Перейти к основному контенту

Родители Филиппа Дельпаля: «Это и есть часть той загадочной России»

В четверг, 15 августа, Мосгорсуд перевел из СИЗО под домашний арест французского банкира Филиппа Дельпаля, одного из обвиняемых по так называемому делу Baring Vostok. Филипп Дельпаль провел в следственном изоляторе «Матросская тишина» шесть месяцев. Непосредственно перед судебным заседанием по обжалованию меры пресечения Русская служба RFI встретилась с родителями преследуемого банкира, 75-летним Ги и 74-летней Моник Дельпаль. В интервью RFI они рассказали о переписке с сыном через интернет-переводчики, о пошатнувшейся вере в российское правосудие и неизменной любви семьи Филиппа к России.

Французский банкир Филипп Дельпаль 15 августа на заседании Мосгорсуда
Французский банкир Филипп Дельпаль 15 августа на заседании Мосгорсуда REUTERS/Evgenia Novozhenina
Реклама

После ареста их сына, по совету внучек (дочерей Филиппа) Ги установил себе на телефон до этого неизвестный ему мессенджер Telegram, где в специальном чате он следит за текстовой трансляцией из Мосгорсуда, рассматривающего в момент нашего интервью апелляцию на арест его сына. Все сообщения в чате — на русском языке, который он не знает, но периодически, опять же от внучек, он получает краткие переводы на французском.

11:10

Родители Филиппа Дельпаля о российском правосудии и жизни их сына в Москве

Сергей Дмитриев

Ги Дельпаль: Что нас шокирует, помимо отсутствия свиданий, так это невозможность защищаться. У него нет квалифицированного переводчика. Например, на последнем слушании переводчик сам себе противоречил, резюмировал речи Филиппа в свою защиту в двух фразах. Ему давали материалы дела на русском, и когда он просил время на ознакомление, ему давали 30 минут. А он плохо говорит по-русски, и не может на нем читать и писать. Совершенно очевидно, что у него не было возможности защищаться, тогда как следствие имеет явно обвинительный уклон. Я считаю, что все это противоречит принципам прав человека.

Филиппу нечего делать в этом уголовном деле. Это коммерческий спор, и он должен рассматриваться в арбитраже.

RFI: Вы поддерживаете связь с сыном?

ГД: На протяжении шести месяцев его заключения, у нас не было права на свидания. Только переписка. Но переписка по-французски занимает много времени — месяц в одну сторону, потом месяц в другую, чтобы получить его ответ. Мы только что получили его письмо, в котором он поздравлял свою маму с днем матери, который был в конце мая. С недавнего времени мы приспособились, чтобы ускорить эту переписку, используя интернет-переводчики, чтобы писать по-русски. Но у него там нет технических средств, и он нам присылает рукописные письма, которые мы не можем загрузить в интернет и перевести. Но хотя бы это как-то ускорило процесс. Это единственный контакт с ним, и, конечно, он подавлен, изолирован. Не только мы не можем его навестить, но и его жена и дети. Она может его увидеть только во время заседаний суда через стекло клетки для подсудимых.

Моник Дельпаль: Мы знаем, что наш сын потерял десять килограммов за эти шесть месяцев, даже если он говорит, что все хорошо.

Что он рассказывает в своих письмах?

ГД: В письмах он мало что рассказывает. Он не хочет нас расстраивать. Он говорит, что у него все в порядке. Мы, в свою очередь, также знаем, что эти письма будут прочитаны [спецслужбами], и мы не спрашиваем о деле, мы пишем о наших повседневных делах, чтобы его немного развлечь.

Если вернуться немного к началу. Он уехал в Россию в 2003 году, чтобы работать в BNP Paribas, и потом решил остаться. Думал ли он тогда, что работа банкиром в России может быть связана с такими рисками?

ГД: Нет. Не думал. Он был уверен в России и не думал, что могут быть такие последствия. Он был (и остается) внештатным экономическим советником при посольстве Франции в Москве. Так что ни о чем таком он не беспокоился. Его дочери ходят во Французский лицей в Москве. Одна из них родилась в России, другая там выросла с двух лет, и они чувствуют себя в большей безопасности в России, чем во Франции. Раз они там так долго остаются, то это потому, что они действительно этого хотели. К тому же Москва стала такой красивой. Особенно после Чемпионата мира по футболу.

Вы там бываете?

ГД: Да, мы туда приезжаем каждые два-три года. Уже раз шесть ездили. И мы готовы вернуться туда хоть завтра, если нам разрешат встречу. Но пока мы не просили визы, потому что для этого нужно указывать даты, а пока мы не знаем, сможем ли его навестить, то нет смысла ехать, чтобы постоять в ста метрах от тюрьмы.

Французский банкир Филипп Дельпаль 15 августа на заседании Мосгорсуда
Французский банкир Филипп Дельпаль 15 августа на заседании Мосгорсуда REUTERS/Evgenia Novozhenina

Я вас спросил про 2003 год, когда Филипп переехал в Россию, потому что именно в этом году началось знаменитое дело Ходорковского, если вы помните. Не впечатлило ли это тогда Филиппа?

