Перейти к основному контенту

Владимир Рыжков о Сирии, обиде Путина и «невозможном выборе» Лукашенко

«Нравится — не нравится»: как Запад смотрит на участие России в боевых действиях в Сирии? Почему США отказались принять российскую делегацию для переговоров? О чём недоговаривает нидерландское расследование о причинах крушения Боинга над Донбассом? Почему Лукашенко не хочет допускать строительства в Беларуси российской военной базы? Замерла ли политическая жизнь в России?

Политик и публицист, бывший первый вице-спикер Госдумы РФ Владимир Рыжков.
Политик и публицист, бывший первый вице-спикер Госдумы РФ Владимир Рыжков. RFE/RL
Реклама

12:03

Владимир Рыжков о Сирии, обиде Путина и «невозможном выборе» Лукашенко

Сергей Корзун

На этой неделе внешнеполитическая повестка дня в России снова оказалась важнее внутренней. Даже на инвестфоруме «Россия зовёт!» большая часть вопросов президенту Путину были по внешней политике, а не по внутренней экономике. Некоторые итоги недели RFI обсуждает сегодня с политиком и публицистом, в прошлом первым вице-спикером Госдумы РФ Владимиром Рыжковым.

Владимир Рыжков: Конечно же, самой главной темой была и остается Сирия. Во-первых, всех интересует вопрос, удастся ли потеснить ИГИЛ. Во-вторых, всех интересует вопрос, удастся ли это сделать всем вместе, то есть возникнет ли какая-то координация, взаимодействие и, самое главное, взаимное доверие между Россией, Ираном с одной стороны, повстанцами и международной коалицией — с другой. Без всякого сомнения, это самая важная тема этой недели.

RFI: Почему Запад не очень радуется участию России, и Соединенные Штаты, в частности, отказались принять российскую делегацию во главе с премьер-министром?

Нельзя говорить, что Запад не радуется участию России — это неправильная картина. Дело в том, что, например, Федерика Могерини, которая фактически является министром иностранных дел Европейского союза, очень ясно подчеркнула, открыто сказала, что невозможно разрешить сирийский кризис без всех ключевых игроков, и назвала в числе ключевых игроков Россию и Иран.

Напротив, очень многие на Западе хотели бы, чтобы ИГИЛ был разгромлен чужими руками, чтобы ИГИЛ был разгромлен, например, руками России, официального сирийского правительства и Ирана, потому что в современном мире все признают, что ИГИЛ — это враг. Но никто воевать не хочет, никто не хочет проливать свою собственную кровь, никто не хочет участвовать в сухопутных операциях, никто не хочет тратить деньги.

Недавно мне попались цифры, что военные расходы ведущих стран Евросоюза, ведущих когда-то военных держав, таких как Великобритания, Франция, уже 1% ВВП, при том, что Россия на армию и вооружение тратит 5% ВВП.

Никто не хочет воевать, все хотят, чтобы грязную работу сделал кто-то другой. Мне кажется, что очень многие в Европе потирают руки и радуются, что Россия туда влезла: «Ага, ну вот пусть русские, сирийцы, иранцы там разбираются, а мы будем чуть-чуть помогать». Европа, скорее, приветствует российское участие. Естественно, на определенных условиях: не надо бомбить умеренную оппозицию, надо бомбить только ИГИЛ и так далее.

Американцы более жестко настроены к участию России. Они видят здесь элемент соперничества. Но в то же время на этой неделе появились признаки того, что между Россией и Соединенными Штатами координации стало больше. Нам периодически сообщают о том, что ведутся какие-то консультации, контакты между министерствами обороны США и России. Так что здесь есть какой-то прогресс.

Откуда тогда эта очевидная обида, которая сквозит в словах Путина?

Обида связана с тем, что, по всей видимости, у Путина есть свои расчеты на эту операцию. В том числе вполне возможно, что частью этих расчетов является смягчение западной позиции по Украине, смягчение западной позиции по санкциям, снятие какой-то части санкций, возвращение в «клуб» и так далее. Видимо, этого не происходит, и мы видим, что Запад очень четко разделяет и отделяет украинскую проблему от сирийской проблемы. Может быть, обида как раз связана именно с тем, что не удается увязать и развязать эти два узла одновременно.

Другой важный вопрос: на этой неделе был опубликован доклад в Нидерландах по поводу катастрофы Боинга на Донбассе. Ждали от него очень много, а получился, по ощущениям очень многих обозревателей, просто «пшик». Или это не так?

Я совершенно согласен, что это «пшик», потому что, собственно говоря, год работы завершился выводом о том, что Боинг был сбит из установки «Бук».

Но Россия это отрицала. В том числе были версии о самолетах и чуть ли не о пулеметах, которые стреляли с земли.

Россия с самого начала вбросила много версий. Была версия, что это был «Сухой» украинских ВВС, были другие разные версии. Но уже полгода назад, если мне не изменяет память, Россия согласилась, что это «Бук». Собственно говоря, спор пошел только о том, чей «Бук», кто стрелял и из какого места стреляли. На сегодняшний день Голландия установила, что это был «Бук», что взорвался он [ракета] чуть выше и впереди кабины, что люди погибли практически моментально. Они назвали предполагаемое место пуска, на что «Алмаз-Антей», разработчик и производитель этих самых «Буков», указал другое место.

И вот сейчас одни и другие технические специалисты будут судить-рядить, из какого места и каким боеприпасом стреляли. Поэтому, конечно, это огромное разочарование для всех, потому что все заинтересованы в установлении истины, и официальная российская позиция в этом состоит, что «мы не виноваты и хотим, чтобы истина была установлена», а сейчас в воздухе опять повис огромный знак вопроса.

