Перейти к основному контенту

Дело Юрия Дмитриева: Вооружен фотоаппаратом и очень опасен

На следующей неделе в Петрозаводске продолжится суд над руководителем карельского отделения международного общества «Мемориал» Юрием Дмитриевым, которого обвиняют в изготовлении детской порнографии. Русская служба RFI разбиралась, на каком основании фотографии его приемной дочери сочли порнографией и что думает об этом деле карельское общество.

Руководитель карельского отделения международного общества «Мемориал» Юрий Дмитриев
Руководитель карельского отделения международного общества «Мемориал» Юрий Дмитриев Томаш Кизны
Реклама

Историк, правозащитник, поисковик мест погребений репрессированных, лагерных кладбищ, редактор-составитель Книг памяти, секретарь Петрозаводской и член Карельской республиканской комиссий по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий, один из создателей мемориальных комплексов «Сандармох», «Красный Бор», мемориального кладбища на Секирной горе, Дмитриев широко известен в историческом и правозащитном сообществе. Именно поэтому его арест в декабре прошлого года вызвал в Карелии шок, так же, как и среди его коллег в Москве и Санкт-Петербурге.

Анна Яровая, карельская журналистка: Мы узнали, наверное, первыми из журналистов об аресте Юрия Алексеевича, поскольку наш директор был в составе «Мемориала» и узнал от коллег о том, что Дмитриев был два дня назад задержан. Тогда это был шок, никто не мог поверить, что такое возможно, потому что все знали Дмитриева как исследователя такой темы. Никто вообще не мог представить, что-то могло быть в отношении дочки. Когда начала поступать информация и от адвоката, и от коллег по «Мемориалу», конечно, у некоторых людей закрались сомнения: а, может быть, действительно это так — мы его хорошо не знали, мало ли что пожилой человек мог с девочкой делать, всякое бывает… Но все-таки большинство из моих коллег-журналистов не могли поверить, потому что мы его знали как человека, который занимался раскопками, восстановлением имен репрессированных, расстрелянных. Всегда к нему обращались по такой тематике и знали, что он живет только этой темой.

RFI: Общественное мнение об этом деле как-то менялось с ходом следствия и времени?

Анна Яровая: За последние полгода ситуация изменилась, и во многом благодаря материалу Шуры Буртина «Дело Хоттабыча». Он просто проделал титаническую работу, пообщался со всеми, кто знает Юрия Алексеевича, этот материал просто взорвал общество. Шура раскрыл Юрия Алексеевича именно с его профессиональной стороны и личной. Последней точкой, наверное, было экспертное мнение Льва Щеглова. После его оценки — человека, который видел фотографии, который занимается проблемой педофилии и понимает, как выглядит педофил и что он делает, сейчас этот вопрос закрыт. Лев Моисеевич говорит, что человек не может стать педофилом в 60 лет. Хоть кто-нибудь да сказал бы, что я что-то замечал. Никто! Мы разговаривали с соседями, все были в шоке. Сейчас, после того как вышел материал, даже те, кто сомневался, уже стесняются озвучивать свою позицию. Сейчас Дмитриев ассоциируется со святым человеком, которого посадили, наверное, за его деятельность. Все его воспринимают как политического заключенного, человека, который занимался неудобным делом — последние годы оно стало почему-то неудобным нашему правительству. И его решили вот так устранить.

RFI: Что вы имеете ввиду?

Анна Яровая: В первую очередь, это его рьяная позиция о том, что у расстрелянных людей нет национального разделения. Вот это размытие национальных границ последние годы почему-то было очень неудобно нашему государству. Потому что даже в прошлом году правительство впервые не приняло участие в Дне памяти в «Сандармохе», хотя все 18 лет они это делали. Были какие-то разговоры: зачем столько народу приезжает, поляки, украинцы, зачем нам это надо? Видимо, идет какая-то такая внутренняя политика, и Дмитриев, видимо, этим был неугоден.

