Перейти к основному контенту

Андрей Мовчан об экономическом кризисе в Греции и России

Как банкротство Греции помогает Европейскому Союзу обкатать варианты решения вопроса о неплатежеспособности отдельной страны? Смогут ли страны БРИКС и ШОС создать свою модель эффективного взаимодействия? Готова ли обрушиться экономика Китая? Куда в нынешней геополитической обстановке ведут сценарии экономического будущего России? Эксперт программы — финансист Андрей Мовчан.

Финансист и специалист по инвестициям Андрей Мовчан
Финансист и специалист по инвестициям Андрей Мовчан slon.ru
Реклама

12:05

Итоги недели - Андрей Мовчан об экономическом кризисе в Греции и России

Сергей Корзун

Темой недели для российских СМИ стал объединенный саммит стран БРИКС и Шанхайской организации сотрудничества. О нем и о других горячих экономических темах — финансист и специалист по инвестициям Андрей Мовчан, в этом году ставший руководителем экономической программы центра Карнеги в Москве.

Андрей Мовчан: Мы все, в первую очередь, рассуждаем о событиях, или идеях, или гипотезах, имеющих привязку к реальности. На это неделе таких привязок три. Это ситуация с Грецией и вообще вокруг периферийной Европы. Это ситуация вокруг саммита БРИКС-ШОС, который проходит в Уфе и о котором много говорят — говорят так много, что не думать о нем невозможно. И это существенные изменения на рынках Китая, которые многие поспешили назвать китайским кризисом фондовых рынков, что, наверное, пока не вполне правомерно, но, тем не менее, заслуживает внимания.

RFI: С чего начнем подробнее? Давайте с того, что происходит вокруг Греции.

Во-первых, Греция — маленькая страна, и влияние ее на Евросоюз незначительно, поэтому этот процесс идет так долго и активно, что он рассматривается, скорее, как тестовая, тренировочная площадка, место для отработки всех проблем Евросоюза с тем, чтобы Евросоюз совершенствовать и развивать, а не как серьезный вызов существованию.

А как же маленькая группа революционеров, которая может перевернуть целую страну, а то и мир?

Маленькая группа революционеров будет в политике, а не в экономике. В экономике все решает вес, там по-другому не бывает. И Греция весит 2% от Евросоюза, и хорошо, что это Греция, а не, например, Франция, которая, возможно, движется в эту сторону медленно, но уверенно. Сейчас, если Евросоюзу удастся отработать новые, скажем, совместные фискальные механизмы или увеличить гибкость валютного союза, то это позволит ему успешнее развиваться в будущем. Второй момент — то, что происходит и как это происходит в Греции. Очень много говорится, особенно комментаторами — не экономистами по профессии, о политической составляющей процесса. На самом деле, политическая составляющая процесса минимальна. Греция — это банкрот, и процессы вокруг Греции, которые идут и будут идти, — это процессы вокруг банкрота. Это включает в себя и общее собрание акционеров в виде референдума, это включает в себя и угрозы кредиторов, и атаки на кредиторов со стороны самой корпорации — Греции. Поскольку процесс на государственном уровне не так хорошо отработан, как на корпоративном, все эти элементы процесса выглядят более выпукло, объемно и агрессивно.

На самом деле, ничего кроме обычного процесса подготовки субъекта экономики к реструктуризации и банкротству не происходит. Поэтому рассуждения о политических спекуляциях, о шантаже, терроризме, революции в Греции и так далее — это все рассуждения политиков, не думающих об экономике, а с экономической точки зрения — процесс абсолютно нормальный и естественный. Основная проблема Греции совершенно не в том, какое сейчас там правительство, не в том, хочет ли оно отдавать долги или нет. Основная проблема в том, что нет экономической программы. И у Евросоюза в его сегодняшнем виде нет возможности создать для Греции план Маршалла, если хотите, или другую экономическую программу, которая выведет его из бюджетного кризиса, из экономического кризиса.

