Переодеться и перейти в другое измерение
Если бы я только мог, выбирался бы на ежегодные сходки Ассоциации славянских, восточноевропейских и евразийских исследований в Америке каждый год. Хоть путешествие это и дорогое (не всякому удается раздобыть служебную командировку), но нигде больше не встретишься в три дня с сотрудниками стольких университетов — от аспирантов до профессоров, от интересующихся эмигрантов до местных городских сумасшедших, которые буйствуют после докладов, срезая и самых опытных участников новейшими вариациями теории заговора.
Опубликовано:
И на этот раз в Чикаго после докладов, в которых риторику президента Путина сравнивали с риторикой президента Трампа, нарисовался местный независимый ученый, призвавший к сплочению рядов против подрывной деятельности небезызвестного троцкиста Джорджа Сороса по разрушению современного миропорядка. Этот иностранный агент, по словам североамериканского городского сумасшедшего, разрушает Венгрию, подкармливая цыган, разрушил Советскую Россию, подкормив советских евреев, а теперь нацелился и на США. Нужно отдать должное организаторам и участникам дискуссии: никто ничем не повел — ни ухом, ни бровью. Все-таки свобода слова — великая вещь.
Переодеться и перейти в другое измерение
И всем хочется понять, как же оно так устроено в этом бывшем пост-советском и пост-социалистическом котле — от Хорватии в Восточном Средиземноморье до Тихоокеанского рубежа загадочной России, что с каждым днем взаимозависимость с Западом становится все сильнее, и при этом людям должно казаться, что разрыв чуть ли не неизбежен.
В Европе этого почти нет: редко встретишь русское, тюркское или, скажем, грузинское имя среди профессоров известных университетов. А в Америке — пожалуйста! Всех собирает американская академическая система. И продолжает собирать знания и знающих людей с мест. Легче и разумнее переобучить и настроить на свой научный лад уже получивших образование в своих странах, чем только использовать иммигрантов как носителей культурного сырья. Да и вполне местные-местные растут, как на дрожжах, в условиях конкуренции с теми, кто напирает из глубинки. Страна стран, черт побери. Республика ученых. Америка ведь тоже — третий Рим, только не имперский, а республиканский.
Значит ли это, что тут интересуются только политикой, политическим языком? Совсем нет. История и поэзия, кино и танец. Или вот описание одежды как окно в коллективное бессознательное участников Кавказских войн 19 века. Что рассказывает о русском человеке в книге «Фрегат „Паллада“» И. А. Гончаров? Как теория танца Софии Вышеславцевой связана с теориями поэтического языка начала 20-го века? Какова судьба православных церквей в странах Восточной Европы после 1989 года? Почему так трагически сложилась судьба советского интернационализма и его языков — от эсперанто до русского как иностранного в бывших социалистических странах? На каком языке говорит сегодня российская власть? На каком языке говорит сегодняшнее российское право — правоприменение, правоохрана, правозащита и — такое многоликое правоотступничество?
Этот последний вопрос было бы страшно интересно обсудить в России — в академических институтах и университетах, в старших классах школы. И наверняка он где-то, кусочками, обсуждается. Да везде. Но есть ли следы этого общего знания о России в ее политике?
Зачем американская академия проводит свою сходку Ассоциации Славянских, Восточноевропейских и Евразийских Исследований в одном месте? Что общего, спросит кто-то, у исследований риторики, техники и загадочных закрытых страниц «холодной войны» и изучения, например, поэтических приемов Владислава Ходасевича, Владимира Маяковского или Осипа Мандельштама? Ответ простой: «Так то-то и оно, что мы этого как раз и не знаем. Просто языковое и культурное сообщество породило за столетия столько важных и менее важных текстов, что какая-то связь может быть установлена. И эта связь не будет видна кому-то одному или даже группе людей. Но она обязательно проявится когда-нибудь. Не исключено, что в скором времени. Возможно, не очень скоро. Но исследователей этих разных вещей, не сводимых вместе областей, обязательно нужно собирать. Как пчел в ульях на опушке леса».
А теперь наберемся храбрости и спросим себя, а есть ли хоть что-то подобное в России, но применительно не к себе и к своему языку, своим религиям или правовым системам, а — к Америке?
Чтобы в одном месте собирались исследователи всего американского — от романтизма и американской идентичности — от Эдгара По до Марка Твена, от Исаака Башевиса Зингера до проблем современного американского футбола, от эстетики авианосцев до специфики поведения американских тайных агентов в ближневосточных конфликтах 1960-х-1980-х годах, от роли английского языка в становлении постсоветской культуры до роли американского филантропа и инвестора Джорджа Сороса в становлении гражданского общества в современной России? Можно было бы собрать сотню-другую библиотекарей по всей России, чтобы они рассказали, например, как их и их институции спас от прекращения существования этот венгерский еврей.
А то ведь вошли в русский язык удивительные американские словечки. Молодежь сейчас охотно отвечает ЙЕП и НОУП вместо «да» и «нет». А что это за ЙЕП? Какой к черту НОУП? Дабл-ю-ти-эф? ЧЗХ? — спросят взрослые. Жуткая тишина ответит им. Мы такими вещами не занимаемся. Разве это серьезно? Или вот как наш современный феминизм оплодотворяется словесно? На днях расспросил я небольшую группу миллениалок и миллениалов о японских заимствованиях, обо всех этих «кунах» и «тянах» анимешно-хентайских. Помялись миллениалы и сказали, что тут вопрос сложнее, и у кунов за дневным японским происхождением есть и дополнительное, обсценное, закрытое, что «няшный кун» должен и в «куни» разбираться, if you know what I mean, борцы с Матильдой Феликсовной.
Недавно узнал я новое слово «БЛЕРБ». Это вот что. Выпускают книжку не очень известного автора. Дают прочитать всяким ВИПам. Вы понимаете это слово, правда? Вери Импортант Персонс. Ага. И вот ВИПы пишут короткий завлекательный текст. Мол, прочитайте этого автора — обхохочетесь. Или проплачете всю ночь. Чтобы написать такой блерб, много времени не надо, а эффект большой. Тут недостаточно просто сказать, мол, «го». Да, это теперь не столько настольная игра, сколько новая форма слова «давай!» Давай-давай! было когда-то фирменным русизмом-советизмом в языках восточноевропейских братьев, попавших под Советы после второй мировой войны. Немцы этим «Давай-давай-работай» даже расшифровывали в шутку акроним названия своей страны ГДР — DDR. Но вот настали другие времена. Изучать их, кажется, поздно. RF — это не только Российская Федерация, но и запрос на что-то. Реквест фор самсынг. Слово реквест уже обрусело. Реквесты, трейды и коллабы — это живые словечки совместной художественной деятельности продвинутой молодежи, обменный рынок, заказ произведений, совместное поэтическое творчество. Ничего не спрашивающего у взрослых, у тех, кто бережет свой мозг и не разрешает себе его использовать для изучения великого другого.
Но это, в общем, не страшно. Зато великий другой изучит тебя. А кто справится, переоденется и — перейдет в другое измерение.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться