Перейти к основному контенту

Откуда пришел самоубийца-истребитель?

Побочных жертв террора, говорят, еще жальче, чем тех, кого и собирались убить террористы. А самих убитых террористов и вовсе не жалко, поэтому многие люди отказываются включать тех в число жертв. Некоторые, впрочем, готовы и на иную жертву террора смотреть глазами как раз террориста. Как людей, слышим мы, этих геев в Орландо жалко. Но как геи, слышим мы, эти люди сами напросились.

Реклама

09:18

Слова с Гасаном Гусейновым - Откуда пришел самоубийца-истребитель

Гасан Гусейнов

Многие люди предпочитают называть абсурдом как раз логическую безупречность. В своей геометрически построенной миниатюре «Вываливающиеся старухи»  великий русский логик Даниил Хармс показал, как даже ленивый горожанин способен убить взглядом шесть престарелых женщин, так что обратный путь к человечности оказывается достижим для этого гражданина только через добровольное ослепление. Здесь в одном флаконе сошлись древний миф о царе Эдипе и реальность бузящего, но ленивого человека нашего времени.

В клипе группы «Ленинград» «В Питере — пить», который сняла Анна Пармас, выведен другой замечательный персонаж — вынырнувший из Невы мент (его сыграл артист цирка Антон Быстров-Мокрый). Предательство труса-напарника и бывших партнеров-уголовников, сбросивших мента с моста на «лечение», заставляет героя драмы — как бы уже с того света — отвернуться от государства и сойтись с другими освободившимися гражданами и гражданками. Мы понимаем, что никаких шансов выжить у нашей компании нет. Но бесшабашная готовность плюнуть в рожу тому обществу, в котором сам же так долго служишь пай-мальчиком, подкупает тебя.

Ленинград — В Питере - пить

И ты начинаешь думать, а чем все-таки просто самоубийцы отличаются от самоубийц, так сказать, массовых, или самоубийц-истребителей. В частности, чем, например, тонущие в водке герои клипа «В Питере — пить» отличаются от настоящих самоубийц-террористов? Немаловажным обстоятельством: групповое самоубийство «ленинградцев» — относительно тихое, незлобивое такое. Это — новая версия тургеневского Герасима: убить Муму все равно придется, но теперь — привязав собачку к собственному телу. Как советует зрителю в финале клипа голос диктора ленинградского радио, не забудьте потеплее одеться. Но наши бунтари только что умерли, и эти промозглые пять градусов тепла их уже вряд ли спасут. Попрощайтесь.

Прекрасный клип выстроил перед нами несколько человеческих типов — и мажора-брокера, и ленинградскую интеллигентку в пятом поколении, и незадачливого кавказца-бомбилу, тщетно ищущего пути на «Рублиштейна», и продавщицу, может быть, учившуюся в одной школе с мажором, и, возможно, центральной личности — взбунтовавшегося мента. Но персонажи драмы Сергея Шнурова слишком знакомы, чтобы пытаться их понять, а тем более — типологизировать: зачем, если мы их просто видим и знаем?!

Чтобы действительно понять и это произведение, и — хотя бы чуть-чуть — самих себя, нам пришлось бы нырнуть на 2300 лет назад — в те времена, когда ученик Аристотеля Феофраст решил собрать знакомые человеческие характеры своего времени. Точнее сказать — три десятка скверных черт характера, которые определяют общую физиономию целого города. В чистом виде они встречаются редко, но их размножение за две с лишним тысячи лет не прекращалось ни на миг, они обзавелись собственными именами литературных героев. Скупец, зазнайка, грубиян станут Плюшкиным, Ноздревым, Собакевичем. Появятся и новые типы, которых не знала эпоха Аристотеля.

Появилось так много нового, что ты иной раз не можешь нащупать ту нить, которая помогла бы хоть чуть-чуть разобраться в невероятном и непредставимом настоящем. От Феофраста попробуем подтянуться к этому нашему настоящему. А то еще, чего доброго, обвинят в сознательном затягивании предисловия.

25 лет назад уже не Феофраст, а я сам пытался ответить на вопрос, зачем религиозные фанатики убивают себя в окружении «неверных». — Так они же сразу в рай попадают! Задача, оказывается, проста: прекратить или остановить этот вот текущий ад и, по возможности, тут же попасть в рай. У Брейвика представления об аде, похоже, были не иные, чем у позавчерашнего убийцы британского политика, у стрелка из Орландо, у убийцы четы французских полицейских, у второго пилота немецкой авиакомпании, направившего самолет с пассажирами в гору. Исполнима ли цель, никто пока что не рассказал. Но способ достижения этой цели — прекращения ада и наступления рая, пусть только для себя, — один и тот же или очень похожий: забрать с собой, убить другого прямым самоубийством или, по крайней мере, с очевидным риском быть убитым на месте.

