Протесты в Грузии и украинский Майдан: политолог Владимир Фесенко о поколенческом расколе, авторитарной власти и пути в ЕС

Больше года в центре внимания мировых СМИ остается Украина. И казалось, что развязанную Россией чудовищную войну не может перебить ничто. Однако вот уже несколько дней главные новости приходят из Грузии. Грузинский парламент решил быстро принять закон об «иностранных агентах», который в народе окрестили «российским» и который вызвал в обществе активное неприятие. Многие эксперты обращают внимание на то, что протесты в Украине, вызванные поначалу отказом руководства страны от интеграции с Евросоюзом, в итоге привели к смене власти. О схожести и различиях двух протестов в интервью Русской службе RFI рассказал украинский политолог, глава Центра прикладных политических исследований «Пента» Владимир Фесенко.

Протестующий в Тбилиси в ночь на 9 марта 2023. REUTERS - ZURAB JAVAKHADZE

RFI: Можно ли сегодня сравнивать нынешние грузинские события с началом Евромайдана?

Владимир Фесенко: Сравнивать можно визуально, и чем-то это действительно напоминает украинский Майдан, но есть и большая разница. В Украине массовый протест был не только в столице, но и в других регионах страны. Кроме того, оба Майдана и 2004 года и 2013–2014 годов были связаны с расколом элит, именно поэтому протесты в конце концов приводили к успеху в отличие оттого, что было в Беларуси или в России.

Что касается событий в Грузии. Надо учитывать, что протесты, подобные тому, что были последние два дня, в этой стране уже неоднократно происходили. О численности и масштабе я не могу судить. Но столкновения перед парламентом, массовые акции проходили в Грузии почти каждый год. Года три назад случился скандал — при отсутствии дипломатических отношений с Россией в Тбилиси приехала группа депутатов Госдумы. Они выступали со скандальными заявлениями в стенах грузинского парламента. Тогда это тоже вызвало массовую акцию протеста и столкновения протестующих с полицией. Так что, это не первый и, думаю, далеко не последний раз в Грузии происходит. Но, мне кажется, все-таки ситуация в Тбилиси отличается от того, что было в Украине.

Мне говорят: если брать масштабы Украины и Грузии, то это, мол, сопоставимо. Но еще раз отмечу, во время Майданов протесты были не только в Киеве, но и в других регионах страны. Именно они очень сильно влияли на политическую ситуацию в стране, на действия власти. В Грузии не первый такой протест, и пока это не приводило к изменениям. Но сейчас можно сказать, что есть определенный результат — законопроект об иноагентах отозван!

Вспоминая Майдан, говорят о том, что его триггером стал разгон студенческой акции.

Сейчас многие путают разные акции протеста. В ноябре 2013 года в Украине было два майдана — студенческий, относительно небольшой, и политический, который собирали оппозиционные партии. Настоящий майдан, массовый Майдан, когда вышли сотни тысяч киевлян, и приехали в Киев десятки тысяч представителей из других городов, начался 1 декабря после разгона студенческой оппозиционной акции.

Кажется, что протест начал понемногу стихать, но именно после разгона студентов начались масштабные протестные акции.

Это не совсем точное описание ситуации. Не было Майдана до 1 декабря 2013 года. Были акции протеста, в которых участвовало несколько сот, максимум 2–3 тысячи студентов и общественных активистов. Они длились, по-моему, пару недель, но там был параллельный Майдан, который организовывали политические партии, просто он не был постоянным. Там была дискуссия — нужно ли два параллельных Майдана, может быть, их объединить. И вот когда разогнали студенческий протест, буквально на следующий день произошел такой всплеск активности, который даже для полиции стал неожиданностью. Сотни тысяч людей вышли на улицы, на акцию, которая была запланирована оппозицией, но они не ожидали такой массовой поддержки.

На акции, которые происходят в Грузии, выходят, как я понимаю, представители политической оппозиции, сейчас их поддержали общественные организации. А в Украине и в 2004 году, и в 2013 году на настоящие большие Майданы выходили люди, которые не были политическими активистами, не участвовали в общественных организациях. Это был массовый всплеск протестного движения против действий власти, что в итоге меняло политическую ситуацию.

