Парижский архиепископ о перспективе перехода к РПЦ: «Идеальных церквей нет»

Архиепископия русских приходов в Западной Европе на внеочередной генеральной ассамблее 23 февраля решила не исполнять указ Константинопольского патриахата — отказалась самоликвидироваться и «вливаться» в местные грекоязычные митрополии. В ноябре прошлого года Вселенский патриарх Варфоломей лишил русские приходы в Западной Европе статуса экзархата, дарованного 20 лет назад на постоянной основе. В самой архиепископии подчеркивают, что не просили об этом Варфоломея и собираются теперь решать свою судьбу самостоятельно. Глава русской архиепископии в Западной Европе, архиепископ Иоанн Хариупольский (Реннето) впервые публично прокомментировал сложившуюся ситуацию. Он ответил на вопросы RFI, рассказав о своем отношении к решению Вселенского патриарха и о возможных сценариях развития событий, в том числе о перспективе перехода к Русской православной церкви.

Глава архиепископии русских приходов в Западной Европе, архиепископ Иоанн Реннето фото: cathedrale-orthodoxe.com

14:28

Архиепископ Иоанн (Реннето) о решении Константинополя и перспективе перехода к РПЦ

Ксения Гулиа

RFI: Генеральная ассамблея архиепископии решила не следовать предписанию Вселенского патриархата — не самоликвидироваться и не вливаться в местные грекоязычные митрополии Константинополя. Как вы лично относитесь к этому решению?

Архиепископ Иоанн: Это важнейшее решение ассамблеи. Это решение позволяет архиепископии продолжить свое существование. Вселенский патриархат ликвидировал экзархат, потребовал от наших приходов покинуть архиепископию и присоединиться к разным митрополиям Константинополя в странах, где мы имеем приходы: в Италии, Германии, странах Бенилюкса, скандинавских странах, Англии и, конечно, во Франции. Как если бы архиепископии больше не существовало.

Решение ассамблеи — правового плана. Решение Вселенского патриархата не основано на гражданском праве, оно основано на каноническом праве: «ваш экзархат упразднен, расходитесь». С 1921 года у нас есть юридический статус. Согласно французским законам, мы — объединение, управляющее приходами русской традиции в Западной Европе, основанное митрополитом Евлогием после исхода вслед за революцией 1917 года. Эти приходы были образованы в структуру по законам Франции.

Согласно французским законам, для того, чтобы применить решение Вселенского патриахата, нужно, чтобы генеральная ассамблея сама одобрила собственный роспуск. Статья 34 (устава архиепископии) гласит, что именно всеочередная генеральная ассамблея решает вопросы о роспуске, о присвоении имущества или о возможном выборе нашей ассоциации.

Вчера на генассамблее был поставлен вопрос: хотите ли вы роспуска архиепископии? Потому что именно у вас есть такие полномочия. Ни я, ни патриарх не можем распустить архиепископию. Вот в чем юридическая проблема. Ассамблея ответила: нет, мы не хотим роспуска. На собрании в общей сложности было 260 человек, 206 имели право голоса. 15 голосов было подано за роспуск и 191 — против. Это было фактически единогласное утверждение того, что наше объединение хочет сохранить свой статус архиепископии с приходами, входящими в ее состав.

Сейчас встает вопрос о судьбе архиепископии. Какие сценарии вы обсудили на всеочередной ассамблее? Какой из этих путей видится вам наиболее вероятным?

Сценарий нашего будущего связан с жизнью архиепископии. Архиепископия не может держаться на одном архиепископе уже пожилого возраста. До настоящего времени Вселенский патриархат отказывался от рукоположения в епископы. То есть они отказывали нам в будущем.

Мы хороним архиепископа — а что дальше? Дальше никого нет. Можно или навязать кого-то, или сказать, что раз нет архиепископии, то и архиепископ не нужен. Дескать, помощник епископа или архимандрит могут заниматься сохранением русской традиции в греческой митрополии.

