Павленский снова жжет

На минувшей неделе российский художник-акционист Петр Павленский опять оказался в центре скандала. На этот раз скандал не был связан непосредственно с его очередной громкой акцией — скорее он расположился в сфере правозащитной. Дело в том, что правозащитная организация Human Rights Foundation, председателем которой является Гарри Каспаров, отобрала у Павленского премию имени Вацлава Гавела, выданную ему в мае этой организацией за креативное проведение протестных акций. Теперь у художника не только отберут бронзовую статуэтку, но и не выдадут ему денежную составляющую премии. А это ни много ни мало 350 тысяч норвежских крон, что примерно равно 50 тысячам долларов.

Петр Павленский Reuters

Напомним, что последней громкой акцией Павленского стала его инсталляция под названием «Угроза», когда художник поджег дверь, ведущую в здание ФСБ на Лубянке, и запечатлел себя самого на видео на фоне горящей двери. Смысл акции, думается, никому объяснять не надо. До этого два года назад Павленский прибил гвоздями свои тестикулы к брусчатке Красной площади, попытавшись таким образом привлечь внимание к нашей уязвимости перед кремлевским всевластием. Свой протест он приурочил ко Дню милиции. До этого художник зашивал себе рот в знак солидарности с Пусси Райот, обматывал колючей проволокой свое голое тело и в таком виде ложился на асфальт перед зданием Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Два года назад Павленский, взобравшись на крышу Института им. Сербского, отрезал себе мочку уха, назвав акцию «Отделение». За поджог двери ФСБ художник угодил в СИЗО, однако, ко всеобщему удивлению, отделался штрафом.

Но вернемся к премии Гавела. Организаторы премии объяснили свое решение о лишении Павленского награды тем, что художник пообещал передать деньги «приморским партизанам». Так называемые «приморские партизаны», действовавшие в Приморском крае, осуждены на большие сроки заключения, а один и вовсе пожизненно. В 2010 году «партизаны» убивали полицейских, объясняя свои действия тем, что те покрывали наркомафию, а честным гражданам — наоборот — вредили.

Павленский заявил, что деньги от премии Гавела он передаст «партизанам» для юридической помощи – дескать, пусть найдут себе хороших дорогих адвокатов, которые помогут им смягчить сроки отсидки. Однако Human Rights Foundation такой поворот дела не устроил — они заявили, что поддержка банды «противоречит ненасильственному и творческому наследию Гавела», в связи с чем премия и должна быть отобрана.

Одни правозащитники возмутились действиями фонда, заявив, что это не дело – следить, куда лауреат тратит премию. Другие же, которых оказалось, как ни удивительно, большинство, поддержали такое решение организаторов премии. Например, известный российский правозащитник, бывший директор Сахаровского центра, один из основателей премии имени Сахарова, Юрий Самодуров, заявил следующее: «Несмотря на беспрецедентность ситуации, я также полагаю, что оргкомитет премии имени Гавела в обоих случаях поступил правильно. В первый раз — когда присудил премию Павленскому. Во второй — когда в силу противоречивых заявлений Павленского аннулировал и отказался передать Павленскому денежную часть этой премии, так как денежная часть премии имеет оправданные политические и моральные „обременения” и ограничения в плане ее использования, соответствующие целям и природе этой премии. Нет уверенности, что Павленский с этими ограничениями считается и их уважает». Также Самодуров напомнил, что премия Гавела — «не общак для поддержки преступников».

Другой правозащитник, известный политолог и публицист Евгений Ихлов, резко возразил Самодурову. Он отметил, что «деньги могли пойти либо на вспомоществование семьям, либо — на приличную защиту, включая сопровождение в Страсбурге и часть — на обустройство после гипотетического освобождения». Известный культуролог и философ Александр Зеличенко заявил, что Павленский как художник может поддерживать «партизан» — ничего в этом, дескать, криминального нет. Но дальше оговаривается: «Но мы не можем. Для нас это стало бы смещением прицела, отклонением от того, о чем нужно думать в первую очередь. И было бы подменой дела любви делом ненависти, что однозначно ведет к гибели всего дела».

По поводу того, насколько верно и корректно поступили организаторы премии Гавела, можно спорить. Скорее всего, это одна из тех ситуаций, в которой соглашения достигнуть невозможно — у каждой стороны и правда железобетонная, и аргументы такие же. Хотя все же думается, что премия присуждалась не за помыслы и не за грядущие поступки, а за конкретное действие. Причем это действие в нынешней России равносильно подвигу, из каких бы соображений оно ни совершалось. Почему Павленский избежал суда и реального срока — можно только гадать, но в любом случае его акция «Угроза» была смелой, остроумной и не насильственной. Поджечь дверь одного из самых кровавых госучреждений за всю историю России — это насилие над кем? Над ФСБ? Тогда тем более Павленский заслужил премию. Иногда контекст оказывается важнее факта. В данном случае поступок Павленского как факт стократ важнее чем контекст, выразившийся в его намерении отдать деньги неким осужденным за убийство бандитам.

И в заключение — самое показательное в этой истории: молчание арт-сообщества. Того самого арт-сообщества, которое еще недавно показывало примеры единения в отличие от других культурных сообществ России, которое выдвинуло Павленского на премию «Инновация» и которое потом возмущалось, когда жюри «Инновации» заставили снять кандидатуру Павленского. А сейчас все промолчали.

Павленский тем временем обратился к народу с призывом собрать сумму, идентичную не выплаченной ему премии, и отправить-таки ее «приморским партизанам», которые, как он написал на своей странице в фейсбуке, «ценой своей свободы и жизней показали всем нам, что общество еще может бороться с полицейским террором». Насчет борьбы общества с полицейским террором — конечно, очень сомнительное утверждение, свидетельствующее об оправдании Павленским убийств людей. Но тем не менее — именно он, Петр Павленский, тоже рисковал своей жизнью и свободой, борясь своими методами с полицейским террором и показав, что эта борьба возможна и без насилия. Словом, вел себя, как истинный художник — смелый и свободный.