Перейти к основному контенту

Снести нельзя помиловать: как ЧМ по футболу изменил Нижний Новгород

Нижний Новгород принял шесть матчей чемпионата мира по футболу. Для промышленного центра-миллионника с богатым историческим наследием, который до 1990 года оставался закрытым для иностранцев, проведение мундиаля стало событием уникальным. Кроме того, новый импульс был дан городу c приходом к власти новых губернатора и мэра меньше года назад. Спецкор RFI поговорила с нижегородскими экспертами, градозащитниками и активистами о том, как ЧМ изменил город и его жителей.

Нижний Новгород, вид на Стрелку
Нижний Новгород, вид на Стрелку Mladen ANTONOV / AFP
Реклама

Путешественнику, оказавшемуся в Нижнем Новгороде впервые, изменения последних месяцев могут показаться на первый взгляд мало заметными. Обветшалые, покосившиеся деревянные дома, рытвины на дорогах, заросшие высокой травой газоны в парках и разбитый до состояния практически древней руины районный стадион, на который вдруг натыкаешься в центре города, — все это бросается в глаза, как и сохранившаяся, несмотря ни на что, необычайная красота старого купеческого города.

«Чемпионат мира повлиял на город очень ситуативно, — считает нижегородский арт-менеджер и градозащитник Александр Курицын. — Аэропорт, стадион, доступ к стадиону, проведение в порядок исторического центра. Все остальное — это временные решения и временный эффект».

За девять месяцев до мундиаля, в сентябре 2017 года, в Нижегородской области сменился губернатор. После 12 лет правления Валерия Шанцева, давнего соратника экс-мэра Москвы Юрия Лужкова, на его место пришел замминистра промышленности и торговли РФ Глеб Никитин. А еще через несколько месяцев, в январе 2018 года, у города появился новый мэр, Владимир Панов.

«У новой власти не было ни времени, ни ресурсов, чтобы что-то изменить (к ЧМ), — говорит Курицын. — Все процессы уже были запущены, большая часть их реализована, а самое главное — о многих вещах просто не подумали, поэтому администрации пришлось в течение полугода придумывать очень быстрые и временные решения. Можно только сожалеть о том, что возможности сделать это разумно, были упущены».

Впрочем, почти все собеседники RFI соглашаются, что смена власти стала для Нижнего Новгорода практически революцией, а готовность новой администрации к диалогу с местным гражданским обществом до сих пор не перестает удивлять его представителей.

Стадион «Нижний Новгород» построили на Стрелке, на излучине Оки и Волги
Стадион «Нижний Новгород» построили на Стрелке, на излучине Оки и Волги FIFA.COM

Стрелка

Одним из главных символов чемпионата мира по футболу в Нижнем Новгороде стала Стрелка — место слияния Волги и Оки, главный открыточный пейзаж города. Здесь построили стадион «Нижний Новгород», открывшийся незадолго до мундиаля, а территорию бывшего порта решили «благоустроить».

О том, что местные власти намереваются зачистить Стрелку к ЧМ, градозащитники узнали в конце 2016 года. А в январе 2017 появилось движение «Открытая Стрелка», участники которого выступали против демонтажа портовых кранов и пакгаузов. Как рассказывают участницы движения Зоя Рюрикова и Вера Просвирнина, решение снести пакгаузы было принято кулуарно, без обсуждения с горожанами.

«Но Стрелка оказалась территорией настолько значимой, столько важных смыслов сошлось в ней для города, что решать ее будущее в закрытом режиме оказалось невозможно, — подчеркивает Вера Просвирнина. — Впервые в городе властям пришлось решать этот вопрос через обсуждение».

Градозащитникам удалось добиться сохранения ажурных металлических конструкций — объектов Всероссийской промышленной и художественной выставки 1896 года. Однако железобетонные пакгаузы 1930-х годов, спроектированные выдающимся советским конструктивистом Александром-Исааком Гринбергом, были уничтожены. «Такая же конструкция стоит сейчас в порту Санкт-Петербурга и ни о каком сносе там речи нет, — рассказывает архитектор Зоя Рюрикова. — А у нас это все выдали за сараи, за ветхие сооружения, портящие вид, и обнулили историю нижегородского порта».

