому-то раздавали одежду, кому-то бесплатно фильмы показывали, книги раздавали. А Дмитрий, пройдя срочную службу, стал мастером по ремонту и хранению стрелкового оружия. Пенза — город небольшой, и с работой не так просто. Он кем только не работал, чтобы что-то заработать. И у нас открывается стрелковый комплекс, и Дима устроился в него с самого начала, он его строил, работал там строителем-чернорабочим. В последующем он судил соревнования, учил людей как инструктор. Я думаю, когда задание было спущено группу такую сформировать, они на них и вышли. Во-первых, они точили зуб на Диму и Илью за то, что они отказали им в свое время. А во-вторых, все очень удобно: играют в страйкбол, у них есть оружие, Пчелинцев работает непосредственно с оружием, все сходится, все срастается.

А зачем, по-вашему, нужно было искусственно создавать подобное дело?

Так статья-то существует, зарплату-то свою нужно как-то оправдывать! Пойдите, в Пензе найдите террористов, мне смешно, честное слово. Это абсолютно заказное дело, люди беспринципные настолько, что им все равно: сказали, значит, по этой статье забираем людей.

Как вы думаете, почему все жалобы на пытки были отклонены?

В нашей Пензе все правоохранительные органы, сотрудники…я не хочу сейчас никого лично оскорбить и обидеть, кого я не знаю…но все, с кем я столкнулась, все структуры – это просто рука руку моет. Один покрывает другого — это факт, причем настолько очевидный…Когда Дима жалуется на пытки, устраивают проверку, приходит следователь из районного СК, допросить по факту пыток, вместе со следователем по основному уголовному делу! Я коротко по этому поводу могу сказать — словами бывшего председателя Совета по правам человека Федотова: против ФСБ никто не может пойти, против них все боятся возбуждать уголовные дела. Это невозможно в нашей стране, поскольку они наделены сегодня такими полномочиями! Они абсолютно бесконтрольная структура, они могут все, поэтому они ничего не боятся!

Как Дмитрий воспринял приговор? Он был готов к такому сроку?

Он, безусловно, был готов, он очень мужественно воспринял эту информацию, он меня еще успокаивал. Глядя на меня, жестами показывал, все нормально, мы двигаемся, мы воюем, не переживай. Он и ребята считают своим огромным делом эту борьбу. Именно эту принципиальную борьбу с такой несправедливостью. То, что фабрикуют дела, обвиняют совершенно невиновных людей, пытают, сажают на огромные сроки. И он, и все ребята, обвиняемые по этому делу, являются ключевыми фигурами в борьбе за какую-то справедливость в России, человеческую порядочность, за принципиальность, за слово, за демократию. То, что сегодня происходит с ними и то, что они не признали свою вину – это же не потому что они безбашенные, ненормальные! Это для того, чтобы в последующем не повторялись эти ужасные сталинские репрессии, чтобы они не росли в геометрической прогрессии.

На ваш взгляд, та общественная поддержка, которая сейчас развернулась в Интернете, и не только в нем, может что-то изменить теперь?

Я считаю, что только общественная поддержка и повлияет, только это поможет. Потому что апелляционные суды, к сожалению, оставляют у нас без изменения приговоры, на них ничто не влияет. А вот если будет массовая огласка, в обязательном порядке на международном уровне — потому что нашему президенту это очень важно. Он у нас весь во внешней политике, что происходит здесь, ему не важно. Его чекисты пытают, сажают людей — это мы не видим. Якобы разобрались, якобы куда-то позвонили, якобы что-то выяснили, все правомерно — неправда это все! Именно общественный резонанс, многочисленные голоса людей повлияют и на суд в апелляционной инстанции, и в последующих инстанциях. Потому что больше ничего не может эту ситуацию изменить, в суде все было видно, слышно. Настолько наши адвокаты доказали фальсификацию фактов, настолько обесценили все это обвинение, но суд этого не услышал.

12 февраля большая группа российских ученых опубликовала заявление  с требованием отменить приговор фигурантам дела «Сети», назвав его «целиком сфабрикованным». Одним из авторов письма был физик Борис Штерн.

Борис Евгеньевич, ученые не часто проявляют гражданскую активность, особенно, когда речь не идет о представителях научного сообщества…

Это не первый раз. В прошлом году, в августе, была аналогичная петиция против Московского дела. То есть, это уже вторая акция такого сорта. Среди ученых много людей, которые как бы отдельно занимаются правозащитной деятельностью. Например, Лев Пономарев — он физик, вообще говоря. То есть, многие люди ушли в эту правозащиту, на самом дело научных работников там очень много. А здесь такой случай, когда проняло всех. Поэтому люди подписывают массово, уже больше тысячи, будет, наверное, две.

Что так поразило вас и ваших коллег? Жалобы на пытки? Отсутствие внятных доказательств? Жесткий приговор?

Конечно же, все вместе, а все вместе это называется «стиль сталинского времени». 30-е годы — вот это все очень напоминает. Все, что вы перечислили — это все и складывается в этот стиль. Людей это очень сильно зацепило и, кстати, напугало. Очень хорошо, что они не пугаются, не сидят, не молчат, а готовы высказаться. Я считаю, это очень важно.

Как вы думаете, насколько значимо для властей мнение научного сообщества?

Мнение научного сообщества не значимо и не важно, но факт такого массового недовольства значим. И в конце концов, я думаю, придется услышать. Научного сообщества мало, конечно, это на самом деле некий клич — «делай, как я». Есть же еще много других цеховых сообществ, которые могли бы поддержать это. Если поддержат, это, конечно, будет услышано.

Есть артисты, журналисты, учителя…как вы думаете, для них ваш пример может быть важным?

Я надеюсь, что может, вот для них как раз может, для них мы авторитет. На самом деле было уже письмо, писателей и журналистов, но оно немного другого стиля, оно в поддержку этих ребят. Оно не выражает возмущения, а просто поддерживает этих ребят. То есть, это, конечно, тоже очень хорошо, но это все-таки слабее. Я думаю, мы все-таки должны выражать свое возмущение, недовольство.

В Кремле обратили внимание на обращение ученых в поддержку осужденных по делу «Сети», об этом 13 февраля сказал на брифинге пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. Добавив, что президент Путин давал поручения провести необходимые проверки после сообщений о пытках фигурантов в ходе следствия.