Юрий Дмитриев в «Сандармохе»
Юрий Дмитриев в «Сандармохе» wikipedia.org/ Visem

О том, как правоохранители узнали о существовании фотографий дочери, которые делал Юрий Дмитриев, остается только догадываться. По версии самого подследственного, в его дом проникли посторонние и произвели там нечто вроде обыска.

Виктор Ануфриев, адвокат Юрия Дмитриева: Никто об этом не знает, как узнали. Его версия такова: 30 ноября его участковый пригласил и четыре часа держал у себя разными пустыми разговорами. Его сожительницу срочно вызвали в больницу, дочь ушла в школу. Когда они вернулись, то обнаружили, что в доме кто-то был. Собака лежала в полуживом состоянии. Посмотрели — на столе передвинуто, прочие дела — это говорит о том, что в доме кто-то был. 30-го, как он говорит, проникли, а 2-го числа зарегистрирована анонимка о том, что он снимает свою дочь в обнаженном виде. Он ее снимал с целью контроля за физическим развитием девочки, потому что, когда он ее взял в 3,5 года, она отставала в физическом развитии, у нее была дистрофия. Исходя из того, что его органы опеки и попечительства проверяли где-то раз в месяц, потом реже, может быть, он считал, что это состояние нужно фиксировать. Кроме того, когда он ее только взял, прошло буквально несколько месяцев, и в детском садике был скандал — девочка пришла туда якобы в синяках. Ее опросили, от ее лица было написано о том, что он ее бьет, истязает и так далее. Потом, как оказалось, когда к врачу пошли, что это просто типографская краска, потому что жена его сделала горчичники через газету — и эта краска типографская осталась на теле. Но дело приняло такой оборот, что, во-первых, его бы сразу лишили права быть приемным отцом, а во-вторых, это чистое уголовное дело. Естественно, он испугался, говорит: мало ли кто еще придет, скажут, что три месяца назад видели ее избитой, свидетели и прочие найдутся. И он еще с большим усердием раз в месяц снимал ее в четырех проекциях — сзади, спереди, справа, слева. Еще ведь надо его знать: он 30 лет занимался раскопками, он находит остатки человеческих скелетов, каких-то костей, у него постоянно фотоаппарат с собой, он снимает кости в разных проекциях, накапливает материал, а потом с женой обрабатывает, рассматривает и прочее. То есть он снимал уже все, что там находится, у него уже выработался определенный стереотип поведения. Мое мнение такое: в его действиях, что он сделал вот эти девять снимков, нет абсолютно никакого состава преступления.

RFI: Что сейчас в первую очередь волнует Юрия Алексеевича? Он пытается выяснить, кто может стоять за возбуждением уголовного дела?

Виктор Ануфриев: Его волнует только судьба дочери, которую у него сейчас отобрали. Он говорит только о ней, как она, где она, когда он с ней встретится… У него мысли заняты ею. Он полагает, что суд разберется и оправдает его по всем эпизодам, которые предъявлены.

Памятник в «Красном Бору»
Памятник в «Красном Бору» wikipedia.org/ Semenov

Из 144 фотографий девочки, обнаруженных следствием, эксперты признали порнографическими девять. В качестве экспертов следствие привлекло специалистов Центра социокультурных экспертиз, который, в частности, ранее обнаружил признаки экстремизма в Библии, изъятой у Свидетелей Иеговы, а до этого те же специалисты нашли экстремизм в текстах Pussy Riot. Сторона защиты пригласила экспертом сексолога и психотерапевта, врача высшей квалификационной категории, доктора медицинских наук, профессора Льва Щеглова.

