В Беларуси — не менее 5 тысяч политзаключенных, до свободы смогут дожить не все
«Политических заключенных в Беларуси может быть в три раза больше, чем мы думаем. Ситуация сложная», — в интервью RFI рассказала представительница по социальным вопросам Объединенного переходного кабинета, экс-политзаключенная Ольга Горбунова.
Опубликовано:
На второй Конференции белорусов мира, которая состоялась в Вильнюсе 22—23 апреля, белорусский демократический лидер Светлана Тихановская назвала четыре приоритета деятельности своего офиса и Объединенного переходного кабинета: восстановление субъектности белорусов в ситуации, когда страна им не принадлежит; увеличение влияния диаспоры на события и процесы в Беларуси; привлечение белорусского режима к ответственности и давление на него; политзаключенные.
Тема политзаключенных — одна из самых, если не самая больная для белорусской оппозиции после 2020 года. По информации правозащитного центра «Весна», по состоянию на 24 апреля в Беларуси насчитывается 1495 политзаключенных, однако сами правозащитники признают цифру не абсолютной. Даже официальная статистика белорусских силовых органов — вроде количества задержанных за «экстремизм» и т. п. — показывает, что число преследуемых «за политику» явно больше официально признанных политзаключенным.
Исходя из подсчетов и свидетельств очевидцев, в тюрьмах по политическим мотивам может находиться 4500–5000 человек. Или даже больше. И заботиться нужно о каждой и каждом. Это и есть настоящая солидарность — помогать, не обращая внимания на формальный статус человека, — заявляет Ольга Горбунова.
Сама Ольга много лет возглавляла организацию «Радослава», помогавшую в Беларуси жертвам домашнего насилия. Организация была ликвидирована властями, Ольга Горбунова — осуждена на три года «домашней химии» (ограничение свободы без направления в исправительное учреждение — RFI). Она смогла покинуть Беларусь, сейчас находится в Литве, приняла предложение Офиса Светланы Тихановской занять пост представительницы по социальным вопросам Объединенного переходного кабинета.
В интервью RFI Ольга Горбунова отмечает, что реальное количество политических заключенных разнится со списком «Весны» по разным причинам:
«Это может быть и стратегия адвокатов — в надежде на меньший срок; иногда близкие выступают против признания политзаключенным — из опасения ужесточения репрессий; политическое преследование часто маскируется под экономическими статьями, под „хулиганку“, под „наркотические“ статьи. Это все должно будет рассматриваться в индивидуальном порядке комиссией, которая будет создана впоследствии. Все потом нужно будет компенсировать. Пускай они не признаны сейчас политзаключенными, пускай стратегия, рекомендованная адвокатами, сейчас такова, но историческая реабилитация будет, правовая, имущественная, финансовая реабилитация будет для таких людей».
«Политзаключенные отсидят свои сроки, политзаключенные не отсидят свои сроки — мы качаемся на этих качелях уже несколько лет. Да, в 2020 году мы были достаточно наивны. Наверное, многие из нас — по крайней мере, мы — не верили в то, что кто-то из политзаключенных досидит свой срок до конца. Но уже на сегодняшний день более 300 человек вышли из тюрем, полностью отбыв срок по приговору режима. И это я не говорю про тех, кто был на „химии“ или на „домашней химии“, я говорю про людей, которые реально отсидели свой срок от звонка до звонка. Мы как будто бы смирились», — говорит Ольга Горбунова.
«В тюрьме уязвимый становится уязвимее в разы»
Самое страшное, подчеркивает Ольга Горбунова, что многие «не доживут до свободы»:
«Вот, например, политзаключенная Галина Дербыш, ей 61 год — и ей дали 20 лет колонии. Правда в том, что не все люди могут отсидеть — некоторые могут не дожить. Насилие и пытки в местах несвободы — это первая причина. Ничего не изменилось с августа 2020 года, по свидетельству вышедших, там все те же нечеловеческие условия содержания: это ШИЗО (штрафной изолятор), карцеры, пытки холодом, физическое насилие, смерти».
На 1 января этого года за решеткой находились 74 человека с инвалидностью и тяжелыми заболеваниями, 25 пенсионеров и пенсионерок. Месяц назад была задержана женщина, у которой ребенок находился на грудном вскармливании. Что с этой женщиной происходило дальше? Мы когда-нибудь узнаем, но не сейчас.
