Очень бледный, ходит с трудом: адвокат о состоянии здоровья Сенцова

20 июля — 68-й день голодовки украинского режиссера Олега Сенцова, которого в России приговорили к 20 годам лишения свободы. Сейчас правозащитники находятся в информационном вакууме — о состоянии здоровья Сенцова приходят противоречивые данные. Российский омбудсмен Татьяна Москалькова называла забастовку лечебной, представители колонии не дают официальных комментариев, а несколько дней назад появлялись даже неподтвердившиеся слухи о смерти Сенцова. О том, как себя чувствует Олег Сенцов, русская служба RFI поговорила с его адвокатом Дмитрием Динзе, который посетил своего подзащитного в колонии в Лабытнанги.

Режиссер Олег Сенцов объявил бессрочную голодовку 14 мая SERGEI VENYAVSKY / AFP

Дмитрий Динзе: Он выглядит сейчас намного хуже, чем в последний раз, когда я его видел, то есть четыре недели назад. Две недели назад у него была Наташа, его сестра. Очень бледный, ходит также с трудом. У него был кризис после посещения Наташи. У него проблемы с сердцем начались. Его хотели госпитализировать в реанимацию, он отказался. Договорились, что он будет терапию принимать, две ложки в день питательной смеси. Они хотели его отправить, подключить к приборам и накачать препаратами.

RFI: Почему он отказался от госпитализации в реанимацию?

Потому что он не хочет, чтобы его накачивали. У него еще есть силы держаться.

Сейчас что он говорил о своем желании продолжить голодовку? Он ведь все-таки согласился принимать питательную смесь?

Он пошел на компромисс, а не согласился. Если бы он отказался, его бы просто насильно туда отвезли, привязали бы к кровати, начали бы принудительно кормить и подключили бы к приборам. Поэтому он договорился на две-три ложки в день.

Сам Олег Сенцов знает о той поддержке, которая ему оказывают в СМИ? Как он к этому относится? В каком информационном пространстве он сейчас существует?

Я ему постоянно привожу примеры того, как все происходит. Он знает об акциях, которые проходят, Наташа (сестра Олега Сенцова — RFI)пишет письма, другие люди пишут письма. Всем объемом информации ему невозможно располагать в изоляции, но все необходимое о том, что ему нужно знать по акциям, он знает.

Он сейчас проявил озабоченность тем, что украинская сторона недостаточно проявляет активность по сравнению с тем, как они принимали действия, например, недели две назад. То есть сбавили обороты.

Сейчас какие-то действия украинская сторона принимает?

Сейчас, насколько я понял, действия совсем закончились. Но Денисова пыталась пробраться только к Олегу. Больше она ни к кому не прорывалась (своей голодовкой Олег Сенцов требует освобождения не себя, а других политзаключенных на территории России — RFI). И это очень странно.

О том, как Украина пытается помочь Олегу Сенцову и действительно ли омбудсмен не пытается попасть к другим политическим заключенным, мы поговорили с самой Людмилой Денисовой

Людмила Денисова: Вы знаете, я же не знаю, откуда получает Олег Сенцов информацию. Что ему рассказывает Дмитрий Динзе. Я ему вчера задала этот вопрос. Но Динзе не посвящен в то, что мы делаем, и мы не все рассказываем.

Динзе вчера мне объяснил (свои слова о том, что, по мнению Сенцова, Украина недостаточно активно пытается помочь политическим заключенным — RFI): так мне сказал заявить Олег, я эти слова повторил. Вы знаете, в каком он находится состоянии. Если бы я это не сделал, мой клиент был бы мной недоволен.

А сейчас что конкретно делает украинская власть? Сейчас попытки попасть к другим украинским политзаключенным, которые находятся на территории Российской Федерации, предпринимаются?

Все письма возможные, посетить одного, другого, ни к чему не привели. Нет ответа на эти письма, понимаете? Мы еле добиваемся того, что консула пускают. Вот консул пошел, Куку посетил, консул пошел, Клыха посетил, Штыбликова, Кольченко, или вот над Грибом теперь будет суд на следующей неделе (Куку, Штыбликова, Кольченко и Гриб находятся в российских исправительных учреждениях и признаны Украиной политическими заключенными — RFI). Вот это наша работа. Я в среду встречалась два с половиной часа с Красным Крестом. Очень сложный был разговор. Я практически ультиматумами с ними разговаривала, потому что они тоже не идут к нашим политическим заключенным.

Откуда вы сейчас получаете информацию о состоянии здоровья Олега?

Я такую информацию пытаюсь получить от Европейского суда, потому что 6 июля Россия передала туда документы по состоянию здоровья Олега. Но это было шестого июля. Я написала генеральному комиссару по правам человека ООН (Зейду Рааду) аль-Хусейну, комиссару по правам человека Европейского союза и генеральному секретарю Европейского парламента, чтобы они своих специалистов отправили туда, посмотрели бы, что с Олегом Сенцовым, если они ни меня не пускают, ни Красный Крест. Могу только относительно того говорить, что рассказал Дмитрий Динзе.

Никакой официальной информации нет. Они говорят, что все хорошо, что состояние удовлетворительное, а адвокат, когда его видел, говорил, что состояние очень ухудшилось — он фактически месяц не был — что за это время он очень похудел, что у него болит сердце. Он в очень сложном эмоциональном состоянии, практически не помнит, какой день. Он ест эту смесь, три-четыре ложки, но это нам было известно и раньше. Очень сложно оценивать, что говорят информаторы.

С российским омбудсменом Татьяной Москальковой вы поддерживаете какой-то контакт?

Нет, я ей не пытаюсь звонить. Я считаю, что было некорректное поведение к своей коллеге. Я считаю, что она могла остановиться, когда проезжала мимо, взять трубку и сказать, что вопрос не согласован (28 июня Людмилу Денисову не пустили в колонию к Олегу Сенцову. Кортеж с Татьяной Москальковой проехал мимо нее у ворот колонии — RFI). Она посчитала это невозможным для себя. Теперь мы общаемся через секретариат. Мы получаем через офис ответы.

Украинская сторона выполнила свои обязательства и сняла ей запрет на въезд. Она встретилась с семью моряками «Норда» в посольстве России. Теперь зеркально должна я встретиться либо с моряками в Симферполе, либо давайте будем по-другому. Все планы визитов возможных — так, сяк — мы все отправили. Ни на одно письмо, в котором я предлагала возможные варианты, я не получила ответа.