Перейти к основному контенту

Экономический прогноз от Михаила Бергера и Андрея Мовчана

Оправданы ли предсказания экономического коллапса на российском медиарынке из-за падения рекламных доходов? Можно ли позвонить иностранному владельцу российского СМИ? Что могло бы предпринять правительство, чтобы вывести Россию из экономического кризиса и есть ли в России план «Б»? На вопросы об экономических перспективах российских СМИ и экономики России в целом отвечают эксперты программы – Михаил Бергер и Андрей Мовчан.

REUTERS/Andrea Comas
Реклама

12:03

Экономический прогноз от Михаила Бергера и Андрея Мовчана

Сергей Корзун

На фоне существенного падения рубля и начала уничтожения продуктов питания, попавших под российские ответные санкции, события этой недели фокусируются прежде всего на экономике. В сегодняшней программе RFI два собеседника – Михаил Бергер, генеральный директор медиахолдинга «Румедиа», который включает в себя, среди прочего, радио «Бизнес-ФМ», и Андрей Мовчан, финансист, ныне руководитель экономической программы центра Карнеги в Москве.

С Михаилом Бергером мы говорим об экономике российских медиа. На этой неделе получила своё продолжение история с деприватизацией и переходом в руки «Госконцерта» медиахолдинга РМГ. Он владеет музыкальным телеканалом и пятью музыкальными радиостанциями, в том числе «Русским Радио». Кроме того, 1 января 2016 года вступает в действие Закон, который ограничивает двадцатью процентами иностранное участие в российских СМИ. Первый вопрос — о глубине экономического кризиса в медиаиндустрии. Некоторые эксперты оценивают падение рынка медиарекламы в 50%.

Михаил Бергер, генеральный директор медиахолдинга «Румедиа».
Михаил Бергер, генеральный директор медиахолдинга «Румедиа». Tass

Михаил Бергер: Медиаиндустрия не публична, насколько известно, но какие-то ориентиры в индустрии есть, и каждый год, полугодие, квартал ассоциация коммуникационных агентств России (АКАР) составляет оценку объемов рекламы в средствах размещения по всем крупнейшим направлениям: радио, телевидение, печатная пресса, наружная реклама. Эти данные составляются на основе экспертных опросов. Экспертные опросы составляются просто на основе обсуждения и деклараций самих компаний, которые по разным причинам могут, так или иначе, избегать своей метки.

Тем не менее, пока тренды соответствуют. Действительно, падение на рекламном рынке во втором квартале замедлилось. В первом квартале оно было катастрофическим – по отдельным направлениям до 50% по отношению к первому кварталу 2014 года. Во втором квартале оно замедлилось, но по-прежнему остается в отрицательной зоне, то есть рекламный рынок сокращается. Дальше эта неприятность очень по-разному распределяется между разными игроками. Традиционно меньше всего страдает интернет, сильно страдают телевизионные компании. Пресса так давно страдает, что об этом просто неинтересно говорить, она тоже в лидерах проблем. Если говорить об остальных, то у них есть надежда дождаться светлых времен. Но у печатной прессы ситуация сложнее – доживут до светлого будущего не все, это уж точно. Сегодня наблюдается умеренное оживление, несмотря на летнее время, но речь идет только о том, чтобы сократить скорость падения рынка – в положительной зоне почти никто не находится.

Реклама – это же просто производная от товарооборота, в широком смысле слова, включая услуги и не только товары. Я просто хочу сказать, что медиарынок повторяет общеэкономическую траекторию с некоторым лагом – сюда позже приходят неприятности, чем они приходят на общий рынок, потому что есть такая, условно говоря, пищевая цепочка: компания поработала, заработала деньги и обратилась, скажем, на рынок коммерческих автомобилей. Она меньше заработала, но пока она обратилась, пока продавцы коммерческих автомобилей почувствовали снижение спроса, пока этот сигнал дошел до производителей, проходит, условно говоря, от 3 до 9 месяцев. Если есть очевидный кризис на каких-то рынках или экономики в целом, то медиа ощущают это несколько позже. Мы получаем эти сигналы позже и, может быть, чуть-чуть мягче — есть возможность сориентироваться.

