Перейти к основному контенту

Когда герои произведения убивают своих авторов

Случаев, когда герои произведений убивают собственных авторов, немало. Кронос, конечно, ел своих детей, но все-таки один из них его и убил: старик заедал жизнь и творчество целой семьи. Но это уж слишком космогонический случай. А как оно в наше время? От руки своего героя гибли два типа авторов — и те, кто этих героев создавал, и те, кто потом воссоздавал портрет получившегося.

Женщина держит плакат на Красной площади, 5 марта 2013, Россия, Москва
Женщина держит плакат на Красной площади, 5 марта 2013, Россия, Москва REUTERS/Sergei Karpukhin
Реклама

07:25

Когда герои произведения убивают своих авторов

Гасан Гусейнов

Владимир Иванович Вернадский, как, впрочем, и Аристотель задолго до него, испытал сто с лишним лет назад острое чувство единства с природой, когда вдруг понял, что не только почва под ногами, но и камни под почвой — не что иное, как останки живых существ, сжатые грузом времени до полной неподвижности. Это ощущение единства мира отражается и в языке, в его цепких формулах. Отложились они в памяти благодаря разговорам с живыми и чтению книг, как бы лишенных внешних признаков жизни. Наше сознание словно признается себе, что оно само только отчасти способно произнести что-то живое и насущное, а по большей части принуждено цитировать, цитировать без конца и до конца. Не оглядываясь на противоречия, вроде тупиковой формулы «нет ничего нового под солнцем», после произнесения которой следовало бы и вовсе замолчать, но нет, она нравится как раз самым болтливым.

Или, например, слова из ужасного романа Гоголя «Тарас Бульба», главный герой которого говорит сыну, что, мол, он его породил, он его и убьет. Конечно, иной историк литературы поправит нас и скажет, что всю мировую литературу вообще можно разделить надвое. С одной стороны окажутся произведения, в которых либо убивают, либо пытаются убить своих детей сами родители. Тут и Уран с Кроносом, и Авраам, и Агамемнон, и Бог христиан, из любви к собственному искусству попускающий мученическую смерть сына. Все это реализуется в произведениях по названной формуле Тараса Бульбы. Мотив стирания новой, тобой же порожденной жизни, поражает богатством сюжетов. Тут тебе и Медея, приносящая в жертву детей, и Алфея, мать мужественного, но похотливого Мелеагра, устранившая своего несостоявшегося Буратино путем сожжения полена, в котором была запрятана его жизнь, в отместку за гибель от его руки братьев. Вообще, это не всегда делает папа, довольно часто мотив убийства творцом своего изделия облекается в формы каприза суровой мамаши.

Я тебя породил — я тебя и убью. Этот девиз многим кажется в чем-то привлекательным. Почему? Может быть, он включает в себя первобытный до-правовой концепт «высшей легитимности». Мол, сам сделал, сам могу и сломать. Или, как в популярном советском фильме пьяный доктор говорит: «Сам сломаю, сам и починю».

Понять, как чувство личной ответственности за судьбу предприятия, города, страны, революции, великой идеи, которое бродило в одной безумной голове, так легко овладевает массами, можно, пожалуй, только после того, как мы выясним, что происходит, наоборот, в головах деток, устраняющих своих родителей. Тут сразу набегут некоторые и скажут, мол, разве ж это детки, это выродки какие-то.
Случаев, когда герои произведений убивают собственных авторов, немало. Кронос, конечно, ел своих детей, но все-таки один из них его и убил: старик заедал жизнь и творчество целой семьи. Но это уж слишком космогонический случай. А как оно в наше время?

Вот Лев Троцкий написал биографию Сталина, а Сталин Троцкого убил. Не сам, чужими руками, но убил.

Мандельштам написал стихотворный портрет Сталина, тот его тоже убил. Об этом узнали, надо сказать, не сразу. И в России до сих пор есть люди, которые глумливо относятся к гибели поверженного врага народа: подумаешь, пятеру дали ему, кривляке. Да и помер он, говорят, не от рук палачей, а по причине собственного пренебрежения физкультурой и спортом. Говорят, люди покрепче в лагерях даже выживали. Шаламов, Волков, Солженицын — глыбы!

И все же гибель, насильственная смерть героя от руки питомца завораживает. Вот Бухарин, Бухарчик. Он же прямо пестовал Иосифа Виссарионовича, как Пигмалион Галатею. И вот Галатея полировалась-полировалась, да и отполировалась до обиды на своего пестуна. Еще недавно ученик Сталин говорил учителю Бухарину: «Мы с тобой, Бухарчик, Гималаи, а все остальные — маленькие пятна». И вот сначала мыслитель помогает своему герою-деятелю одолеть других персонажей драмы, а потом и сам умоляет позволить ему умереть до процесса и выдвигает такой аргумент в пользу разрешения на самоубийство: «Если мои домашние увидят, в чём я сознался, они могут покончить с собой от неожиданности. Я как-то должен подготовить к этому. Мне кажется, что это в интересах дела и в его официальной интерпретации…» До самого последнего вздоха соавтор и скульптор извинялся да пресмыкался перед своим детищем, а заслужил от того только лютую казнь.

Для такого поворота давно придумана другая мантра: «Революция пожирает своих детей».

От руки своего героя гибли, таким образом, два типа авторов — и те, кто этих героев создавал, и те, кто потом воссоздавал портрет получившегося. Мандельштам за получившееся не в ответе. А Троцкий и Бухарин?

Есть еще одна вульгарная мудрость, которую многие русскоговорящие люди любят повторять: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Это верное суждение, даже если из него, как зубы из стареющей челюсти, начинают выпадать буквы.

Мы в ответе за тех, кого приучили.
Мы в ответе за тех, кого учили.
Мы ответим за тех, кого учили.

Один непотопляемый деятель эпохи Ельцина высказался еще в те, лихие 1990-е, что, мол нашей стране нужна ВЧК — всероссийская чрезвычайная комиссия по сбору налогов. Мол, вся беда в несознательности граждан. Товарищ не шутил. Он, видимо, действительно думал, что вовремя сказанным грозным словом можно остановить человеческую природу. Товарищ ошибся. Его плохо учили. И поколение его учителей ответило за того, кого учило.

(Photo : Michel Aumercier)

Надо прямо сказать: эта линия русских исторических фразеологизмов продолжается и в наши дни. Борис Немцов, Анна Политковская, Юрий Щекочихин, но и Борис Березовский. Все они были авторами, аккуратно писавшими длинный сценарий так и не снятого кино. Но одни создавали правдивую картину эпохи через портреты ее наиболее заметных деятелей, а другой-то считал, что сам слепил из подручного материала своего будущего карателя.

Любопытно, что читатели этой исторической книги остались к ней равнодушны, зато герои требовательные попались. От Кремля до города Грозного — Буратино посматривает на Папу Карло.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.