ГД: Больше беспокойства было на счет терактов и криминала, а не из-за возможных проблем с государством и правосудием. Это было политическое дело. Он не думал, что его это может как-то коснуться. Филипп всегда понимал, что он находится не в своей стране, и всегда оставался политически нейтральным. Он никогда не давал своих оценок ни правительству, ни оппозиции. Он очень сдержан в этих вопросах. Поэтому мы не видим никакой связи с делом, которое вы упомянули, где речь шла об оппозиционере.

Вы обращались к президенту Макрону. Вы получили какой-то ответ?

ГД: Нет, мы не получили прямого ответа. Но мы получили ответ из канцелярии Елисейского дворца, что они в курсе и они этим занимаются и делают все возможное. Но мы очень оценили действия посла Франции в Москве, которая присутствовала на последнем заседании и оставалась там до самого конца. На первых заседаниях такого не было.

В России в подобных делах, как правило, есть две тактики: сделать дело максимально медийным и политическим или попытаться тихо договориться с властью о компромиссном решении. Какой из этих путей вам кажется более эффективным?

ГД: Я не знаю. У меня нет достаточно информации, чтобы судить об этом. Мы не живем в России.

МД: Но поначалу мы оставались очень сдержанными, мы доверяли российскому правосудию, до того момента, пока не поняли, что это абсолютно предвзятое правосудие.

ГД: Оно полностью следует в логике следствия и обвинения. И после этого мы решили обратиться к прессе и рассказать о произошедшем.

И в какой момент вы заметили эту предвзятость правосудия?

МД: На втором заседании суда. Потому что уже было много заседаний, и каждый раз — это одна и та же игра.

ГД: Никто не слушает, что говорит обвиняемый в свою защиту. И совершенно ясно, что решение принято еще до заседания. Мы это увидели уже со второго заседания. Но зато мы доверяем политикам. Я думаю, что президент Путин — человек рассудительный, который способен решать проблемы.

Владимир Путин и Эмманюэль Макрон на саммите G20 в Осаке
Владимир Путин и Эмманюэль Макрон на саммите G20 в Осаке Sputnik/Mikhail Klimentyev/Kremlin via REUTERS

Сесиль, жена Филиппа, в одном из интервью сказала, что, когда мужа освободят, они планируют остаться в России. Вы поддерживаете их решение?

ГД: Если они смогут, то да, конечно, потому что, как я уже сказал, они там хорошо интегрированы. Им нравится там. У них все-таки есть доверие к российскому государству. Если это дело уладится, то нет причин им уезжать. Старшая из наших двух внучек в следующем году должна сдавать свои выпускные экзамены во Французском лицее, и она хотела бы их сдать в Москве, там, где училась, не менять школу, возвращаясь во Францию. Так что по крайней мере ближайшие 12 месяцев они хотели бы остаться. Но все еще зависит и от работодателя. Я не знаю ситуацию в Baring Vostok.

Речи не идет об отъезде, речи не идет о бегстве. Это означало бы признание вины. Но они хотели бы, чтобы признали их честность и невиновность. К тому же, они купили квартиру.

И ваши внучки прекрасно говорят по-русски?

ГД: Младшей — 13 лет. Ее мама приезжала рожать в Гренобль, потому что знала местных врачей. Но на восьмой день [после родов] они вернулись в Москву. Так что она учила русский одновременно с французским. И в лицее она сама выбрала русскоязычный класс. Хотя был франкоязычный класс. Она учится вместе с русскими детьми. И старшая внучка, когда они переехали в Москву, ей было два года. Так что она примерно в той же ситуации. Я думаю, что обе говорят без акцента. Они и не жили в другой стране, кроме как в России. И они хотят остаться там настолько долго, насколько возможно.

В конце интервью Ги Дельпаль получает сообщение в Telegram о том, что Мосгорсуд удовлетворил апелляцию защиты и перевел Филиппа под домашний арест.

ГД: Я только узнал о переводе моего сына из СИЗО под домашний арест!

МД: Наконец!

ГД: Я, конечно, удовлетворен, но, естественно, я надеюсь, что будут разрешены посещения. Мы готовы полететь в Москву, как только нам разрешат свидания, и мы получим визу. Это лучшая новость сегодня.

МД: Это пока не победа. Это предварительная мера, но будет суд, и мы рассчитываем доказать его невиновность.

ГД: Но почему нужно было на это шесть месяцев? Это и есть часть той загадочной России.

---

Филиппа Дельпаля задержали 14 февраля. Вместе с другими сотрудниками Baring Vostok, после заявления акционера банка «Восточный» Шерзода Юсупова о хищении у банка «Восточный» 2,5 млрд рублей. В Baring Vostok считают уголовное дело способом разрешения внутрикорпоративного спора акционеров «Восточного».

В Кремле 15 августа даже не стали скрывать, что неожиданное решение суда связано с предстоящим 19 августа визитом президента России Владимира Путина во Францию. «Французский президент об этом неоднократно разговаривал с нашим президентом. Вот, непосредственно перед визитом [состоялось] такое решение суда», — сообщил журналистам помощник главы российского государства Юрий Ушаков.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.