RFI: В начале года в России много говорили о возможном коллапсе медиаиндустрии из-за скорого вступления в силу поправок в Закон об ограничении иностранной доли в российских СМИ.

Михаил Бергер: Никакого коллапса не будет. Это касается напрямую всего нескольких компаний, в том числе очень крупных. Но, я думаю, эти компании ведут сейчас определенную работу, чтобы изменить структуру собственности, корпоративную структуру и так далее. Я думаю, что часть иностранных инвесторов, довольно существенная, уйдет с рынка, но именно этого законодатель и добивался. Потому что до иностранных владельцев даже не дозвонишься, а до наших можно легко дозвониться, так удобнее. Но тектонических сдвигов на медийном рынке в связи с этим я не предвижу. Хотя, это, конечно, один из самых плохих знаков инвесторам, потому что сейчас многие вынуждены продавать не по рыночным, а по законодательным причинам. Когда человек вынужден продавать, или владелец вынужден продавать, у него, конечно, нет никакой возможности ожидать получения рыночной цены. Когда все знают, что СТС-медиа нужно поменять собственника до конца года, то понятно, что возможности торговаться у компании нет – не хочешь продавать, тогда останешься вообще ни с чем. Я напоминаю, что эта компания в лучшие времена стоила больше 3 млрд долларов. Сегодня за нее дают 200 миллионов – почувствуйте разницу. Это последствия законодательных ограничений. Но в целом медийный пейзаж не поменяется.

А предполагаемая продажа «Русской медиагруппы» государству в лице «Госконцерта»?

Михаил Бергер: Она отражает общую тенденцию на то, чтобы государство контролировало как можно больше того, что было частным. В свое время было принято решение о том, что добыча нефти – не частное дело, а государственное, и практически не осталось, за редким исключением, частных значительных нефтяных компаний. То же самое в телевизионном сегменте. Дошла очередь до радио. «Русская медиагруппа» – один из крупнейших игроков на медиарынке. Я думаю, что передача именно в руки «Госконцерта», который, очевидно, не имеет никаких средств на приобретение, значит, он будет как-то кредитоваться на деньги, которые точно не предусмотрены бюджетом... В бюджете нет такой строки: дать денег «Госконцерту» на покупку «Русской медиагруппы». Я говорю, это все – отражение общей тенденции увеличения контроля и участия государства, в том числе и в медийной отрасли.

Вторая крупная тема этой программы – о доле политики в проблемах российской экономики. Михаил Бергер отвечает на вопрос, является ли экономика заложницей политических решений.

Михаил Бергер: Я думаю, что в нашем случае экономика – это, конечно же, младшая сестра политики, вне всякого сомнения. И политические интересы доминируют, безусловно. Конечно же, не бизнес и не экономика диктуют политическую повестку дня. На самом деле, это нормально, хотя всегда хочется видеть разумный компромисс, разумный баланс. Политики должны учитывать интересы бизнеса и экономики, потому что это занятость, это уровень жизни, это качество образования, медицинских услуг и так далее – все это связано с тем, сколько национального продукта производит экономика. Но когда бизнес распоряжается политиками и имеет карманные парламенты и карманные правительства, это тоже полная катастрофа. Они должны в здоровом состоянии состязаться друг с другом и находить баланс, при том что политики должны быть заинтересованы в продвижении бизнеса: в экспансии капитала за рубеж, развитии экономики, развитии технологий, привлечении денег и инвестиций на свои территории – я говорю сейчас не только о России, я говорю о субъектах федерации и так далее.

RFI: Андрея Мовчана мы попросили предположить, в какой плоскости – экономической или политической – лежат разумные меры по преодолению нынешнего экономического кризиса, которые могло бы предпринять правительство.

