«Кинотавр»: как «хорошее» КГБ спасало Собчака от «плохого»

За восемь солнечных сочинских дней мы так напитались российским кино, что нужна серьезная реабилитация. «Кинотавр» – дело, конечно, необходимое, но выматывающее. Отечественная киноиндустрия как джунгли – никогда не знаешь, какая змея тебе на голову свалится, кто ужалит из-за угла, кто – ядом прыснет, а кто и крепкую руку помощи протянет.

На закрытии «Кинотавра» показали фильм «Дело Собчака». kinopoisk.ru

Под конец «Кинотавра» все-таки прыснули – фильм закрытия «Дело Собчака» Веры Кричевской по сценарию, написанному совместно с дочерью героя Ксенией, оказался откровенным дифирамбом нашему действующему президенту. Он там – один из спикеров, а роль его в фильме сводится к тому, что он рассказывает о своем благороднейшем отношении к бывшему шефу – Анатолию Собчаку. О том, как был ему предан, о том, как помог ему вместо СИЗО оказаться в Париже.

Подковерные игры тогдашней политической, простите, элиты на деле оказываются противостоянием двух «крыл» КГБ. Путин – представитель и лидер «хорошего» КГБ. Подзабытый Коржаков олицетворяет «плохое» КГБ. Через историю восшествия на ленинградский тогда еще престол Собчака и его травлю, результатом которой стали его болезнь и ранняя смерть, мы узнаем о хорошем парне Владимире Путине. Когда-то Собчак взял парня на работу. Не был даже знаком с ним, молодым гэбэшником, а вот ведь – воспылал желанием работать с ним вместе. Путин ему: «Я ведь в КГБ работаю», а Собчак в ответ: «Ну и фиг с ним». С этого «Ну и фиг с ним», вероятно, и начался тот путь России, на который мы как стали 18 лет назад, так и не только не сворачиваем, но все дальше в болото забираемся. Как знать – не сказал бы тогда этого питерский мэр – может, и не имели бы мы сейчас чекистского государства.

А потом, как рассказывает Ксения в фильме, Анатолия Александровича начали травить, и только Владимир Путин его поддерживал до самого его, Собчака, конца. Он сам в фильме об этом и рассказывает, что, конечно, добавляет исторической живости – с одной стороны, с другой же – сводит на нет малейшие попытки поверить во все, что происходит на экране.

Вера Кричевская, соглашаясь на этот проект, скорее всего, не подозревала, во что вляпывается. И из последних сил пытается придать фильму хоть толику того смысла, на который, видимо, рассчитывала изначально. Поэтому тут и сям по фильму разбросаны прозрачные метафоры, призванные хоть чуть-чуть поправить дело, показать, что мы не про Путина, нет – мы про интеллигента во власти, про то, как ему там не место. Но даже последняя сцена фильма, где камера плавает над пустыми питерскими площадями под шум возмущенной толпы за кадром, не спасает. И контрастные кадры – очередь к гробу Собчака против пустых улиц, вдоль которых путинский кортеж едет на инаугурацию, – тоже не спасают. Но хотя бы говорят о том, что между режиссером и автором идеи все-таки были свои противоречия. Победила, разумеется, Ксения – просто потому, что если у человека есть достаточно бесстыдства, чтобы, снимая фильм об отце, посвятить его по сути президенту, то этот человек в земной жизни будет побеждать, пока хватит сил. Потом уйдет на преподавательскую работу.

Про итоги и лауреатов. Не отметить никак выдающийся фильм Алексея Федорченко «Война Анны» – не профессионально. Понятно, что всем не угодишь, на вкус и цвет, наград на всех не хватит и т.п. Но когда есть очевидный факт, что есть фильм, который с точки зрения профессии возвышается над всеми остальными, как Эверест, а его не заметили, – сомнения в честности и вкусе жюри появятся обязательно. «Война Анны» – это фильм, в котором хорошо все – от космически талантливой героини до операторского, извините, подвига, – фильм снят в «пространстве» каминного дымохода, в котором прячется от немцев шестилетняя Анна. Так вот этому фильму не дали ничего, если не считать особого приза жюри Марте Козловой, исполнительнице главной роли. Каждый свой фильм Федорченко привозит на конкурс «Кинотавра», и каждый раз его обходят главными призами – вроде как у него и так шкаф ломится от наград, он и в Венеции, и в Роттердаме, – мы давайте-то молодых поддержим. Раньше не давали, потому что все впереди. Что ж теперь – ждать приза за вклад в кинематограф посмертно?