«В тюрьмах есть несовершеннолетние, люди с ментальными расстройствами, многодетные родители, матери, воспитывающие малолетних детей. Это огромные социальные группы, которые тоже попали под политические преследования, но при этом у них шансов дожить до освобождения меньше. Люди, которым дают 8 лет, 10 лет тюрьмы, а у некоторых из них растут опухоли в головном мозге, некоторым нужны срочные операции, да люди с онкологией в четвертой стадии сидят! В международных пактах прописано, что такие люди не должны находиться в местах лишения свободы по гуманитарным основаниям. Понятно, белорусский режим это все игнорирует», — говорит Ольга Горбунова.
Есть и усталость общества: «Уход выгоревших активистов и активисток из общественного движения, снижение общественной активности по разным направлениям, низкий запрос на такую информацию со стороны СМИ — белорусские СМИ констатируют, что все материалы о политзаключенных сейчас имеют крайне низкое количество просмотров, даже если речь идет о медийных персонах. Людям надоело читать об одних и тех же пытках».
Как отмечает Ольга Горбунова, проблема с перепиской с политзаключенными, которую устраивает власть, приводит к тому, что «даже Эдуард Бабарико (сын банкира Виктора Бабарико, попытавшегося участвовать в выборах президента-2020; Эдуард — рекордсмен по содержанию под стражей без приговора суда, в СИЗО находится с лета 2020 года — RFI), медийная персона, даже он передает оттуда: „Мне кажется, что меня уже никто не помнит, столько было задержаний после меня, столько всего изменилось“».
«Усилить переговорный потенциал наращиванием давления на режим»
Ольга Горбунова отмечает, что пока нет ответа, каким образом воздействовать на белорусский режим в вопросе «такого огромного количества невиновных людей, которые сидят только лишь за иную гражданскую позицию».
Не стоит рассчитывать на какую-то магию, волшебство, на какой-то чудесный ответ… Нет, так не будет. Думаю, нам нужно продолжать работать, продолжать усиливать санкции, продолжать усиливать давление, чтобы наращивать переговорный потенциал. Белорусы очень боятся перекрытия границ. Но я считаю, что нам надо требовать, нам надо умолять соседние страны, чтобы они закрывали свои границы для большегрузов из Беларуси, закрывали железнодорожные перевозки.
«Нам нужно создавать триггеры для белорусской экономики, нам нужно усиливать это давление. Наша глобальная задача — наращивать вот этот переговорный потенциал. Демократические силы всегда говорили, что они готовы к переговорам с режимом, но режим не идет — он не хочет признавать субъектность демсил, мы это прекрасно понимаем. Но переговоры могут идти и через третьи страны, как угодно, главное — освободить людей», — считает Ольга Горбунова.
После тюрьмы — пытки нищетой
По словам Ольги Горбуновой, есть еще и очень серьезная проблема помощи репрессированным и уже бывшим политзаключенным.
Такие люди в Беларуси нищенствуют — их никто не хочет брать на работу из-за „политической“ статьи, их имущество зачастую арестовано, огромные выплаты штрафов, помимо сроков. А практически вся помощь, которая аккумулируется для людей, прошедших через репрессии, находится в изгнании — как и фонды, которые этим занимаются.
«Уже 1250 НГО ликвидированы в Беларуси, нет никакой социальной инфраструктуры, которая могла бы выступить посредником между людьми в изгнании и получателями помощи в Беларуси. Пока нет рабочей схемы для передачи помощи. Наша задача — не только понять, как поддержать людей, которые эвакуировались из страны после отбытия срока, нам важно думать, как поддерживать систематически людей, которые находятся внутри Беларуси, которые принципиально не хотят покидать родину, у которых жизненные обстоятельства таковы, что они не могут покинуть родину», — отмечает Ольга Горбунова.
21 мая белорусские демократические силы предлагают сделать международным Днем политического заключенного в Беларуси. В этот день в 2021 года 50-летний политзаключенный Витольд Ашурок умер в колонии Шклова. Официальная причина — остановка сердца. Был осужден на 5 лет колонии после мирных протестов 2020 года по статье «Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них». Правозащитный центр «Весна» указывает на свидетельства о пытках накануне смерти Витольда Ашурка в колонии.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться