Перейти к основному контенту

Царь Мидас и его дума

Царь Мидас был сыном Великой богини горы Иды от неизвестного сатира, имени которого уже никто не помнит. Царем мосхов он стал случайно, и мог бы жить в свое удовольствие среди розовых садов, воспетых в древних блатных песнях. Но Мидасу, как, впрочем, и многим другим мосхам, все время казалось, что чего-то ему недодали, чем-то обидели.

Гасан Гусейнов
Гасан Гусейнов RFI
Реклама

Однажды, изрядно выпив на празднике Диониса, старый сатир Силен, бывший учитель бога-освободителя, отстал от главной части буйного дионисийского воинства, шагавшего из Фракии в Беотию, и завалился спать в розовом саду царя Мидаса. Слуги царя связали Силена и привели к царю. Чтобы получить на опохмелку, Силен рассказал Мидасу о великой геополитической катастрофе — гибели Атлантиды, где предки Мидаса были не то царями, не то, — тут Силен перешел на скороговорку, — слугами царей. После этих слов начал Мидас мечтать о возрождении Атлантиды. Очарованный выдумками пьяного Силена, Мидас держал его у себя и все выспрашивал о возможностях завладеть своими прежними владениями.

Между тем, и Дионис забеспокоился о судьбе своего наставника Силена и отправил к Мидасу людей — спросить, какой выкуп тот желает за пьяного друга. Мидас, не раздумывая, ответил: «Сделай так, чтобы все, к чему я ни прикоснусь, превращалось в золото». Заокеанский хитрец раскусил безбрежную алчность мосхов и их царя, даже прочитал на досуге «Сказку о рыбаке и рыбке», после чего наделил Мидаса желанным даром. Все в доме царя стало превращаться в золото: не только цветы, камни и вещи, но даже пища, которую тот пытался вкусить, и вода, которую он пытался пить, усевшись на золотой трон к золотому столу. Уже наутро Мидас взмолился, чтобы его освободили от необдуманной просьбы, ибо попросту умирал от голода и жажды. Дионис, которого это происшествие немало позабавило, велел Мидасу нырнуть в реку Пактол, что у горы Тмол, после чего сразу же его способность превращать все в золото исчезла. Но зато в подземных жилах страны мосхов потекла нефть и заструился газ, и сказочные богатства Мидаса только увеличились.

Но и жадность Мидаса не унималась. Все соседи стали казаться ему узурпаторами, якобы захватившими его прежние владения. За несколько лет Мидас успел перессориться со всеми. То у фригийцев откусит кусок земли, то у колхов, то у фракийцев, то у беотийцев. Прирастало царство мосхов новыми землями медленно, а счастья все не было.

Мидас окружал себя только вельможами, которые подобострастно кивали ему и клялись в готовности идти за ним по пути возрождения Атлантиды. «С тобой, о великий государь, мы восстановим утерянное в самой страшной геополитической катастрофе прошлого века!» Так говорили мосхи, поверившие в звезду и в божественное происхождение своего царя.

И сам уверившись в божественном происхождении, Мидас стал приглашать в царство мосхов на всякие состязания — спортивные и музыкальные, — чтобы все убедились в его чудесной власти. Однажды на конкурсе так называемого Евровидения он вмешался в знаменитый спор между Аполлоном и Марсием. Судьи присудили победу Аполлону, но Мидас решил смухлевать. Да для того ли он аккомпанировал своему блатному флейтисту на фоно, чтобы какой-то бренчащий на лире красавчик вышел в дамки? Не бывать этому! За глупость и жадность коварный Аполлон и наделил, говорят, царя мосхов ослиными ушами.

Надо сказать, что поначалу противники царя — и заграничные, и даже некоторые наглецы из мосхов — довольно свободно называли политику Мидаса «ослиной», да и самого его, не буквально, конечно, а только за бесчисленные наделанные глупости, обзывали «ослом». Но после обретения настоящих ослиных ушей, пусть видел их только он один, снимая по вечерам сложный головной убор, царь сделался мнительным неврастеником. Теперь, осознавая остатками разума нелепость своей захватнической политики, он начал подозревать всех и каждого еще и в том, что мосхи как-то проведали об его насланном Аполлоном уродстве.

Наконец, решив, что из-за дурацких ослиных ушей он, чего доброго, и весь может превратиться в натурального ишака, Мидас разрыдался и, жуя сопли, решил избавиться от безжизненно висевших и ставших где-то даже милыми ослиных ушек. «От мертвого осла уши», — подбадривал себя Мидас перед операцией, так и не научившись, впрочем, хотя бы двигать этими ушами на радость подданным. Он пригласил верного цирюльника, чтобы тот эти проклятые уши отрезал, но цирюльник, в ужасе от увиденного сбежал из дворца, побросав все свои инструменты.

Не поймав цирюльника, Мидас решил издать указ, запрещавший под страхом смерти разглашать его тайну. Но, поскольку указ не мог одновременно и сообщать о наличии у Мидаса ослиных ушей, и запрещать разглашение этого факта, Мидас приказал своим вельможам сформулировать закон так, чтобы никто не мог догадаться, что же он, собственно, запрещает.

Мидас не учел одного. Даже самые умные вельможи, от каждодневной необходимости льстить и предупреждать всякие мидасовы глупости, за двадцать лет правления царя окончательно поглупели. Потому-то и закон об оскорблении величия сформулировали самым нелепым для мосхов и для себя самих образом: вместо запрещения оскорблять царя или призывать к насильственным действиям (хотя бы и только против его ушей!), они объявили противозаконным неуважение ко всем вельможам. И даже к тому способу превращения в вельможи, которым вздумалось бы воспользоваться царю. И вот, если вчера все, к чему прикасался Мидас, превращалось в золото, отныне всякое высказывание всех мосхов превращало их жизнь в дерьмо. В жидкое дерьмо, которое бывает, когда, например, столкнешься в лесу с голодным медведем. Тут даже и в прошлом храбрый человек наделает в штаны.

Тем временем цирюльник, единственный из мосхов, не считая самого Мидаса, знавший об ослиных ушах, не мог больше носить с собой эту невыносимую тайну. Он выкопал на речном берегу ямку, огляделся, чтобы вокруг никого не было, и прошептал: «У царя Мидаса ослиные уши!» Затем он закопал ямку и со спокойной душой пошел домой. Но покой его длился недолго: из ямки вырос мыслящий тростник, который в стране мосхов в шутку называли интеллигенцией. Эта-то интеллигенция и разнесла тайну Мидаса по всему свету. Когда Мидас узнал, что его уродство ни для кого больше не секрет, он вынужден был обрушить кару на вельмож — на основании того самого закона о неуважении к ишакам, который те сами приняли на свою голову.

Что дальше стряслось с Мидасом, никто не знает наверняка. Да и сама история знает только сослагательное наклонение: могло быть так, а могло бы и эдак. Неизвестно в точности, что сделалось и с «народом тельца» — лживыми и вороватыми мосхами. Одни говорят, Дионис окончательно споил их — причем не вином, а каким-то полюбившимся мосхам пойлом. Другие рассказывают, что Атлантиду мосхи решили не возрождать, но зато стали изрядными скотоводами: Аполлон превратил всех вельмож царя в крупный рогатый скот, неудачников — мясного, счастливчиков — молочного направления.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.