Сегодня для нас непременное условие — это будущее архиепископии. На здешнем епископе лежит обязанность обеспечить это будущее. И сейчас именно это мы разрабатываем. Кто предложит нам будущее?

На генеральной ассамблее вы упомянули о том, что ведете переговоры с Московским патриархатом. Хочется понять — кто инициировал эти переговоры? Москва к вам обратилась или вы к ней?

Это было стечение обстоятельств, в результате которых состоялась наша встреча с иерархом Московского патриархата. Мы поделились с ним нашей обеспокоенностью. Через этого иерарха мы уже продвинулись на несколько шагов в общих размышлениях, обсудили ряд острых тем, касающихся жизни архиепископии, ее автономии, уважения к ее статусу, уважения особенностей ее функционирования — то, что касается литургии, календаря и так далее. До сих пор у нас сложился хороший контакт с Московским патриархатом.

Но ничего еще не решено. Это диалог, который выстраивается потихоньку. Посмотрим: если Московский патриархат предоставит нам «епископальное будущее», проблема находит решения.

Полагаете ли вы, что в составе Московского патриархата (в качестве автономии или в каком-либо ином качестве) архиепископия сможет сохранить свою независимость, свои особенности?

Это как раз предмет наших переговоров. Это самые важные пункты. Мы уже пришли к некоторым соглашениям. Есть моменты, которые нужно будет еще изучить глубже. 

Мы имели контакты и с другими церквями. Например, с Русской православной церковью заграницей (РПЦЗ). Но эта церковь требует от нас следовать ее идеям, ее способу существования.

У нас были контакты через посредничество иерараха с Румынской церковью. Но пока Румынская церковь не дала нам ни негативного, ни позитивного ответа.

Если вы решите сближаться с Русской православной церковью, чем вы не сможете поступиться ни при каких обстоятельствах?

Мы должны сохранить то, что, как я считаю, стало основой архиепископии. Сохранить независимое функционирование, следуя Поместному собору 1917—1918 гг., что позволяет нам включать мирян в церковную жизнь. Это не всегда просто, но необходимо. Мы не можем быть монолитной церковью, исключительно клерикальной. Нужен диалог между священнослужителями и мирянами. Но архиепископ все-таки всегда остается руководителем.

Далее — это некая свобода существования. Свобода для того, чтобы быть тут, в Европе, проповедниками великой традиции русской церкви, которая всегда была миссионерской. Когда митрополит Евлогий приехал во Францию, он основал французские приходы. Приход в Нанте — старейший франкоязычный приход, основанный Евлогием. Мы хотим сохранить этот миссионерский подход.

Вы допускаете, что, если вы решите перейти к Московскому патриархату, часть здешних приходов не согласятся с этим и покинут архиепископию?

На этот счет я не выдвигаю никаких гипотез. Мы предоставляем всем свободу. У нас не диктатура. Архиепископия — это ассоциация приходов, которые хотят существовать вместе ради некоего идеала, идти по некоему пути. Если этот идеал, этот путь кому-то не нравится, они свободны идти куда хотят.

У меня были дискуссии с его святейшеством патриахом Варфоломеем. Я ему задавал вопросы — вы можете себе представить. Я ему задавал вопросы юридического характера. Я спросил: что произойдет с юридической точки зрения? Патриарх мне ответил: «Выкручивайтесь сами». Теперь у нас есть план. Мы сделали то, что нужно с юридической точкой зрения. Я ему (патриарху Варфоломею) сказал: «Святейшество, я думаю, есть приходы, которые не захотят следовать вашему пути». Он мне ответил: «Пусть они уходят». У меня нет предубеждений. Я решаю юридические вопросы, ассамблея решила юридический вопрос, мы сообщим об этом (Вселенскому) патриархату. И если какие-то приходы хотят уйти, как сказал патриарх, они могут уйти, если они не хотят следовать ни пути, ни идеалу, который предлагает архиепископия долгие годы, скоро уже сто лет.