Стрелка за два года до чемпионата мира по футболу
Стрелка за два года до чемпионата мира по футболу Надя Щема

На протяжении 70 лет нижегородский порт был закрытой территорией с входом по пропускам. «Люди работали, но не фиксировали, что они там видят. А эксперты не знали, что там находится. Мы привыкли видеть Стрелку со стороны, но как она живет, мы не знали. За те полгода, что у нас были, было не просто сложно сохранить все, что там оставалось, а даже осознать, что там произошло», — объясняет Вера Просвирнина. 

Зоя Рюрикова рассказывает, что у порта был «потрясающий сценарий», который сегодня уничтожен вместе с железобетонными пакгаузами: «Ты заходишь на территорию через проходную. Сначала видишь какие-то артефакты порта. Затем краны. Все это поскрипывает. Лодка. Цепи. Груды непонятных вещей. Ты пытаешься понять, что это вообще такое. А потом ты выходишь на острие мыса и видишь Нижний Новгород во всей красе, и тогда уже: "Вау!"».

Те, кто, как и Зоя Рюрикова, успел увидеть складские пагкаузы на Стрелке изнутри, делятся похожими эмоциями. «Когда мы все это увидели во время экскурсии, которую проводила (нижегородский архитектурный критик и лидер «Открытой Стрелки») Марина Игнатушко, мы минут 20 не могли ничего говорить. Общались друг с другом только междометиями. У меня до сих пор мурашки», — говорит Вера Просвирнина.

Профессор международной кафедры ЮНЕСКО в Нижегородском государственном архитектурно-строительном университете (ННГАСУ) Татьяна Павловна Виноградова вспоминает, что когда увидела ажурные конструкции, то сначала тоже не могла произнести ни слова: «Мы походим, совершенно скучные сараи — силикатный кирпич, шифер, дерево, все такое облезлое. Если бы меня спросили: "сносить это?" Я бы сказала: "конечно, сносить". Но когда мы вошли внутрь и увидели металлические конструкции внутри, я просто ошалела. Это было легкое металлическое кружево. Все спроектировано необыкновенно интересно». Виноградова уверена, что складским пакгаузам можно было бы дать новую жизнь, превратив их в театр на воде или в музей.

Чтобы вернуть городу это место в качестве интересного, нужно с нуля создавать новый сценарий взамен утраченного, убеждена Зоя Рюрикова. «Я опасаюсь готовых решений. Это против правил, — говорит она. — На Стрелке может воплотиться любая идея. Это гигантская территория, где может быть и парк, и какие-то творческие индустрии, все, что душа пожелает. Нужна только выработанная и консолидированная обществом концепция. Мы сейчас копим пассионарный импульс. Готовимся к активной деятельности по проектированию этого места».

По словам экспертов, то, что ажурные металлические конструкции конца XIX века удалось спасти, на самом деле стало чудом. Такого прецедента в городе не было в течение последних 12 лет — в эпоху губернаторства Валерия Шанцева было снесено и уничтожено множество исторических зданий.

Деревянное зодчество

Известный нижегородский историк, правозащитник и представитель общественного движения «Деревянные города» Стас Дмитриевский считает, что у Шанцева был «менталитет председателя отстающего колхоза».«За период его правления мы потеряли где-то половину из той ценной градостроительной среды, которая у нас была, — рассказывает Дмитриевский. — Политика была такая: во-первых, ни одного объекта больше нельзя было принимать на государственную охрану, а во-вторых, администрация Шанцева, как мы считаем незаконно, исключила, из списка выявленных объектов культурного наследия около ста объектов. Значительная часть из них уже уничтожена. Я считаю, что город понес потери, совместимые с потерями, которые были нанесены культурному наследию в 1920-1930-е годы. Только тогда власть целенаправленно уничтожала храмы, объекты культового зодчества, а в конце нулевых и в десятые годы этого века администрация Шанцева уничтожала ценную историческую среду».

Чемпионата мира по футболу, признается Дмитриевский, градозащитники ждали «как судного дня». Дома постройки XIX – начала XX вв. в районе улиц Короленко, Студеной и Славянской, за сохранение которых боролось движение «Деревянные города», должны были быть снесены именно к ЧМ. Но с новой властью активисты неожиданно смогли найти общий язык, и к концу февраля было принято решение сохранить уже расселенные и подписанные к сносу объекты. На деньги, собранные в Facebook, была начата кампания консервации.