Что общего и что различного в экономической ситуации Греции и России?

Я попробую найти что-то общее, хотя сделать это тяжело, потому что Греция находится совсем в другом положении. Россия — суверенная с валютной точки зрения страна, обладающая возможностями манипуляции своей валютой в любых диапазонах и пределах. Россия — страна, обладающая собственными валютными резервами, которые перекрывают и достаточно хорошо перекрывают обязательства. Страна, проблемы которой имеют инфраструктурный характер. Российская проблема — это проблема модели экономики самой по себе, которая была построена на драйверах, уходящих в прошлое, и которая была построена крайне неэффективным образом. Греческая проблема — проблема конкуренции внутри Евросоюза и невозможности манипулирования собственной фискальной политикой. Кроме того, Россия сегодня — страна, полностью изолированная от внешнего мира, если не считать маленькие окошки, через которые мы переглядываемся с Китаем, которые никак нам не помогут ни вылезти, ни получить достаточно света. Греция — это страна, совершенно открытая миру, которая находится в близких и прямых отношениях с Европейским союзом (Евросоюз — это первая экономика мира по размеру), и Штатами (это вторая экономика мира), и даже с Китаем и Индия — это третья или, скажем, входящая в десятку экономика. Греции можно много откуда ждать помощи, как только Грецией будет сформулирована внятная программа действий. России, в общем, неоткуда ждать помощи, но и не нужно, потому что на сегодняшний день Россия бенефицирует со своего прошлого и еще некоторое время на нем проживет.

Сдвигаемся постепенно на восток. ШОС и БРИКС: что, вы думаете, происходит на самом деле?

Если посмотреть на страны, которые входят в БРИКС — эти страны очень мало связаны друг с другом. Каждая их этих стран очень активно связана с ЕС и Америкой, у них есть свои региональные контакты и связи. Внутренние связи между странами БРИКС совершенно рудиментарны. Еще как-то можно представить себе БРИКС в виде Китай плюс несколько сателлитов. Представить себе БРИКС в виде союза невозможно. Торговый оборот Китая с миром в 12,5 раз больше, чем весь торговый оборот БРИКС, поэтому говорить, что мы на этой базе можем строить какие-то экономические отношения, в общем, оптимистично. Мы могли бы, наверное, искать в будущем финансирования на уровне БРИКС, но, во-первых, у БРИКС нет столько средств, как у организации. У Китая они есть, но…

А общий банк?

Общий банк — это 10 млрд долларов капитала, это очень немного по сравнению, скажем, с инфраструктурным азиатским банком, который уже создан и в котором в 10 раз больше капитала. Это тестовая организация — она маленькая, она никому не сможет помочь. Капитал — 10 млрд, планируемые активы — до 100 млрд, и еще 100 млрд — это так называемый резервный пул валют, то есть обещание, если что, дать денег в пул валют. Но что такое 100 млрд пул валют? За 2014 год Россия потеряла 150 млрд оттоком капитала.

Китай — новый колосс на глиняных ногах, надувается ли там пузырь, и что происходит на биржах?

Китай — вообще очень волатильная страна, потому что я бы пока говорил, что это волатильность, а не кризис и не крах. В принципе, экономика Китая в этом году обещает вырасти на 6–6,5%. Я бы даже пока не начинал ставить под сомнение их уровень реформ. Следующий этап реформ им понадобится не сейчас, не через год, не через 2. С другой стороны, у Китая потихоньку начинает меняться модель. То, что ему удавалось делать хорошо — продавать дешевый труд в рамках платформенного капитализма — будет все сложнее, потому что, во-первых, труд становится все дороже, во-вторых, ресурсы становятся дешевле, и за счет этого другие страны, которые раньше, как Мексика, имели высокую себестоимость труда, начинают к Китаю приближаться. Плюс есть Малайзия, Индонезия, другие страны Индокитая, которые тоже догоняют и хотят быть там, у них себестоимость ниже. В общем, для Китая встает вопрос: как дальше двигаться. В Китае появилась идея стать вторым мировым банком, так же как Америка, и юань, возможно, будет продвигаться в сторону второй серьезной резервной валюты, потому что это тоже способ зарабатывать, это тоже способ формировать часть экономики. Все равно я бы пока воздержался от того, чтобы говорить, что ноги глиняные и начинаются проблемы.