Лев Щеглов, доктор медицинских наук: Это вопиющая нелепость, на мой взгляд. Категорически не согласен с доводами так называемой экспертизы, которую организовало следствие. Суть в том, что изображение обнаженной дочки расценивается как порнография. Очень долго погружаться в суть определения порнографии, потому что это не так просто, как может показаться на первый взгляд, единого определения нет. Это очень субъективно, очень зависит от времени и от культуры. Но мы все-таки будем руководствоваться теми определениями, которые даны в комментариях к УК. Одна из существеннейших деталей, определяющих порнографию — это, условно говоря, процесс. Кто-то делает что-то с кем-то. Есть понятия развратных действий, под которые могут подпасть манипуляции с всякими предметами, фаллоимитаторами, но суть в том, что это обязательно должно быть действие либо детальное изображение полового акта. Наверное, даже неспециалисту понятно, что просто фотография обнаженной девочки, мальчика, женщины, мужчины порнографией не могут определяться никогда. Не могут сексологическую экспертизу проводить математик, врач-педиатр и историк искусств. По формальным признакам эта, так называемая, экспертиза ничтожна. То есть ее выводы можно даже не обсуждать. Но ежели их обсуждать по сущностной стороне, она не менее анекдотична. В преамбуле они цитируют, что порнографической продукцией являются именно изображения полового акта либо действий сексуального характера. Не может быть фотография любого обнаженного человека порнографией. В заключении они пишут, что представленные снимки являются порнографией. То есть нонсенс и абсурд.

RFI: Как вы думаете, есть основания подозревать предвзятость в этой экспертизе?

Лев Щеглов: Есть основания подозревать, что у них либо вообще грандиозные проблемы с общечеловеческой логикой, либо это предвзятость. Если считать подобное дело логичным, то, в принципе, надо закрыть все музеи мира. Потому что нет такого музея, где бы не было фотографии, рисунка или скульптуры совершенно обнаженных людей и детей в том числе. У меня дома есть фотографии совершенно обнаженных внучки и внука, соответственно, мое заявление в суде надо считать явкой с повинной, эти фотографии — уликами, и меня привлекать к уголовной ответственности. Пусть каждый на себя это примерит. Безусловно, это процесс нелепый, инспирированный, а истинные мотивы можно только предполагать.

Активистка с портретом Юрия Дмитриева на пикете в защиту политзаключенных в Екатеринбурге, 6 июня 2017 года.
Активистка с портретом Юрия Дмитриева на пикете в защиту политзаключенных в Екатеринбурге, 6 июня 2017 года. wikipedia.org/ Иван Абатуров

Деятельность Центра социокультурных экспертиз, на основании заключения которого Дмитриева обвинили в изготовлении детской порнографии, хорошо известна в экспертном сообществе. Вот что рассказал RFI об этом учреждении ассоциированный научный сотрудник «Центра независимых социологических исследований» в Санкт-Петербурге Дмитрий Дубровский.

Дмитрий Дубровский, научный сотрудник «Центра независимых социологических исследований» в Санкт-Петербурге: Этот Центр появился сравнительно недавно. После того, как был закрыт Российский институт культурологи, он выделился из него в качестве отдельного заведения. Российский институт культурологи был печально известен российским правозащитникам и людям, которые работают в сфере профессиональной экспертизы, как удивительное место, где работают два боевых человека, фамилии которых очень много говорят людям, работающим в этой сфере — Батов и Крюкова. Наталья Крюкова — преподаватель математики для детей. Она делает экспертизы широкого профиля уже давно, и всегда восхищает широта ее профессиональных возможностей, потому что она делает экспертизы и по порнографии, и по экстремизму, и по языку вражды, и по чему хотите. Что хочет заказчик, то они и делают. Удивительно, что в 99% случаев эта самая экспертиза всегда делается во славу и по заказу следствия. Я сталкивался с господином Батовым, который работает в этом же Центре, насколько я понимаю. Сталкивался в деле по национал-большевистской партии в Петербурге, где он напрямую сказал судье, что «я всегда пишу то, что хочет от меня заказчик».

RFI: Их часто привлекают в качестве экспертов в расследуемых делах?

Дмитрий Дубровский: Очень. Довольно часто они выступали экспертами по экстремизму. Батов вместе с Крюковой — авторы нашумевшей экспертизы про то, что «Убей в себе раба», где «убей раба» воспринимается как призыв к экстремизму, а заодно и призыв к свержению конституционного строя Российской Федерации. Это было бы сильно смешно, но человек был осужден в связи с такой экспертизой. И такого рода экспертиз они делали довольно много. Однажды наш уважаемый эксперт Ирина Левинская спросила госпожу Крюкову в суде, как она может делать лингвистические экспертизы, будучи математиком, на что она ответила: ну, математика и лингвистика — это же одна наука.

