«Судебная логика отличается от коммерческой» — адвокат о ситуации с «Роскосмосом»

«Нет денег — нет товара», — так объяснили в «Роскосмосе» отказ на поставку ракет-носителей «Союз» французской компании Arianespace. Российская корпорация требует, чтобы ей вернули 300 миллионов евро долга, арестованных французским судом по делу ЮКОСа. Ранее глава «Роскосмоса» Игорь Комаров направил письмо французскому премьер-министру Манюэлю Вальсу, в котором потребовал вернуть арестованные активы в течение шести месяцев. В противном случае «Роскосмос» намерен передать дело в арбитраж. Эту ситуацию для RFI прокомментировал Дмитрий Литвинский — адвокат Адвокатской палаты Парижа, специалист по коммерческому и договорному праву.

AFP

RFI: Почему это обострение происходит именно сейчас? Чего добивается российская сторона?

Дмитрий Литвинский: Трудно ответить, почему это письмо от «Роскосмоса», которое, по сути, является досудебной претензией, направлено именно сейчас. Я могу предположить, что подходят оговоренные соглашением сроки оказания услуг с российской стороны по запуску.

При этом вполне логично, что «Роскосмос» не желает оказаться в ситуации, когда с его стороны будет представлена определенная коммерческая услуга, а оплата за эту услугу так и не будет получена, поскольку деньги окажутся арестованными, скажем так, до лучших времен. Эта коммерческая логика вполне понятна.

Можно предположить, что «Роскосмос» не желает в одностороннем порядке принимать на себя возникшие риски. Путем направления письма французскому правительству он пытается либо получить какие-то дополнительные гарантии по оплате, либо подстраховывается на тот случай, если французская сторона будет обращаться к «Роскосмосу» с претензиями, в том числе и в судебном порядке, за нарушение условий договора.

Почему в этом письме гендиректор «Роскосмоса» Игорь Комаров ссылается на договор 1989 года о защите инвестиций, который заключали еще СССР и Франция? Почему «Роскосмос» опирается именно этот договор, а не, например, на решение Окружного суда Гааги, который признал недействительным решение международного арбитража в Гааге о выплате Россией 50 миллиардов долларов бывшим акционерам ЮКОСа?

Поскольку «Роскосмос» работает по этому вопросу с юристами, они ищут все возможные юридические способы и все возможные юридические основания, которые помогли бы обосновать те претензии, которые выдвигаются сейчас к французской стороне. Договор был подписан в 1989 году между Советским Союзом и Французской Республикой. При этом он по-прежнему остается действующим и формально юридически применяется.

У меня есть большие сомнения в том, что есть какие-то шансы получить компенсацию за арест средств на счету, ссылаясь именно на этот договор: он больше ориентирован на ситуацию незаконного изъятия средств у иностранных инвесторов. Тем не менее, «Роскосмос» пытается это сделать.

Нужно иметь в виду, что обращение в арбитраж, если оно будет иметь место на основании договора о защите капиталовложений, — может создать довольно парадоксальную ситуацию. По этому договору, компетенцией будет обладать тот же самый Международный арбитражный суд в Гааге, под эгидой которого были вынесены решения по спору с бывшими акционерами ЮКОСа.

Что касается возможности сослаться на решение государственного гаагского суда, который отменил решение арбитража, здесь есть определенная французская специфика. Ее, как я полагаю, юристы «Роскосмоса» приняли во внимание.

Франция исходит из концепции транснационального международного арбитража. Для французских судей отмена арбитражного решения в стране его вынесения государственным судом не является основанием для непризнания последствий этого решения во Франции.

То есть во Франции решение международного арбитража превалирует над решением Окружного суда Гааги, который это решение отменяет?

Они лежат в несколько иной плоскости. В самих Нидерландах отмена этого решения не позволила его исполнять. А дальше бывшие акционеры компании ЮКОС предъявляют это арбитражное решение к исполнению в любых странах, в которых у Российской Федерации есть имущество, в том числе и во Франции. Франция ориентируется в первую очередь на решение арбитров. Но примет ли французский суд постановление о том, что это решение будет исполняться во Франции, — это еще большой вопрос. Это отдельная процедура, и по ней выносится отдельное решение.

Были ли во Франции случаи, когда снимался арест со средств, заблокированных судом по делу ЮКОСа?

Я не процитирую какие-то судебные решения. Но это достаточно нормальная практика, когда судья, занимающийся вопросами наложения ареста, накладывает этот арест, а потом его решение отменяется вышестоящими судебными органами — вне зависимости от того, идет ли речь об исполнении решения арбитража или об исполнении решения иностранного суда.

Почему, на ваш взгляд, нет комментариев и какой-то сформулированной реакции со стороны французского правительства и космической отрасли на эту ситуацию?

Здесь довольно трудно комментировать и занимать какую-то твердую позицию. Эти решения по делу ЮКОСа иллюстрируют достаточно интересную ситуацию, когда судебная логика отличается от коммерческой. По контрактам, которые заключены между «Роскосмосом» и Arianespace, есть обязательства по исполнению. Это с одной стороны. Но в то же самое время во Франции идут процедуры исполнения арбитражных решений по делу бывших акционеров ЮКОСа. И процедуры эти, вне зависимости от их результата, занимают во Франции довольно много времени. Получение решения суда первой инстанции об экзекватуре занимает во Франции примерно полтора года. А пока дело дойдет до Конституционного суда — это, конечно, гораздо больше времени. Решения по этим вопросам — чисто юридические и принимаются исключительно судьями, а не какими-либо комментаторами.