Еще важный момент — в Украине в итоге оба майдана победили, во многом потому, что произошел раскол элит. А вот в Беларуси, в России, да и в Грузии тоже, к сожалению, этого не происходило. Это главная проблема. Здесь мало акций протеста, организованных только оппозицией, должна быть очень существенная массовая общественная поддержка, причем, не только в столице и не только на улице. Во-вторых, это нужно, чтобы правящая элита, правящая партия, правящая группировка вынуждена была пойти на уступки. Пока, мне кажется, в Грузии этого еще не произошло, хотя последние сообщения показывают, что они вынуждены были пойти на уступки — это успех оппозиции. Посмотрим, как будет дальше развиваться ситуация. Я думаю, что то, что происходит в Грузии, это перманентный политический кризис.

У грузинских властей есть общественная поддержка?

Грузинское общество расколото, на самом деле. Я бы избегал выводов, что общество против власти. У правящей партии, к сожалению, есть достаточно большая массовая электоральная поддержка, благодаря чему они и выигрывают выборы. Это популистская партия, они использовали ошибки своих предшественников в социальных реформах, и это усилило социальное напряжение. В крупных городах, особенно в Тбилиси, у оппозиции есть массовая поддержка, в грузинской глубинке поддерживают «Грузинскую мечту» и их союзников, которыми выдвинут этот законопроект.

Хотелось бы снова обратиться к украинскому опыту и к разгону студентов в Киеве. Те, кто вчера наблюдал за протестами в Тбилиси, отмечают, что очень много было молодых людей. Способна ли молодежь стать триггером каких-то глобальных политических перемен?

Я как раз об этом и говорю, как в Украине, так и в Грузии авторитарные действия властей плюс блокирование европейской интеграции — приводит к поколенческому расколу. Молодежь более пассионарна и практически во всех революциях играет заметную роль. В Грузии сформировался новый средний класс, особенно в крупных городах, в столице. Это движущая сила, конечно, но нужна массовая поддержка. Здесь мало одной пассионарности.

Посмотрим, как будут дальше развиваться события. Может быть, вот эта относительная победа — отзыв закона об иноагентах — воодушевит оппозиции и, возможно, она предъявит новые какие-то требования. Посмотрим дальше — произойдет продолжение протестных акций или, наоборот, ситуация разрядится.

Насколько важно, чтобы в такой момент у общества были политические лидеры? Эксперты отмечают, что у грузинского протеста сейчас нет явных лидеров. Но в Украине в 2013–2014 году явных лидеров тоже не было.

В Украине этот фактор был очень важен в 2004 году, когда два лидера выполняли очень важную роль резонаторов общественного протеста. Они концентрировали, кристаллизировали вокруг себя эту протестную активность, играли очень важную личную роль — это Виктор Ющенко, который был символом «оранжевой» революции, и как кандидат в президенты рассматривался как фактор изменений в политической ситуации. И была Юлия Тимошенко, которая тогда впервые проявили себя как пассионарный политический и оппозиционный лидер.

А вот во время Революции достоинства была совсем другая ситуация. Она может казаться парадоксальной, но не для Украины. Тогда три политических лидера, которые формально были на Майдане — Яценюк, Кличко и Тягнибок — не были главными движущими силами протеста. Они, скорее, были публичными политическими представителями протестного движения, но Майданом руководили другие люди. Майданом руководил большой штаб, где были представители общественных организаций, различных политических структур и оппозиционных сил. Но сказать, что эти три лидера были именно лидерами Майдана — было бы большим преувеличением.

Более того, парадокс в том, что в ходе Майдана популярность у всех троих снизилась. И в итоге никто из них не пошел на президентские выборы, потому что рейтинги упали у всех именно в ходе Майдана. Они участвовали в переговорах с властью, то есть они были политическими публичными представителями Майдана, но не лидерами. Это большая разница.

Что касается грузинской оппозиции. Я думаю, что у них эта проблема есть — не хватает пассионариев, не хватает символа оппозиции, людей, которые бы объединяли ее и расширяли социальный состав. Проблема грузинской оппозиции, так же, кстати, как и российской, в том, что она слишком раздроблена, часто в конфликте друг с другом находятся лидеры различных политических оппозиционных сил, что ослабляет их потенциал.