После месячного отпуска вы вернулись в Россию. Что изменилось в настроениях людей? У ваших знакомых, в кругу вашего общения изменилось ли что-то?

По-моему, ничего. Круг моего общения — люди достаточно опытные и профессиональные для того, чтобы ничего особенно хорошего не ждать. У нас цепочка новостей более-менее негативная, мы не видим пока сильных позитивных новостей, но они, в общем, все ожидаемы. Рынки более-менее стоят, ситуация с нефтью предсказуема, ситуация с российским ВВП и с рынком тоже совершенно предсказуемая. За достаточно оптимистичным репортом российского Центрального банка о том, что инфляция сокращается, я бы увидел, скорее, тревожную информацию. Если раньше мы говорили о потенциальной вероятности стагфляции, то есть падения ВВП и роста инфляции, и надежда была как раз на то, что инфляция вытянет ВВП за счет большей конкурентоспособности и снижения себестоимости, то сейчас, кажется, эта надежда тает. Мы впадаем в типичную рецессию, когда падает инфляция, конкурентоспособность не сдвигается с места, количество денег в экономике падает, потому что все впадают в спячку, а ВВП продолжает падать уверенными темпами. Он, на самом деле, продолжает падать уверенными темпами, и уже никакие бюджетные расходы и кредитование его не вытягивают, как в предыдущие годы, и вытягивать не могут, потому что в бюджете денег нет, кредитование остановилось. Дальше мы, по идее, должны увидеть обрушение банков в мягкой или жесткой форме. Пока, скорее всего, в мягкой, потому что есть резервы, но это в свою очередь ударит по экономике, замедляя ее. Дальше мы должны увидеть после волны отложенного спроса опять резкое сокращение спроса, потому что нет ни кредитов, ни зарплат — безработица растет, выплаты падают, а тарифы естественных монополий растут, поэтому потребление будет сокращаться за счет этих «ножниц», за счет этой «вилки». Импорт уже сокращен до более или менее предельных значений — значит, будем сокращать внутреннее потребление, а это уже опасно, потому что маржа уже на пределе. Стоимость капитала высокая, а его эффективность в стране низкая. Я не удивлюсь, если так все пойдет, и мы в 2016 году увидим еще большее падение ВВП, чем в 2015 году. Фонда национального благосостояния уже почти не будет — полезем в резервы. Резервов хватит на несколько лет, а что будет дальше, даже не стоит обсуждать сегодня.

То есть ваш личный эхолот показывает, что до дна еще далеко.

Дна не бывает. Вы знаете известную шутку трейдеров, что падение на 95% — это падение на 90%, а потом еще на 50%. Другой вопрос, что у нас государство падать не умеет, оно никогда до сих пор реально не сокращало своих расходов. Сейчас будет первый опыт, посмотрим, насколько оно будет в состоянии. Другой вопрос, что регионы очень потеряли в способности производить продукт за эти годы, и если все начнет сжиматься и сокращаться, то регионы начнут просто вылетать из экономического пространства. Вопросов перед вдумчивой властью должно сейчас стоять очень много, и очень хотелось бы, чтобы она начала их решать вместо того, чтобы продолжать утверждать, что все в порядке.

Надолго ли затих конфликт на востоке Украины и есть ли рациональные пути его мирного решения? Чем завершился российский парламентский сезон и чего ожидать в политической жизни во второй половине года? Через неделю подробно поговорим о российской политике.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.