Перейти к основному контенту

«Одни ставят памятники репрессированным, а другие — Сталину»

30 октября в России отмечается День памяти жертв политических репрессий. Неофициально эта дата отмечалась с середины 70-х годов как День политзаключенного СССР, а официальный статус она получила 18 октября 1991 года благодаря соответствующему Постановлению Верховного Совета РСФСР. По традиции в этот день в местах, исторически связанных с «Большим террором», зачитываются списки расстрелянных в тюрьмах НКВД и погибших в ГУЛАГе. В то же время в разных регионах России устанавливаются памятники Сталину, а власти подвергают преследованиям сотрудников общества «Мемориал». Об этом противоречии и о том, как в нынешних условиях работается тем, кто собирает сведения о жертвах и палачах, корреспондент RFI побеседовал с руководителем центра «Возвращенные имена» при Российской национальной библиотеке, редактором многотомной книги «Ленинградский мартиролог» Анатолием Разумовым.

Митинг у Соловецкого камня в Санкт-Петербурге, 30 октября 2018
Митинг у Соловецкого камня в Санкт-Петербурге, 30 октября 2018 Vladimir Bondarev/RFI
Реклама

RFI: Анатолий Яковлевич, как получилось, что вы стали заниматься темой политических репрессий в Советском Союзе? Был ли какой-то побудительный мотив, или решение об этом вызревало подспудно?

Анатолий Разумов: В прямом и переносном смысле я занимаюсь советской археологией. Тогда, в Советском Союзе, это пространство казалось полными потемками. О ком ни спросишь, о чем ни спросишь — толком ничего не узнать, да где еще переврано. А оказалось — во время «второй оттепели», после 1987 года — что персональных данных об ушедшем множестве-множестве людей много, они теперь проявляются.

Вот это и есть «возвращенные имена», это счастье — заниматься тем, что мы их проявляем на свет. Вот, собственно, чем я занимаюсь, и к этому, я думаю, я долго шел. Меня волновали вопросы памяти, памяти о войне: почему так обрывается противоестественно жизнь человека, почему он не живет долго, почему во время войны или террора эти жизни оборваны? Я всегда был против смертной казни, не понимал этого абсолютно. Это уложилось в последующие занятия книгами памяти. Как только стало возможным этим заниматься, я только этим и занялся, и доказал своему руководству, что можно в библиотеке этим заниматься.

Многотомное издание «Ленинградский мартиролог» Анатолия Разумова
Многотомное издание «Ленинградский мартиролог» Анатолия Разумова Vladimir Bondarev/RFI

Чувствуете ли вы, что ваша работа востребована? Есть ли какая-то отдача со стороны тех, кого принято называть «гражданским обществом»?

У нас нынешняя ситуация в стране такова, что «вторая оттепель» отступила давно, и ты обо всем этом свободно не скажешь по телевизору. И складывается впечатление, что не очень-то это, может быть, кому-то надо, но на самом деле это не так. Я-то вижу, ведь за 30 лет моей работы, может быть, восемь-десять было каких-то враждебных высказываний, отзывов, полу-угроз, но не более того. Остальное — с пониманием.

И я знаю, что я это понимание встречу в любом поколении, в любой социальной группе, я на это рассчитываю. Мы работаем для тех, кто поймет. И конечно, безусловно, особенно от родственников или биографов людей, которые были репрессированы, пропали без вести, погибли — чувствуешь столько благодарного понимания! Даже это одно все держит.

В последние годы, и особенно месяцы усилились гонения на общество «Мемориал», которое с конца 80-х годов рассказывало правду о «Большом терроре». Возобновлено дело против главы карельского «Мемориала» Юрия Дмитриева, петербургскому «Мемориалу» вновь грозят непродлением договора аренды занимаемых помещений. В то же время президент РФ Владимир Путин посещает Бутовский полигон, говорит правильные слова на открытии мемориального комплекса «Стена скорби». Чем можно объяснить такое сочетание противоречивых тенденций?

Это одна из основных примет нашего времени, это вы попали в точку. Это, конечно, крайне печально. Поэтому к «Мемориалу»: да, вы тут ставьте эти памятники, но вы же понимаете — а другим важно, что Сталин это победитель в войне, он тоже очень много сделал, ему тоже, пожалуй, надо памятники поставить...

