Станислав Белковский: «Путин не стал ключевым игроком в Сирии»
В интервью RFI политолог Станислав Белковский объяснил, что стоит за уходом России из Сирии. По словам Станислава Белковского, для вывода войск было несколько причин: нелояльность Дамаска и Тегерана московскому правителю; сам Путин понял, что провалил план стать «глобальным миротворцем» и остаться ключевым игроком в регионе.
Опубликовано: Отредактировано:
Слушать - 08:04
Станислав Белковский: «Путин не стал ключевым игроком в Сирии»
RFI: Как можно расшифровать слова Владимира Путина о том, что все поставленные задачи в Сирии были выполнены и поэтому был начат вывод российских войск? При этом на сайте Кремля черным по белому написано, что Москва сохранит в Сирии «пункт обеспечения полета авиации». Значит ли это, что если потребуется, Россия может вновь наносить удары, и вообще, действительно ли из Сирии были выведены войска?
Станислав Белковский: Я считаю, что смысл принятых решений Владимиром Путиным, равно как и механизмы их реализации, остаются как всегда совершенно непрозрачными. Мы не можем точно понимать, что он там решил. Поскольку Путин не стратег, а тактик и решения принимает в последний момент, мы не можем быть застрахованными от того, что он не изменит свое решение через несколько дней, недель или месяцев. Пока это выглядит так, как принципиальный политический отход с сирийских позиций, связанный, на мой взгляд, с тем, что Владимиру Путину так и не удалось стать ключевым игроком в регионе среди посредников в сирийском урегулировании, и даже не из-за позиции США, которая достаточно снисходительная и покровительственная, о чем свидетельствуют недавние программные интервью Барака Обамы, а из-за позиции главных партнеров России — Сирии в лице Башара Асада и Ирана, которые оказались далеко не так лояльны своему российскому партнеру, как он на то рассчитывал.
Опять же на сайте Кремля: Башар Асад будет должен налаживать политический процесс. На этом все телефонные разговоры двух лидеров закончились, правильно?
Мы точно не знаем, сколько раз и о чем говорили Путин и Асад, и никогда, видимо, не узнаем, если не будут обнародованы архивы американских спецслужб, которые располагают большей информацией по этому поводу, чем ее типовые потребители, подобные нам с вами. Мне представляется, что политический процесс, собственно, сводится к ближайшим выборам в Сирии, которые состоятся в середине апреля и которые не устраивают никого, кроме Башара Асада. Также в программе возможна федерализация Сирии, которая уже не устраивает Башара Асада и которая вроде как устраивала Москву. Видимо, Москве не удалось продавить своего сирийского партнера на программу федерализации.
Кроме того, весьма высокомерно обращался с Москвой в этой ситуации и Иран, которые не пошел на ключевые уступки, который фактически вывел свои сухопутные силы, включая подразделения корпуса «Стражи исламской революции» в Сирии, тем самым дав понять, что сухопутную операцию он при авиационной поддержке России проводить не собирается.
И, наконец, России и Ирану не удалось договориться даже по нефти. Иран дал понять, что он не примкнет ни к какому соглашению России и стран ОПЕК об ограничении добычи и экспорта нефти, пока собственная добыча Ирана не достигнет 4 миллионов баррелей черного золота в день.
Я думаю, что Владимир Путин просто понял, насколько тщетны его усилия стать в сирийской и околосирийской ситуации глобальным миротворцем, поскольку он не в состоянии умиротворить даже те силы и субъекты, которые он считал заложниками своей военной политики.
Вы упомянули, что, возможно, Путину не очень понравилось то интервью в The Atlantic, которое дал президент Барак Обама. Буквально перед нашим интервью я прочитала статью в The New York Times, где журналист говорит, что Путину снова удалось завоевать центральное место в мировой политике. Но это не так, не правда ли?
Это типично либеральный американский взгляд на вещи, когда Путин воспринимается как страшный, брутальный лидер с авторитарного востока, и каждый его чих рассматривается как некое продвижение вперед в геополитическом противостоянии России и США, в то время как максимально адекватно сегодняшнюю глобальную ситуацию описал как раз Барак Обама в пресловутом интервью. В нем он очень четко дал понять, что мы живем в мире, где грубая физическая и военная сила уже не имеет столь важного значения, гораздо важнее идеи и технологии, которые находятся в основном под контролем США и экспортируются ими, а не Россией. Владимир Путин — человек иерархии, он прекрасно понимает, что президент США стоит выше его в этой иерархии, поэтому никогда к нему не опаздывает.
Наконец, хотя события в Украине в Сирии не имеют ключевого значения, с точки зрения национальных интересов Америки, они, в общем, подорвали позиции России, поскольку заставили ее тратить и складывать определенные ресурсы без внятных гарантий достижения сколько-нибудь внятного результата. Мне кажется, Обама очень четко и правильно изложил суть происходящего сегодня с Путиным и вокруг Путина с реализацией его незрелых международных амбиций. Это, конечно, не могло понравиться российскому президенту, но само по себе интервью Обамы его не вынудило выводить войска из Сирии. Скорее всего, здесь идет речь именно о нелояльности Дамаска и Тегерана московскому правителю, что стало для него весьма неприятным разочарованием.
Люди, которые смотрят за Владимиром Путиным из России, а не с Запада, каких других шагов они должны сейчас ждать от президента? Ситуация в Украине заглохла, в Сирии — заглохла, что дальше?
Владимир Путин готовится к новому или возобновлению старого конфликта, что позволило бы ему вернуться к теме переговоров с США о судьбах мира. Мы должны понимать, что Путин всегда держит в голове перспективу смены нынешнего поколения западных лидеров, в частности ухода Барака Обамы и Ангелы Меркель, которые, как считает российский лидер, к нему несправедливы, к нему негативны по субъективным, а не объективным причинам. В этом, собственно, отражение недооценки российским лидером политических институтов, которые правят на Западе, и переоценка личностного фактора, поскольку Владимир Путин правит страной, где институты ничего не решают, а доминирует именно личностный фактор в политике. /Путин думает/: «Вот, Обама уйдет, Меркель уйдет, президентом США станет Дональд Трамп, с которым мне удастся обо всем договориться». Потому что Дональд Трамп — это прекрасный аналог Сильвио Берлускони, некогда лучшего друга Путина среди европейских лидеров, и так далее.
Во-первых, перед Путиным сейчас стоит задача консервации конфликта в Донецком и Луганском регионах Украины. Его современный план, фактически разработанный его доверенным лицом, бывшим руководителем администрации президента Украины Виктором Медведчуком, сводится к тому, чтобы передать крупным бизнесменам Ринату Ахметову и Юрию Бойко управление этими территориями, передав их формально в состав Украины, фактически оставив контроль за Москвой, но возложив на Украину определенные обязательства, в том числе и финансовые, перед этими территориями. Сейчас он будет продавливать эту историю, которая вновь становится для него более существенной, чем несостоявшийся блицкриг в Сирии. А там посмотрим — может быть, Владимир Путин найдет какие-нибудь еще участки фронта, на которых он попытается прорвать коллективную оборону Запада от его экспансионистских планов.
В любом случае, Путин, кроме того, имеет в виду, что в июле будет рассматриваться вновь вопрос о пролонгации санкций Евросоюза против РФ, наложенных в связи с событиями в Донецке и Луганске. Для российского лидера, безусловно, очень важно добиться хотя бы частичного смягчения и ограничения этих санкций.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться