Юрист Юрий Фогельсон об отказе России исполнять решение ЕСПЧ: «Это вопрос политики, а не права»

Конституционный суд (КС) признал, что Россия только частично может исполнить решение Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делу «Анчугов и Гладков против России». КС постановил, что невозможно внести изменения в российскую правовую систему и предоставить всем без исключения заключенным право голоса. Об этом говорится в сообщении, опубликованном на сайте КС во вторник, 19 апреля.

Конституционный суд РФ AFP PHOTO / ROSTISLAV KOSHELEV

06:02

Юрист Юрий Фогельсон: Решение КС о праве голоса заключенных политическое, а не юридическое

Таким образом, Россия впервые отказалась исполнять решение ЕСПЧ.

Ранее ЕСПЧ, рассматривая дело «Анчугов и Гладков против России», пришел к выводу о том, что пункт 3 статьи 32 Конституции России («не имеют права избирать и быть избранными граждане… содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда») противоречит Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В свою очередь КС утверждает, что Анчугов и Гладков, осужденные за совершение особо тяжких преступлений (в том числе за убийство), «заведомо не могли рассчитывать на доступ к активному избирательному праву ни по Конституции РФ, ни по международным правовым стандартам».

Эту правовую коллизию в интервью RFI прокомментировал доктор юридических наук, профессор кафедры публичной политики НИУ «Высшая школа экономики» Юрий Фогельсон.

Юрий Фогельсон: Что должно сделать любое государство, когда против него принимается такое решение? Если обнаружено, что есть законодательные проблемы или системная правоприменительная практика, которая нарушает права, государство должно принять так называемые «общие меры». То есть изменить у себя эту практику или закон.

Но это Конституция. Мы ее менять не можем. Соответственно, получается очень тяжелая коллизия. Но эта коллизия только внутри страны. Потому что Конституция Российской Федерации действует только внутри страны. По сути Конституционный суд счел, что решение ЕСПЧ по «делу Анчугова и Гладкова» затрагивает суверенитет Российской Федерации.

Это проблема взаимоотношения суверенитета и прав человека. Это серьезнейшая проблема конца XX века и это будет, очевидно, проблемой первой половиныXXI века.

Эта проблема не решается с помощью бумажек, писания законов и так далее. Если бы наша страна не хотела достаточно серьезного конфликта с Советом Европы (ЕСПЧ — орган Совета Европы), Конституционный суд мог бы использовать у нас внутри «эволюционное», «историческое», какое угодно толкование 32-й статьи Конституции. При этом можно было бы сказать, что конкретно Анчугову и Гладкову ничего не положено, вот это мы не можем исполнить. Но вообще общие меры можно было бы принять, истолковав эту статью, как в свое время говорил известный французский юрист Леон Дюги, «путем ученого и тонкого толкования». Суды поступают так иногда, когда жизнь заставляет. Закон и Конституцию, конечно, трудно изменить быстро, а суд с помощью «эволюционного» толкования все-таки может как-то приспособить закон и даже основной закон к изменяющейся жизни.

Но это вопрос политики, а не вопрос права. Это вопрос правовой политики. Это вопрос о том, какие отношения ты хочешь иметь с Советом Европы.

RFI: При этом российский Конституционный суд утверждает, что право голоса для заключенных в России избирательное и дифференцированное, а не такое жестко ограниченное, каким его представляет суд в Страсбурге.

Нет, он этого не утверждает. Он говорит, что суды в качестве наказания могут выбирать не обязательно заключение. Но иногда выбирают заключение. А у нас есть Конституция. Он буквально толкует эту статью Конституции. Но это его право — использовать то или иное толкование. Смысл того, что решил Конституционный суд, как я понимаю, такой: «Отвяжитесь. Вот вам частичное исполнение. Могли бы вообще не исполнять. Скажите спасибо за частичное. А вообще-то, как у нас буквально есть в Конституции, так оно и будет».

Конституционный суд истолковал статью Конституции буквально. Имел право. Ситуация сложная. Европейский суд залез в суверенитет России. В суверенитет Соединенного Королевства он также залез с делом «Hirst v. UK»(аналогичное дело о праве голоса для всех заключенных в Великобритании, на которое опирается ЕСПЧ в решении по «делу Анчугова и Гладкова» — RFI). Соединенное Королевство «плюнуло» на Европейский суд и делает, как хочет.

Здесь встает вопрос о политике и о репутации. Соединенное Королевство может «наплевать» на ЕСПЧ, потому что у них репутация. Они считаются эталоном справедливой судебной системы, демократии и парламентаризма. У них в мире такая репутация. И они могут гораздо больше себе позволить, чем мы. А мы имеем противоположную репутацию. Во всех судах в мире, где идут процессы против России и Россия ссылается на решения наших судов, разговор только один: «У них вообще не суд, а черти что». Это прямо и конкретно пишется, в том числе в судебных актах иностранных судов. Такова наша репутация в мире. И вопрос этот не юридический, а политический.

Если бы Россия хотела бы хотя бы дальше не портить свою международную правовую репутацию, то Конституционный суд мог бы, с моей точки зрения, не использовать такое жесткое и буквальное толкование пункта 3 статьи 32 Конституции. Хотя, с точки зрения внутреннего российского права, никаких претензий к Конституционному суду нет.