Вы действительно считаете, что сейчас правильный момент для перехода к Русской православной церкви, учитывая хотя бы нынешние политические противоречия?

Я не хочу углубляться в политические вопросы, иначе из них «не вынырнешь». Сто лет назад Россия прошла через ужасную драму: революция, эмиграция. Сейчас вот уже 30 лет, если мне не изменяет память, как есть эта свобода, как церковь восстановилась из руин. Недавно я разговаривал с одним архимандритом, я видел состояние монастыря, который ему передали. Это были развалины. Церковь заново выстроилась. Мы не можем априори подозревать всегда и всех в плохих намерениях и в недоброжелательности. Я думаю, нужно иметь доверие.

Проблемы — растраты, скандалы — есть во всех церквях. Вы видите в каком состоянии сейчас Римская церковь. В наших церквях тоже есть проблемы. Я всегда говорю, что рай не здесь. Даже в монастыре не рай. На земле нет рая. Есть мужчины, женщины, сообщества людей со всеми их проблемами. И в церквях тоже есть проблемы. Если мы начнем говорить, что хотим самую идеальную церковь, таких нет. Тогда надо ехать на необитаемый остров и оставаться одному.

Почему архиепископия не может быть независимой? Ведь в ее истории уже был период, когда она оставалась независимой от любого патриахата.

Архиепископия была основана в 1921 году. В 1929–30 гг. начались сложности в отношениях с Россией на политическом уровне. Поэтому в 1931 году его преосвященство Евлогий попросил «омофор», покровительство у Вселенского патриахата. Он получил томос Вселенского патриархата, который принял русские приходы в свой состав в качестве архиепископии, но на временной основе.

Это продлилось долго, до 1965 года. Тогда у патриарха Афинагора, готовившего будущий Всеправославный собор (который состоялся в 2016 году на Крите), возникли трудности с Русской церковью. Чтобы ослабить напряженность он сказал архиепископии: «Возвращайтесь в Русскую церковь». Архиепископия не вернулась в Русскую церковь. Это длилось с 1965 по 1972 гг. Но в это время у архиепископии было негласное благословение Константинополя. У патриарха Афинагора было церковное понимание, он видел, что так это не работает. В 1972 году Вселенский патриарх снова интегрировал архиепископию в Константинопольский патриахат.

В 1999 году, во времена Сергия (Коновалова) (тогдашнего управляющего Западноевропейским экзархатом русских приходов Константинопольского патриархата — RFI) начался диалог по изменению томоса, дарующего статус экзархата. Таким образом, в томосе от 1999 года не было слова «временный». Мы думали, что мы стали составной частью Вселенского патриархата на долгое время.

Но 27 ноября 2018 года патриарх (Варфоломей) упразднил этот экзархат. Он сказал, что это было временным решением с самого начала, и это временно и сейчас. Поэтому теперь ситуация совсем другая, потому что есть желание нас ликвидировать. Он (патриарх Варфоломей) потребовал от наших приходов (архиепископия вообще не упоминается в акте) покинуть архиепископию и присоединиться к митрополиям Вселенского патриархата. Это новая ситуация, которая обязывает нас искать путь стабильности.

Но все же почему сегодня архиепископия не может быть независимой, как с 1965 по 1972 годы?

Обстоятельства совсем другие. Сейчас от нас требуют разойтись. В 1965 году Вселенский патриарх не требовал ликвидации архиепископии. Тогда говорилось, что архиепископия должна вернуться в церковь-мать. Здесь люди не были с этим согласны. Мы сохранили нашу структуру, она не была уничтожена Константинопольским патриархатом. Она была просто временно «в подвешенном состоянии». А сейчас структура уничтожена. И это обязывает нас найти канонический путь, который позволит архиепископии продолжить свое существование.