Есть мнение, что знание вредно

Древние греки, придумавшие эту вашу демократию, настойчиво противопоставляли знание мнению. Дескать, знание — это сила, а мнение — вещь переменчивая и обманчивая. В самом деле, квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. Это мы знаем точно. На основании этого знания мы можем дом построить. А вот, например, кому доверить общественные деньги на строительство дома, это уже вопрос общественного мнения. Чье мнение правильное, сказать нельзя, вот и приходится выбирать. А уже выбранные будут решать, какому строителю что, сколько и когда доверить. Вот такой парадокс.

Гасан Гусейнов RFI

08:42

Есть мнение, что знание вредно

Гасан Гусейнов

Поэтому текущая политика строится на мнениях, а в истории на первом месте — знание. Вот почему древние греки считали, что покойники наделены твердым знанием не только прошедшего, но и будущего. И за знанием часто отправлялись туда, в загробное царство.

Одиссей, например, узнал, что пути ему не будет до тех пор, пока он не похоронит молодого спутника Эльпенора, упавшего с крыши и сломавшего шею.

Это — забираются прошлое, чтобы узнать о будущем, — делают и современные историки, работающие в архивах, раскапывающие захоронения. В том числе — такие, где лежат давно убитые люди. В большинстве случаев сами убийцы вынуждены архивировать эти сведения. Чтобы прятать концы в воду, нужно держать эти концы в своих руках. И советская власть как раз этим исправно занималась. Сами чекисты сохранили документы о массовых казнях и захоронениях. Для внутренней отчетности. Этот источник знания о советском прошлом дополнился показаниями свидетелей, документами, сохраненными в других странах, а главное — раскопками на месте преступления.

В 2019 году в Петербурге вышла книга Ирины Флиге «Сандормох — драматургия смыслов». Это не просто публикация документов о казнях заключенных Соловецкого лагеря в 1937–1938 годах, и не просто подробный рассказ о том, как мучительно современные исследователи — от Вениамина Иофе до Юрия Дмитриева и самой Ирины Флиге — получали доступ к этим документам, хранящимся в архивах ФСБ — организации-наследницы НКВД-КГБ.

Книга Ирины Флиге хорошо объясняет, почему нынешние власти Российской Федерации так не любят 1990-е годы и почему, в частности, так боятся попадания в законодательные органы России независимых депутатов. В 1990-е годы исполнительные органы были вынуждены предоставлять исследователям архивные документы по запросам депутатов Госдумы РФ. Достаточно одному человеку, облеченному парламентскими полномочиями, отправить соответствующий запрос, достаточно одному ответственному архивариусу отпустить на волю документ из архивной тюрьмы, и — восстанавливается историческое событие, приобретается то самое знание о прошлом, от которого зависит будущее этой страны.

Вениамин Иофе в 1997 году на открытии кладбища казненных в Сандормохе сказал:

«60 лет назад великая мировая держава захотела уничтожить тысячу человек так, чтобы даже памяти о них не оставалось. У нее были все возможности государства, у них — только сила собственной личности. Сегодня мы знаем поименно и всех жертв, и всех приговоривших, и всех исполнителей, и тех, кто возил, и тех, кто стрелял, — всех. Это значит, что эти люди победили, что люди вообще могут побеждать, но для этого нужно одно — найти пропавший этап».

Этого, однако, оказалось мало.

Двадцать лет спустя наследники НКВД в ФСБ опомнились и освежили советские формулы — «не надо обобщать» и «есть мнение».

Есть мнение, говорят нам, что знание о преступности советского режима изменит отношение граждан и к текущему руководству страны. Допустить этого, конечно, никак нельзя. Ведь великая же держава. Ну ладно, отдельный человек, даже товарищ Сталин, мог оказаться не очень хорошим. А тут ведь речь идет о чести нашей великой родины. На основании примерно такого суждения фабрикуется уголовное дело против стерегущего память о Сандормохе Юрия Дмитриева.

Один эпизод в книге Ирины Флиге хорошо объясняет страхи нынешних чекистов и примкнувших к ним работников правоприменительных органов.

«Дождавшись приезда помощника районного прокурора В. А. Фирстова, с его санкции из верхнего слоя извлекли черепа с пулевыми отверстиями и составили заявление в прокуратуру, содержащее „акт обнаружения останков массового захоронения казненных“ и просьбу возбудить уголовное дело по факту обнаружения массового захоронения.