Трейлер фильма Алексея Федорченко «Война Анны»

После «Кинотавра» продюсеры «Войны Анны» выступили с заявлением, в котором пообещали не выпускать фильм в прокат и не распространять его в интернете. То есть преградить ему путь к зрителю. Мягко говоря, не самый умный шаг, особенно учитывая тот факт, что деньги на фильм собирали частично через краудфандинг. То есть денежку дайте, а фильм мы вам не покажем. Тем более что после истории с прокатом «Довлатова» Алексея Германа-младшего, когда было громко объявлено о суперограниченном прокате всего в четыре дня, а потом выяснилось, что это маркетинговый ход, продюсерам Федорченко сейчас даже не поверили. Грустно и обидно.

Чуть-чуть утешает одно: фильм Наталии Мещаниновой «Сердце мира», который получил Гран-при – это работа, которая реанимирует надежды на сохранение настоящего киноязыка в кино. «Сердце мира» – фильм, наполненный тончайшими оттенками смысла, порой ускользающими, той недосказанностью, без которой немыслимо некоммерческое кино и которая ведет нас по фильму, как по лесу. Никогда не знаешь, где просвет, где чаща, куда выведет тропинка и кто скрывается за большим дубом. Действие фильма, кстати, в лесу и происходит.

На притравочной станции живет семья – Николай (Дмитрий Поднозов), его жена Нина (Екатерина Васильева), их дочь Даша (Яна Сексте) и внук Ваня (Витя Оводков). В пятидесяти метрах от их дома стоит маленький домик, в котором тихо ютится Егор (Степан Девонин), работник этой станции, заодно и местный доктор Айболит. На станции содержится примерно с десяток лис и несколько барсуков – на них тренируют охотничьих собак, которых держат тут же. Егор замкнут и молчалив. У него только что умерла мать, с которой он давно порвал отношения – в прошлом у них были жестокие скандалы из-за ее пьянства. Парень пытается прилепиться к соседям, стать их членом семьи, тем более что к нему относятся как к своему, а Даша и вовсе в него влюблена и явно мечтает о венце. Но с животными Егору комфортнее – они для него и семья, и сердце мира, и материнское лоно. Как и лес, который его окружает. Лес здесь – как сады Эдема, в них снуют ангелоподобные звери, а совсем рядом новый Ной уже построил свой ковчег. В этот Эдем пытаются вломиться чужие и злые – «зеленые». Невольно возникает ассоциация с зеленым змием, а змей – мы знаем кого олицетворяет. Защитники природы, вооруженные отсутствием всякого знания об объекте защиты, умудряются нанести непоправимый вред животным. И это – единственное, что может вывести спокойного Егора из равновесия. Поквитавшись с горе-экологами, он, ожидая, очевидно, неотвратимой кары в виде полиции, запирается в клетке с собаками и сворачивается калачиком рядом с ними. Теперь они вместе – человек и природа. Степан Девонин стал обладателем приза за лучшую мужскую роль, и очень здорово, что судьи сумели рассмотреть его внутреннюю экспрессию, спрятанную под внешней флегматичностью.

Фильм «История одного назначения» Авдотьи Смирновой, получивший награду за сценарий, приняли на ура – на титрах зал взорвался овациями. Главный герой фильма поручик Колокольцев, служит в полку в Тульской губернии, недалеко от Ясной Поляны. По дороге он знакомится с Толстым и начинает регулярно наезжать к нему в гости. Молодой человек обуреваем либеральными идеями и декларативным чувством справедливости, которое, однако, легко изменяет ему, как только речь заходит о повышении по службе. Надо только в истории с солдатом, которого собираются расстрелять за пощечину офицеру, принять нужное решение. Проблема, поднятая Смирновой, бытует в мире, наверное, с тех пор, как существует государство как таковое: если закон отрицает милосердие – нужен ли такой закон? Если за пощечину офицеру человек ляжет в могилу – не лучше ли закопать в могилу такой закон? В этом смысле история из 19-го века более чем актуальна и будет актуальной, пока существуют государство и его законы.

Представляя фильм перед премьерой, режиссер обратилась к судьям, вершащим судьбы фигурантов «Седьмой студии», и призвала их к милосердию. «Милосердие выше справедливости, выше закона», — сказала она. Хорошие слова и сказаны были к месту. Беда только в том, что в деле «Седьмой студии» никакой речи о справедливости и законности не идет. Поэтому не милосердия надо просить, а справедливости. Впрочем, сейчас и правда не до буквоедства.