Объекты деревянного зодчества в Нижнем Новгороде
Объекты деревянного зодчества в Нижнем Новгороде ©Alexandre Kuritzyn

Эту территорию Дмитриевский называет уникальной с историко-архитектурной точки зрения. «Здесь множество мемориальных объектов, — объясняет он. Тут жили Горький, Короленко, приезжали Шаляпин и Леонид Андреев». По словам градозащитника, сейчас необходимо подготовить нормативную базу для того, чтобы дома можно было на льготных условиях передать инвесторам. Инвесторы уже есть и звонят Дмитриевскому «через день».   

Если за деревянными домами удастся закрепить режим «культурного заповедника», то это место могло бы стать одновременно туристическим кластером с хостелами в бывших доходных домах и модным кварталом с небольшими галереями, антикафе и фестивалями. «Первый фестиваль проведем уже в августе. Идея не наша, заместитель мэра предложил», — говорит Дмитриевский.

«Двоякое ощущение»

Если бы новая власть появилась в городе раньше, многое удалось бы спасти от сноса, с горечью признают эксперты. «Одновременно ЧМ дал городу новый импульс и многих убедил в том, что наша идентичность — это огромный ресурс. Мы смогли взглянуть на себя со стороны. Уже не нужно объяснять, зачем сохранять, восстанавливать и развивать, — говорит Вера Просвирнина из «Открытой Стрелки». По ее словам, чемпионат чрезвычайно обострил конфликт двух разных культур — советского подхода, который заключается в том, чтобы все зачистить, и подхода бережного отношения к локальной культуре».

«Чемпионат обострил и то, что за городом много лет не ухаживали, не вкладывали денег в инфраструктуру, в дороги, в пешеходные маршруты, в фасады. — добавляет архитектор Зоя Рюрикова. — Видно, все пришлось делать впопыхах».

Нижегородский социолог и художник Андрей Амиров говорит, что влияние ЧМ сложно оценить однозначно. С одной стороны, с городом произошли положительные изменения, которые не могли бы появиться «просто так, без чемпионата». «С другой стороны, есть элемент унификации, который приводит к утрате идентичности. — полагает Амиров. — Мы потеряли Стрелку, как уникальное место, связывающее с нашей историю Нижегородской ярмарки и историю советской промышленности, Много исторических зданий сносилось и ремонтировалось. Некроэстетика разрушающегося советского и досоветского города, которая была частью интереса художников, фотографов и внимательных путешественников, во многом утрачена».

«В 1990-х годах у нас был период, связанный с губернаторством Немцова, когда город активно искал новую идентичность, — отмечает социолог.  — Архитектор Григорий Ревзин писал в конце 1990-х о том, что Нижний Новгород — это город, в котором борются две идентичности: советского индустриального неместа, унифицированного города, и купеческого уникального города. Мы говорим о том, что город участвует в ЧМ, но это участие ограничено узким центром, гостиницами, ресторанной индустрией — это часть идеи унификации. А гигантский промышленный город остается советским и постсоветским. Так же, как он поглотил когда-то купеческую идентичность, он может переварить и эту идентичность, которая складывается сейчас».

«Чемпионат, которого мы боялись, я не скажу, что от него хорошо стало, но гроза прошла мимо, — резюмирует градозащитник Стас Дмитриевский. — Конечно, ощущение двоякое. С одной стороны, есть совершенно неожиданное для нас сотрудничество властей по поводу исторической застройки, ну а что касается политической активности, то все как было, так и осталось».

В марте Нижегородский районный суд арестовал Дмитриевского на 20 суток за участие в марше памяти Бориса Немцова. «Сейчас Дима Калиничев 25 сидит за то, что он просто вышел с маленьким плакатиком, призывающим болельщиков помнить, что в России есть политзаключенные. Это, конечно, некоторое шизофреническое ощущение, — говорит он. — Была очень смешная ситуация, мне про нее рассказывали. Когда я сидел в кутузке, у заместителя мэра собралось совещание.

— Слушайте, а где Дмитриевский? 

— Так он в каталажке сидит вашими молитвами.

— Как? До сих пор? А как бы его оттуда вытащить? Он вообще нужен.

— Никак уже. Все, Апелляция прошла.

Погрустнел заместитель мэра».

«Я не знаю, как к этой ситуации относится. Я себя чувствую абсолютно раздвоено, — признается Дмитриевский. — Есть гуманитарная миссия. Надо спасти все, что мы еще можем спасти. А с другой стороны, мы понимаем, что это — часть путинского режима. Есть локальная история успеха. А есть голодающий Сенцов. Есть мой друг Оюб Титиев, который мне между прочим когда-то жизнь спас. И вот как-то так странно мы живем».

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.