Реакция Фирстова была нетривиальной (или, наоборот, слишком предсказуемой): он заявил, что это не массовое захоронение, а „неединичное“. На наши возражения, что здесь по всему лесу такие же расстрельные ямы, последовал ответ: „Неочевидно“. Тогда мы предложили вскрыть в присутствии районной прокуратуры любое другое проседание. Прокурор выбрал самую невыразительную яму — результат оказался тот же: костные останки в несколько слоев на глубине двух метров. Изъяв для экспертизы два черепа, представители прокуратуры удалились.

Через несколько дней Дмитриев, опять в присутствии помощника прокурора Фирстова, выехал на место захоронений, вскрыл еще пять расстрельных ям и передал для экспертизы дополнительные материалы. 17 июля на основании постановления помощника прокурора в медико-криминологическом отделении Бюро судебно-медицинской экспертизы минздрава Республики Карелия была проведена экспертиза костных останков из могил No1, No39, No40 (нумерация по номерам столбиков). В заключении эксперта от 25 июля сказано: „…давность захоронения свыше 50 лет…“, „на всех черепах имеются пулевые огнестрельные повреждения. Входные отверстия расположены в затылочных костях, выходные на лобных костях“.
12 августа 1997 все тот же Фирстов вынес Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела:

В ходе осмотра места происшествия были вырыты пять ям, глубиной до трех метров и диаметром четыре метра. В указанных ямах были обнаружены остатки человеческих скелетов, которые лежали несколькими слоями. Из трех ям были извлечены четыре черепа и отдельные части скелета, которые были подвергнуты судебно-медицинскому исследованию.

По заключению судебно-медицинского эксперта обнаруженные кости и черепа человека пролежали в земле свыше 50 лет. На всех черепах имеются пулевые огнестрельные повреждения. Входные отверстия расположены на затылочных костях, выходные на лобных костях. <…>

По пояснению Дмитриева Ю.А. поисковые мероприятия проводились с целью установления мест массовых захоронений жертв политических репрессий, проводимых в 1937–1938 годах. <…>

Исходя из осмотра места происшествия и заключения судебно- медицинского эксперта можно сделать выводы о том, что смерть четырех человек <…> является насильственной и наступила свыше 50 лет назад. В связи с этим следует, что погибшие не являются потерпевшими от преступлений, совершенных в настоящее время, поэтому оснований для возбуждения уголовного дела не имеется.

На основании изложенного, руководствуясь п.1 с.5 УПК РСФСР, ст. 9 УПК РСФСР, постановил:

В возбуждении уголовного дела по факту обнаружения частей скелетов четырех человек отказать за отсутствием события преступления <…>.

По предложению Иофе захоронению в лесном урочище было дано название Сандормох — так на старых картах назывался находившийся неподалеку заброшенный хутор».

Старая советская формула «не обобщать» воспроизводится все так же красиво: не «массовое захоронение», а «неединичное». 1111 простреленных черепов есть, а события преступления — нет.

Как говаривало советское начальство, «есть мнение», что знание о преступлениях, совершенных от имени «великого государства» в Сандормохе или в Катыни, в Чечне или в Крыму, это источник неприятностей для текущего режима-наследника ЧК-НКВД-КГБ. Сейчас это мнение популярно — не только у старших, но и у довольно многих молодых людей. Весь вопрос, как долго еще.

Несколько десятилетий пыталась советская пропаганда переложить вину за расстрел войсками НКВД поляков в Катыни на немцев. Знание собственных архивов не позволило. Сейчас наследники КГБ СССР из Военно-исторического общества пытаются доказать, что в Сандормохе это не советские чекисты расстреливали своих сограждан, а финские солдаты — советских военнопленных во время Второй мировой войны.

Все участники процесса знают, что затея Военно-исторического общества — жалкая пропагандистская ложь. Но почему же многие люди с такой охотой бегут за этой ложью? Да потому что цепочка уж больно короткая. И в конце ее будет закрыт нынешний этап российской государственности — и чекистской реконкисты 1999 года с приходом к власти ЧК-НКВД-КГБ-ФСБ, и вероломного нападения на Украину в 2014-м, и прелестей «неединичных» убийств политических оппонентов — всей той кухни, вонь из которой и не хочет терпеть свободный молодой человек. Не только в день знаний.

Не так-то легко похоронить Эльпенора.