Трейлер фильма «История одного назначения» Авдотьи Смирновой

В картине Смирновой есть одна важная и непопулярная мысль, которая наверняка не понравится товарищам из Российского военно-исторического общества, попрощавшимся с собственной крышей на почве славы русского оружия, блеска всякого рода военных цацек, смертоносных орудий и сопутствующего всему этому патриотизма. Это – развенчание мифа о «России, которую мы потеряли». О той царской армии, что до сих пор в представлении постсоветского человека есть сонм благородных офицеров, целующих дамам ручки и почитающих честь офицера/дворянина выше собственной жизни. Вместо этих мифических красавцев-гусаров-поэтов фильм населяют прапорщики-алкоголики, полковники-кляузники и генералы-мерзавцы. Фильму бы поменьше плакатности да глянцевой назидательности, побольше б известной тонкости исполнения, полутонов – и работа бы могла получиться действительно важной, а герои были бы похожи на людей, а не функции. Но авторы словно бы кричат тебе в уши о том, что хотят сказать, – и фильм от этого превращается скорее в цветную иллюстрацию замысла.

Лучшим режиссером назвали Григория Константинопольского за фильм «Русский бес» – фантасмагорическую черную комедию в блистательно безумном стиле, которым славится Константинопольский, любимец радикальных киноманов. Однако искать глубокие смыслы в фильмах Константинопольского – гиблое дело. Он – из тех режиссеров, кто исподволь надеется, что яркая форма родит яркое содержание. Многие ждут и верят. И находят.

Операторской премии удостоился молодой Денис Аларкон, снявший «Подбросы» – и это тоже разумно, потому что операторский труд в этом фильме – главное достоинство. Фильм снят почти в темноте, из которой то выплывают фары автомобилей, то появляются морды злодеев, и именно камера дает то тяжелое полумифическое ощущение, которое единственное и остается в памяти от фильма.

Жюри дебютов разделило свой приз между двумя фильмами – «Кислотой» Александра Горчилина и «Глубокими реками» Владимира Битокова, двумя самыми оригинальными картинами из конкурса дебютов. Первая – о поколении 20-летних и их родителях, фильм очень живой, искренний, по-настоящему молодежный, без заигрываний ни со своим, ни со старшим поколением. Вторая – картина о брутальных горных мужиках с топорами, которые еще не знают, что можно валить деревья и с помощью пилы – это легче, но топором сподручнее осуществлять кровную месть.

Дорожка, по которой проходят гости и участники «Кинотавра», огорожена от публики высокой прочной сеткой. Люди с улицы смотрят на счастливчиком как из вольера, и каждый раз хочется перед ними извиниться. Не раз говорили об этом с охраной, но они уверяют, что для безопасности это хорошо. В этом году подтянули Росгвардию – она оцепила Зимний театр, где проходит «Кинотавр», молоденькими гвардейцами. Некоторые из них затаились в парке вдоль дороги к Зимнему и время от времени пугали неожиданно высунувшейся из кустов головой. Кого и от кого охраняют, да еще с такими угрюмыми физиономиями, - не очень понятно. Почему Росгвардия, а не обычная муниципальная полиция?

Каждый вечер до глубокой ночи на фронтоне Зимнего театра загорался экран, и люди на площади смотрели кино. Эта часть кинотавровской программы называется «Кино на площади» и имеет уже давнюю традицию. Там крутят кино для «простых людей» – нелепые псевдокоммерческие псевдоблокбастеры вроде «Движения вверх», «Льда» и многочисленных «Елок». Иногда, впрочем, на экран размером с футбольное поле заносит и приличное кино – в этом году показали, например, «Аритмию» Бориса Хлебникова и «Знаешь, мама, где я был?» Резо Габриадзе. Правда, показывать такое кино на площади – все равно что пытаться декламировать Омара Хайяма на ревущем стадионе. Ни Хайяму, ни чтецу, ни стадиону это не нужно.

Пока идут бессмысленные массовые киноаттракционы, совсем рядом, внутри Зимнего – избранные смакуют тонкости киноязыка. Разумеется, там, где он есть. Это разделение на знатоков и толпу, особенно с учетом сетки, – очень показательно. Тут аристократия, там – плебс. Тут – знатоки, там – профаны. Тут – ценители, там – невежды. Воля ваша, есть в этом непревзойденный снобизм. Можно возразить, что, мол, на Каннском фестивале тоже публики на показах не бывает – фестиваль только для профессионалов. Но в одном только Париже около сотни кинотеатров для артхауса. У нас – только пиратские сайты, где еще и не всегда поймаешь то, что надо. Так что Канны могут себе такое позволить. К тому же их программа «Кино на пляже» включает в себя ретроспективы классики, а не сомнительные достижения российского кинематографа.

Все как в жизни.

Екатерина Барабаш

Сочи – Москва