Акция памяти погибших в теракте в Орландо. Париж, 13 июня 2016
Акция памяти погибших в теракте в Орландо. Париж, 13 июня 2016 AFP/ MATTHIEU ALEXANDRE

Чтобы понять тип самоубийцы-истребителя, необходимо разглядеть, в чьем окружении он появляется, оглядеться в контексте. Вот почему задание Феофраста продолжают усердно выполнять и наши современники. Шесть лет назад я купил изданный Штефаном Мебиусом и Маркусом Шрером новый словарь социальных ролей нашего времени (Diven, Hacker, Spekulanten. Sozialfiguren der Gegenwart. Hrsg. von Stephan Moebius und Markus Schroer. Berlin: Suhrkamp, 2010)

В книге их тридцать пять штук, чуть больше, чем «Характеров» у Феофраста. Я еще скажу, кто оказался первым в списке. И в алфавитном порядке, и по значению. Вот они, эти типы:

Денди, дива и дилетант.
Советник-консультант, гражданин мира и ротозей-фланер.
Эксперт, фанат и приспособленец.
Беженец и просто приезжий.
Фундаменталист и хакер.
Университетский человек (homo academicus) и человек гибридный.
Творческий человек и человек потребляющий.
Менеджер и публичный интеллектуал.
Номад и камикадзе.
Мигрант и нарцисс.
Симультант, или уплотнитель времени, и одиночка, сингл.
Спекулянт и человек, висящий на телефоне (homo telefonensis).
Пошляк и звезда.
Террорист и терапевт.
Турист и Тот, без кого вполне можно обойтись.
Наконец, лузер и вуайерист.

Названные социальные фигуры или персонажи общественной жизни — это мы и есть. Пишущий эти строки с легкостью найдет у себя самого признаки больше половины перечисленных типов. Есть только один, с которым большинство людей, вероятно, не захочет себя отождествлять ни при какой погоде. В западной литературе этот тип известен и популярен давно. Это — самоубийца, уводящий с собой столько людей, сколько получится. Человек, практикующий массовое убийство в оболочке самоубийства.

Пророссийские сепартисты в Макеевке 19 августа 2014.
Пророссийские сепартисты в Макеевке 19 августа 2014. Des séREUTERS/Maxim Shemetov

Боец нерегулярной армии, ополченец и партизан, который мог первоначально да и почти до самого конца просто не распознавать в себе этого; он узнавал слишком поздно, что он — боец невидимого фронта. Это знание может обрушиться на него как откровение, способное преобразить человека. Тихий и забитый дрочер становится витязем, глуповатый — гением организации, никому не нужный лузер — жертвенным борцом за идею.

Против такого воина бессильны любые спецслужбы мира, потому что они — только способные ученики, а он — гений полного перевоплощения, абсолютно неожиданного и для себя самого. Это — амок, из древнего воинского ритуала превратившийся в психологическую ловушку, в которую попадаются и школьники, и монархи.

В иррелигиозном обществе благополучия, в обществе мира и продолжительного счастья, пропагандирующем всеобщую терпимость и сладость дружбы, радикальный протест и являет себя как массовое демонстративное убийство. Успех военных операций, выжегших на определенной территории всякий либеральный мусор — от Чечни Кадырова и ДНР Захарченко до ИГИЛа, — предлагает всем разочарованным подпевать: «Получилось у них — получится и у меня!» В центре преступления — месть гражданам мира и благополучия. «На миру и смерть красна» — подбадривают друг друга оставшиеся в одиночестве монархи.

Практикующий амок человек — автор эфемерного произведения. Религиозная принадлежность, сексуальная ориентация, цвет кожи могут варьировать — от гея-мусульманина (в Орландо это был не слишком правоверный мусульманин и не совсем настоящий гей) до толстяка-фашиста и умельца, сварганившего пистолет «по подсказке», как у нас говорят, «из-за океана». Их объединяет ненависть к этому аду — к тому, кто осмеливается проповедовать простую и хорошую жизнь только тем, что сам такую жизнь ведет или пытается вести, не замечая рядом адских мучений высокого духа. Но одной ненависти и дерзости — мало. Есть еще вера, что его произведение не останется забытым.

Практикующий амок предает свое дело, если не умирает на месте преступления: Брейвик проиграл в тот момент, когда потребовал смягчения для себя режима заключения. Какой он после этого воин? Где дерзость и готовность к страданию в высшей мере? Тряпка, кусок того самого человеческого тела, которое сам же и убивал.

Почему же этот человеческий тип обрел такую популярность? Как он вообще научился размножаться? Ответ давным-давно известен. Способ размножения — клонирование. Каналы осеменения — всемирная паутина. Маркер привлекательности — дерзость. Каждый новый удар узнаваемого в момент смерти соратника по борьбе создает разряд в паутине и пробуждает тысячи новых бойцов. Из каждой икринки поднимает голову в своей среде, при своих обстоятельствах маленький змей. Но механизм пробуждения этих бойцов — один и тот же. Как Самсон, он вдруг обнаруживает волосы силы, которой должно хватить, чтобы прекратить ад.

В словаре новых социальных ролей, вышедшем в 2010 году, самоубийца-истребитель оказался на первом месте случайно. Ну, или тогда это могло показаться случайностью. За минувшие шесть лет он снова стал главным действующим лицом мировой истории.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.