Перейти к основному контенту

Русский тупик, или Спор Пелевина с Галковским

Нет-нет, не птица тýпик. По-латыни она зовется fratercula arctica, или арктический братец, монашек, обитающий в наших негостеприимных широтах. Чем-то напоминающая чудесного Фрунзика Мкртчяна, птица тýпик не очень-то и русская, хотя и водится где-то на Кольском полуострове. Но говорить я собираюсь не о русском тýпике, а о русском тупикé, а это ведь не одно и то же, хотя глубинное сходство не может не обнаружиться.

Силовики в шлемах в Москве, 10 августа 2019 г.
Силовики в шлемах в Москве, 10 августа 2019 г. REUTERS/Maxim Shemetov
Реклама

Прогуливаясь по Москве 27 июля и 3 августа 2019 года и впиваясь уже издалека в хронику дня, которую предоставлял всем желающим телеканал «Дождь» 10 августа, я спрашивал себя, как же могло случиться, что в России не отметили 30-летие создания одного из самых важных произведений, написанных на русском языке в конце 20-го века — «Бесконечного тупика» Дмитрия Галковского.

Да-да, я знаю, что Дмитрий Галковский — шовинист и грубиян, глумившийся над звездами советского и российского либерального истеблишмента от С. С. Аверинцева до Булата Окуджавы. Но беда в том, что нерв нашего времени поймали не Аверинцев и Окуджава, а именно Галковский. Не те, кто чаял духовного возрождения и социального просвещения, дали внятную картину нашего нынешнего времени, а — совсем другие люди. Мистический карнавализм Виктора Пелевина, расползающийся в руках в тот момент, когда вы пытаетесь поднести к глазам или к носу выпускаемый им продукт, и, вот, этот самый русский тупик, так достоверно описанный тридцать лет назад Дмитрием Галковским, подкарауливал меня на Москве, на Сахарова, на Маше Порываевой. К слову сказать, следуя логике русского тупика, образцом для молодежного протеста должен был бы быть не академик Сахаров, десятилетиями выраставший из ядра советского режима, а именно Маша Порываева — партизанка, казненная гитлеровцами в 19 лет, как часто бывает с партизанами, при невыясненных обстоятельствах, все детали которых, однако, откуда-то всем отлично известны.

Но ладно, бог с ними, с названиями московских улиц, со всеми этими переименованными горькими-тверскими, домниковскими-порываевыми. Как бы ни рифмовались Горький с Сахаровым, а Тверская улица с проспектом Сахарова, суть не в них, а в тех людях, которые на них выходят.

И вот тут Галковский нам был бы великим помощником. Исследователь его творчества философ Вадим Руднев назвал Галковского последним великим русским писателем. Тех, кто считает таковым Владимира Сорокина, Руднев успокоил, назвав последнего первым великим русским писателем постгуманистической эпохи, т. е. как раз наших дней.

Но последним великим русским писателем Руднев назвал Галковского не для красного словца. Галковский, по мысли Руднева, раскрыл тайну русского языка недавнего прошлого, которая материализуется прямо на наших глазах.

«Русский язык, по мнению автора „Бесконечного тупика“, обладает тремя фундаментальными признаками: креативностью (все сказанное превращается в действительность — ср. теория речевых актов) ; револютативностью то есть оборотничеством (все сказанное превращается в действительность, но в наиболее искаженном, нелепом и неузнаваемом виде); провокативностью (склонностью к издевательству, глумлению, юродству)».

По Галковскому, так называемое революционное движение в России было цепью взаимных провокаций, предательств и карнавалов: вначале революционеров «придумало» царское правительство, чтобы отвлечь общество от реально казавшихся ему (правительству) вредными идей славянофилов; потом эти «выдуманные революционеры», по законам русского языка, превратились в настоящих, но извращенных «бесов» и проникли в правительство, а оттуда сами создавали «реакционеров», чтобы было над кем устраивать террористические побоища. Интересна фраза Галковского о Достоевском, которого он — одного из немногих русских писателей — принимает всерьез:

«Если бы Достоевского, — пишет Галковский, — расстреляли в 1849 году, то он бы не написал „Бесов“. Но тогда, может быть, не было бы в русской действительности и самих бесов».

Итак, революционное движение «написали», но написали неумело, по-русски, «топором и долотом», то есть не только креативно, но револютативно и провокативно. В результате получилась не история, а бесовское подобие истории с издевательством, юродством и глумлением над основами русской жизни».

Руднев написал о Галковском четверть века назад, и вот мы наблюдаем «издевательство, юродство, глумление над основами русской жизни». Только происходит это не на бумаге, не на страницах «Бесконечного тупика» Галковского и не в философской энциклопедии Руднева, а прямо на улицах Москвы.

Автозачный туризм для большинства задержанных, в том числе для героических женщин нашего городка, но это — и прелюдия реальной тюрьмы для тех, кому не повезло. Крупные, в человеческую величину, бескрылые черно-зеленые одноглазые стрекозы, заполнившие Москву в эти дни, выращены за двадцать лет постаревшим кремлевским царем, стрекозоматкой.