Теперь все мы будем ждать февраля следующего года, когда, как нам обещали, завершится уголовное расследование, что подразумевает, что будут названы ФИО или ряд фамилий, имен и отчеств людей, которые к этому причастны: кто стрелял, направлял, вез… Подождем.

Санкции были как раз введены после этого военного эпизода. Каковы перспективы их снятия, на ваш взгляд?

Уточню, что санкции вводились поэтапно. Первые, самые легкие были введены после присоединения Крыма. Затем второй, более жесткий и крупный пакет был введен после начала военных действий в Донецке и Луганске. Самый жесткий пакет был введен как раз после крушения Боинга. И все эти три пакета действуют.

На недавней встрече нормандского формата было сказано, что если минские соглашения в полном объеме, как я понимаю, до первой половины 2016 года будет реализованы, то все санкции, кроме крымских, будут сняты. Так как для Москвы вопрос о возврате Крыма вообще не стоит, то, соответственно, не стоит вопрос об отмене крымского пакета.

Если все пункты минских соглашений: отвод вооружений и мир, экономическое восстановление, выборы по украинским законам, формирование легитимных органов власти и последний пункт, самый важный для Запада, контроль Киева над границей, будут выполнены, то все санкции, кроме крымских, будут сняты — это практически 90% всех санкций, которые лежат сейчас на России.

Лукашенко, президент Беларуси начал свой пятый срок, и с него санкции как раз частично сняты — с Беларуси и с него. Правда, в Европе.

У Лукашенко очень тяжелая ситуация, потому что экономика Беларуси очень сильно страдает от кризиса. Экономика Беларуси неплатежеспособна без постоянных вливаний либо со стороны Москвы, либо со стороны Брюсселя, либо со стороны Пекина. Поэтому Лукашенко уже на протяжении 25 лет, и надо отдать ему должное, совершенно виртуозно, как канатоходец, балансирует между двумя главными центрами: между Западом и Москвой, то сажая политзаключенных, то освобождая их, то уничтожая конкуренцию, то допуская конкуренцию на выборах, всем все обещает и никогда не делает.

Сейчас у него очень тяжелая ситуация, потому что, с одной стороны, он добился снятия части санкций со стороны Запада, выпустил всех политзаключенных, допустил даже одну полулиберальную кандидатку на выборы, выиграл, естественно… С другой стороны, Путин поставил его сейчас перед невозможным выбором, потому что Путин сказал: «Мы будем открывать в Беларуси военно-воздушную базу», чего Лукашенко категорически не хочет допускать, потому что он уже насмотрелся, чем кончается присутствие российских военно-воздушных баз в Крыму, в Южной Осетии, в Абхазии и в разных других интересных местах. Он понимает, что фактически это конец суверенитета Беларуси. И вот как он будет выкручиваться, [находясь] между жесткими указаниями Брюсселя соблюдать хоть какие-то приличия и жестким указанием Москвы немедленно предоставить возможность по открытию крупнейшей военно-воздушной базы, никто не знает.

Политическая жизнь в России замерла? Фокус сместился исключительно на международные дела, либо что-то есть?

Политическая жизнь в России практически замерла. Последние региональные выборы показали, что кроме четырех думских партий фактически никто больше не в состоянии выигрывать выборы всерьез и претендовать на изменение политического баланса. Сошла почти на ноль протестная активность. Оппозиция сегодня очень слаба и фактически разгромлена.

В том числе это связано с тем, что страна живет во внешнеполитической повестке дня. У меня масса приглашений на дебаты — ни одни из этих дебатов никак не связаны с Россией. Одно приглашение на дебаты касается ситуации в Сирии, другое приглашение касается кризиса европейской интеграции. Я звоню продюсерам и говорю: «Друзья, а может, мы, в виде исключения, разок поговорим о замораживании пенсий или поговорим, например, о сокращении расходов на здравоохранение, образование, может быть, поговорим о том, что падают доходы, нищает население — 23 миллиона бедных?».

Это не обсуждается, нас интересуют только проблемы Евросоюза, проблемы Сирии, проблемы с беженцами, но не проблемы, которые есть в стране. Поэтому это умелое переключение общественного внимания на внешнюю проблематику, купирование обсуждения внутренних проблем, страх населения потерять еще больше порождает апатию, аполитичность, еще большую зависимость от властей. В этом смысле да, можно сказать, что, по крайней мере, пока политика в России мертва.

Самое последнее: что с расследованием по делу об убийстве Немцова?

У меня, и не только у меня, складывается очень стойкое впечатление, что дело затягивается совершенно сознательно. Это очень похоже на то, как расследовалось дело об убийстве Галины Васильевны Старовойтовой, дело по расследованию убийства Анны Политковской. По Старовойтовой там хотя бы назвали заказчиков, а вот по Политковской они даже не назвали заказчиков. Семья Анны Политковской заявила, что считает ее убийство нераскрытым, потому что, собственно говоря, имена заказчиков и организаторов не установлены.

Боюсь, то же самое мы видим по расследованию Бориса Немцова. Мы знаем — из того, что мы знаем — что все следы ведут в Чечню, но руководители Чечни не допрашиваются. Ключевые фигуранты, которые назывались на первых стадиях, не найдены, не допрошены, не вызваны к следователю. Мне кажется, что избрана стратегия затягивания, замалчивания этого дела, чтобы оно ушло на периферию общественного сознания и чтобы люди просто забыли об этом страшном убийстве.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.