Это все рядом существует. Конечно, мы защищаем сейчас питерский «Мемориал» от того, чтобы он был лишен права аренды. А если вспомнить о Дмитриеве, то это мой друг и коллега, с которым мы в том числе вместе сейчас книгу делаем. Только он — в тюрьме уже скоро два года будет, а я — здесь.

Руководитель центра «Возвращенные имена» при Российской национальной библиотеке, редактор книги «Ленинградский мартиролог» Анатолий Разумов
Руководитель центра «Возвращенные имена» при Российской национальной библиотеке, редактор книги «Ленинградский мартиролог» Анатолий Разумов Vladimir Bondarev/RFI

Нет у нас сейчас новой политической воли для того, чтобы всерьез расставить акценты, какие-то точки правды в этом отношении. И потому, вот, пожалуйста: одни ставят памятники репрессированным, а другие — Сталину. И я убеждаюсь особенно в общении с детьми, со школьниками: 12 декабря 2016 года я выступал перед школьниками, седьмой класс был. Рассказывал о Солженицыне, меня попросили рассказать о встречах (с ним). И я сказал, что в Солженицыне было самое важное. А сейчас — год Солженицына, очень уместно о нем вспоминать, но не очень широко вспоминают.

И я говорю, что большой смысл Солженицына в том, что он с какого-то времени стал говорить правду и писать, как он ее понимал. Вот за это его обвинили в измене родине и вытолкали за границу.

После беседы со школьниками я говорю: задавайте вопросы, это важнее всего. Подошла девочка ко мне у классной доски и говорит: «Мне неудобно было вслух задавать, у меня личный вопрос: скажите, а теперь нам говорят правду?» Вот это вопрос, возникающий у школьников, это седьмой класс.

И я тут же ей говорю, без каких-то раздумий: «Нет, конечно. Конечно, не говорят!» И начал рассказывать ей о Дмитриеве. Вот, как пример — моего потрясающего, замечательного коллеги, который всего себя отдал этим поискам бесконечных имен, поискам мест погребений и так далее. И он, и такие, как он, делают все, чтобы эта часть памяти никуда не ушла, оставалась с нами. Это крайне важно.

И есть другие люди, они даже помочь могли бы, они что-то знают, чего мы не знаем. Но они делают все, чтобы этой части памяти с нами не было. Вот такой дуализм сейчас и есть примета нашего времени.

Бытует такое мнение, что в России традиционно сильна тяга к «крепкой власти», которая подразумевает репрессии против несогласных. И что короткие периоды «оттепели» и «демократизации» неизбежно сменяются десятилетиями авторитаризма и даже тоталитаризма. Согласны ли вы с такой точкой зрения?

Я каждый день перебираю имена погибших, пропавших без вести от государственного террора, войны, блокады. И это никак не могло пройти бесследно, это, конечно, наложило отпечаток на народ.

Невероятное количество мужского населения — причем сильного — было выбито напрочь. Которые были посмелее других, могли что-то сказать, подумать посмелее — их выключили из жизни. Во время войны тоже не худшие погибли, не те, которые отсиживались. И, может быть, отчасти от этого женщины у нас посильнее, девчонки посильнее. Это тоже очень важно.

Как сказал мой знакомый священник, отец Георгий Митрофанов, не может народ жить вечным энтузиазмом и подъемом. Надрывается, это невозможно. И вот у нас отчасти эти надрывы-то и происходят. Вместо того, чтобы жить достаточно ровно, у нас призывы к каким-то большим подъемам, потом — переломы, и так далее. Но от этого тоже ведь такие большие потом проседания. Ну невозможно долгое время, и не ожидая плодов, находиться в одном равномерном состоянии, настроении. Я думаю, вот это еще как-то влияет.

А нам надо не останавливаться, понимаете? Я 30 лет этим занимаюсь. Сколько погод переменилось за это время! А мне надо идти и делать свое дело. Дождик идет ли, снег ли идет ли, гроза ли идет ли, заморозки ли…

Мне недавно коллега из Минска написал: да вы стоик, Анатолий Яковлевич. Я говорю: да, сейчас вот 30 октября, и День памяти — надо стоять. А теперь еще надо стоять за Юрия Дмитриева, стоять и делать свое дело.

И вот сейчас я очень рад, что профессиональное сообщество наше — создатели книг памяти — все поняли ситуацию, все поддержали. Мы все видим друг друга в России, нас не так много, а мы видим в одном деле друг друга.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.