Их ровесники, столпившиеся в столице России в поисках славы и счастья, денег и добра, должны быть наказаны за строптивость. Потому что люди, выведшие новую породу стрекоз, уже доказали, что могут многое, в том числе — покалечить эти строптивцев. Любых строптивцев, сколько б тех ни было на свете.

Армия стрекоз огромна, игра проиграна.

Кстати, об игре. Весной 2015 года, по случаю рождения сына Гены, Дмитрий Галковский написал в своем «Живом журнале»:

«В каком мире будут жить Гоша и Гена? Во многом — в „игромире“ (если конечно не случится фатального сценария, что возможно всегда). Его основные черты уже видны:

1. Человек обитает не совсем понятно где — то ли в гостинице, то ли в своей квартире, то ли по какой-то программе обмена или „реаренде“. Его автомобиль тоже непонятно чей — то ли аренда, то ли такси, а может и свой, но по какой-то странной оплате.

2. На жизнь всем хватает, но сама работа трудноуловима. Присутственного места нет или оно есть, но оформлено как дурдом или детский сад. Очень часто фрилансерство, причём в какой-то несерьёзной форме. Например, в форме тестирования того или иного продукта.

3. У людей нет определённого режима дня, день и ночь перепутаны, пространственная локализация тоже. Вроде под землёй, но в виде открытой улочки под голубым небом, или кажется, что бункер, а на самом деле это висящая в воздухе галерея между домами.

4. Личные отношения не определены, люди живут в мирах своих пристрастий, не замечая соседей из других страт.

5. Моду окончательно вытеснил косплей.

6. Индивидуальная биография всё более заменяется игрографией — историей своих игровых персонажей, привязанных к определённым метасценариям. Метасценариев (систем квестов) несколько. В принципе это одно и то же, но стилизовано настолько, что даже словарный запас разный. Зачатки подобной стратификации видны в пародийных системах молодёжной субкультуры: панки, эмо, готы и т. д., но такое разделение будет актуально для людей всех возрастов. Это разные системы внутри одной нации и сходные системы внутри разных наций».

Как это похоже на события, развернувшиеся в центре Москвы конца июля и начала августа 2019 года. Нужно только увидеть молодежь и в одноглазых черных бескрылых стрекозах, а не только в их жертвах.

Стрекозы ползут по Москве, они тренируются на не сопротивляющихся, по условиям игры, личинках, не видящих за лупой синего глаза стрекозиного лица. Но и сами личинки пока не могут членораздельно описать, чего же им хочется от жизни.

И об этом рапортуют московские наблюдатели: слишком мелким почерком написаны призывы. «Честные выборы»? Но тут ведь почти вся страна повязана крымским мародерством главной стрекозы. Или надо употребить маскулинитив «стрекозел»? Жить воровством и разбоем во внешней политике и что-то блеять про честность во внутренней? Ну вот, вам рассказали про молодую чиновницу мэрии по фамилии, кажется, Скотинина, которая с семейкой потырила у бюджета миллиарды, и ведь ни в одном глазу! Ни звука об этом на главной манифестации! Почему?

А игра такая, наверное. Живое творчество масс. Сказанное становится действительностью.

Косплей вместо моды? Не без этого. Идущие служить в Росгвардию или в ОМОН, прельщаются еще и нарядом: красивый, как у Штирлица.
Те, кому больше нравится эстетика партизанской войны или первой мировой, переодеваются в наряды Гирькина-Стрелкова и идут на Донбасс.
И стрекозы, и советские партизаны гирькины сражаются за Русский мир или за СССР. Иначе говоря, за виртуальные пространства.
И тех, кто не видит эти пространства, они не считают людьми.

Русский тупик, он такой. Галковский и здесь объясняет нам будущее:

«Когда сейчас попадаешь на Игромир, то видно, что это огромный карнавал, ярмарка, игра, бизнес и образ жизни. И что в принципе он может существовать перманентно. Важно только, чтобы были разные кластеры и зоны тишины.

Как отнеслись бы к центральным улицам современного Нью-Йорка, Лондона или Москвы люди из 30-40-х годов XX века? Очевидно, что они увидели бы „игромир“ — людей в разноцветных карнавальных тряпках, с тату и макияжем, катающихся на роликах и самокатах, а главное не очень понятно, чем занимающихся. Видимо, ничем».

Единственные, кто чем-то занимается в этом мире, — как раз стрекозы.
В стрекозьей тактике была своя стратегия: рассечь толпу личинок на мелкие группы и загнать эти мелкие группы в тупик. Чтобы выйти из тупика, нужно прорвать строй стрекоз. А это значит — «силой воспрепятствовать законному требованию правоохранительных органов». И получить дубиной даже не за массовые беспорядки, а за нарушение правил игры.

Не все хотят играть в эту игру? Не все хотят испытывать настоящую боль, участвуя в чужой виртуальной игре? Архангельск и Красноярск, Москва и Шиес перемигиваются огнями, обоняют портянку, плывут в сообщающихся сосудах русского тупика Дмитрия Галковского.

Говорят, когда стрекоза снимает свой единственный спасительный шлемоглаз, появляется лицо — раздосадованное потное лицо усталого молодого человека — точно такой же личинки, как и личинка, избитая стрекозой минуту назад. Такой же — да не такой.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.