RFI: А зачем следственные органы сотрудничают с непрофессионалами? Это же делает материалы следствия заведомо уязвимыми в суде?

Дмитрий Дубровский: Нет, они не уязвимы, потому что речь идет о том, что есть традиция. За ними стоит, как говорит московская прокуратура, больше 40 устоявших приговоров, а значит, их экспертиза была принята судом. Получается, что если сейчас какой-то суд скажет: да вы с ума сошли, как может учитель математики делать экспертизу по лингвистике и выдавать такого рода суждения, тогда надо опротестовывать все 40 или 50 приговоров, которые стоят за ее экспертизами, а их в действительности больше. И суд идет за этим. У защиты довольно сложное положение, потому что судья может принять альтернативное исследование, а может — и нет.

Участник акции в Санкт-Петербурге, 20 декабря 2016.
Участник акции в Санкт-Петербурге, 20 декабря 2016. Rfi / Vladimir Bondarev

Вот уже полгода пытается найти ответ на вопрос, как и почему его коллега оказался за решеткой, член правления Международного общества «Мемориал» и президентского совета по правам человека Сергей Кривенко.

Сергей Кривенко, член правления Международного общества «Мемориал» и президентского совета по правам человека:Я знаю Юрия Дмитриева больше 20 лет, несколько раз мы участвовали в совместных экспедициях, был у Дмитриева дома, когда он рассказывал и показывал мне свои уже архивные изыскания. Он составлял базу данных репрессированных и показывал, в каком виде это у него хранится дома. Насколько я могу судить, он профессионал, даже среди «мемориальского» сообщества он выделяется и отличается своей целеустремленностью, упертостью и тем, что он объединяет эти два направления. Обычно человек либо работает в архиве, либо занимается поиском уже на местности, Дмитриев же объединял эти два направления деятельности в себе одном. Он изъездил всю Карелию, находил остатки лагерей, очень много работал в архивах. Все, что он находил, ему важно было сохранить, зафиксировать, сфотографировать и занести к себе в альбом, в папки, записать и так далее. Он такой свидетель, свидетель своей жизни, своих поисков. Когда он взял из детского дома девочку, его поступок совершенно не удивил, потому что Юра сам из детского дома, и его также взяли, воспитали приемные родители. Ему было четко сформулировано, что он должен следить и фиксировать развитие ребенка. Девочка была очень худенькая, болезненная в самом начале, поэтому он решил, как и раньше всегда делал, фиксировать ее развитие. Все эти фотографии, которые он делал, это фактически журнал учета здоровья.

RFI: На ваш взгляд, в чем истинная причина того, что Дмитриев стал обвиняемым по уголовной статье?

Сергей Кривенко: Все это время с момента ареста мы ищем и думаем о причине, и единственное, что приходит в голову — это то, что этим делом воспользовались для его дискредитации — и самого Дмитриева, и его как члена «Мемориала». Дмитриев говорил, что последние годы он ощущал довольно серьезное давление, были звонки, вопросы, различного рода небольшие провокации. Начиная с 2014 года, когда возникли эти события на Украине, он очень резко высказывался о них, о роли России, тем самым, наверное, тоже привлек внимание соответствующих служб к своей персоне.

Юрий Дмитриев обратился в ЕСПЧ — он считает, что его арест противозаконен. Суд, удовлетворяя ходатайство следствия и помещая историка за решетку, мотивировал свое решение, в частности, тем, что тот мог продолжить свою преступную деятельность, скрыться от следствия и оказывать давление на приемную дочь, несмотря на то, что девочка была помещена в приют. В субботу, 8 июля, на Студенческом бульваре в Петрозаводске состоится пикет под лозунгом «Свободу политическим заключенным» в поддержку историка Юрия Дмитриева.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.