Финансист и специалист по инвестициям Андрей Мовчан
Финансист и специалист по инвестициям Андрей Мовчан slon.ru

Андрей Мовчан: Я даже затруднюсь привесить ярлык к этой плоскости. Давайте посмотрим, какие у российской экономики есть резервы. Поднять цену на нефть на мировом рынке – резерв хороший, но, боюсь, нереализуемый ни экономически, ни политически. Похоже, что если не случится чего-то серьезного, нефть больше никогда не будет стоить столько, сколько она стоила, а, скорее всего, со временем будет стоить еще меньше. Нефть в перспективе на 10-15 лет – это химическое сырье, а не топливо. Можно занять много денег за рубежом и продержаться много лет на займах, увеличивая свой портфель займов, – благо, сейчас ставки низкие во всем мире, и даже для России они низкие — и назвать иностранных инвестиций. И за счет этого попробовать развернуть свою экономику. Но мы сегодня находимся в полной изоляции, и причины этой изоляции, боюсь, неустранимы в ближайшей перспективе, а если и устранимы, то это ход по масштабам, абсолютно не соответствующим масштабам сегодняшней власти.

Если предположить, что замиримся с Украиной и с остальным миром?

Андрей Мовчан: Как замиримся? Крым отдадим? Как мы это сделаем? Я и говорю, что решения, которые могут к этому привести в кратчайшей перспективе, они по масштабам несопоставимы с тем уровнем решений, которые нынешняя власть готова принимать. Поэтому основная версия ситуации: мы на много лет попали в атмосферу большей или меньшей изоляции, финансово-инвестиционной уж точно. Надо сказать, что, несмотря на красивые саммиты и приезды первых лиц, Китай поддерживает эту изоляцию. А страны БРИКС вообще не играют (роли) в этом смысле, потому что они малы и мало что могут сделать. Какая-нибудь Саудовская Аравия или Эмираты могут нам дать 15-20 млрд долларов, но это на порядок, а то и на два порядка меньше, чем нам нужно в реальности. Поэтому это тоже отпадает. Рост внутреннего спроса невозможно создать без роста внутреннего производства. Рост внутреннего производства невозможно создать госрасходами, потому что мы знаем, как они неэффективны – мы в Советском Союзе это проходили и пытались делать, и это никогда не получалось. Да и, в общем, все остальные тоже пытались это делать – не получалось, и у нас не получится по объективным причинам. Значит, остается только один драйвер – это развитие бизнеса. Развитие бизнеса невозможно ни в нынешней законодательной базе, ни в нынешней базе правоприменения, ни в нынешней структурной базе для экономики, ни на нынешнем уровне госрасходов, ни в нынешней налоговой системе.

Переделать все это можно, и я знаю как минимум двух людей, которые более или менее знают, как — это Кудрин и Греф, и они об этом говорят. Программы, которые у них сейчас есть, наверное, далеки от совершенства, но их можно совершенствовать по ходу. Но беда заключается в том, что даже для этого нужны денежные резервы, плюс любая такая программа приведет к временному провалу, еще более глубокому, а это то, чего сегодня, на мой взгляд, руководство страны больше всего боится, потому что от этого сильно зависят настроения в обществе и рейтинги. А рейтинг и настроения в обществе – это гарантия сохранения власти. Все это завязано в такой политико-экономический клубок, в котором, похоже, проще о завтра не думать, а сегодня ехать, как едется, потому что тронешь – и может развалиться. Это так представляется мне. Поскольку я не бываю в Кремле, я могу ошибаться, но со стороны это выглядит как тенденция на сохранение статус-кво настолько долго, насколько это возможно, без плана «Б», без решения «а что мы делаем, когда это станет невозможно». И, в общем, с отказом от кардинальных экономических реформ, потому что они слишком опасны с точки зрения стабильности.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.