Избитая в Москве продюсер Елена Грачева: «Я до сих пор не знаю, кто эти люди»

Музыкальный директор Веры Полозковой была избита неизвестными в центре Москвы в ночь на вторник, 5 мая. В среду, 6 мая, агентство РИА Новости со ссылкой на московскую полицию сообщило, что личности нападавших установлены. Однако в МВД отказались назвать их имена. В интервью RFI Елена Грачева рассказала, что сама до сих не знает, кто на нее напал, но, исходя из поведения молодых людей, подозревает, что они являются выходцами из силовых структур.

Музыкальный директор поэта Веры Полозковой Елена Грачева была избита неизвестными в центре Москвы Facebook

RFI: Сутки спустя, когда первый шок, уже, наверное, прошел, как вы себя чувствуете после всего, что с вами произошло?

Елена Грачева: Если честно, я, наконец-то, просто поспала. Поэтому мне, конечно, полегче.

Что произошло с вами в ночь на вторник, 5 мая? Вы шли по Тверской улице, где в этот момент проходила репетиция парада. В этот момент к вам подошли двое молодых людей. Что было дальше?

Да, я шла по Тверской, прогуливалась. Незнакомый мне молодой человек, который, видимо, стоял, наблюдал за парадом, наискосок пошел на меня и очень сильно меня толкнул. Я не знаю, чего он хотел. Я, естественно, оттолкнула его от себя со словами: «вы, что с ума сошли». После чего, молодой человек очень сильно два раза ударил меня по лицу. Я закричала, сказала, что я сейчас позову милицию, начала звать [на помощь], никто мне не помог. Все стояли, продолжали смотреть репетицию парада.

Много было людей на улице в этот момент?

Не толпа, но стояло приличное количество людей.

Они видели то, что с вами происходило?

Да. Никто даже не шевельнулся, никто не подбежал. Я стала пытаться звонить в полицию. Молодой человек, который на меня напал, и его друзья начали смеяться, что я решила звонить в полицию. Потом они снова начали ко мне приближаться, я пыталась от них отойти, и тогда этот молодой человек напал на меня второй раз, чтобы отнять у меня телефон. Он опять очень сильно ударил меня по лицу и одним этим ударом повалил на землю. Начал пинать меня ногами и выбивать из руки телефон, после чего попытался меня схватить и ударить головой об асфальт. Но в этот момент, наконец, подошла девушка, которая как раз и вызвала полицию, и они как-то отошли, молодой человек и эти его друзья.

Они при этом что-то вам говорили?

Нет. Звучал только какой-то мат и оскорбления. Больше они ничего не говорили.

Есть ли у вас для себя какое-то объяснение, почему они напали именно на вас? Этот молодой человек просто случайно вас заметил?

Да. Я вчера уже несколько раз в разных интервью это повторяла. То, что это оказалась именно я — это какая-то случайная история. Но три этих молодых человека — то ли сами какие-то полицейские, то ли высшие должностные лица из администрации [президента] или еще откуда-то. Потому что, то как они себя вели, и то, как при них себя вели полицейские, абсолютно бездействуя и не пытаясь мне помочь, говорит о том, что для них это абсолютно нормальная ситуация. В том смысле, что для них унизить или напасть на человека — это норма, и чувствуют они себя совершенно безнаказанно.

Вы долго ждали полицию?

Да, мы долго ждали. Более того, два молодых полицейских, которые дежурили на параде, подошли минут через пять и, когда я попросила задержать этих людей, они сказали, что не будут этого делать потому что «дежурят на мероприятии». Я спросила: «а в чем заключается дежурство, если вы не помогаете человеку, которого только что избили ногами»? Они сказали: «это не наше дело».

Потом мы дождались первых приехавших полицейских. Они первым делом подошли не ко мне, а к этим людям. Услышали от них что-то, после чего начали уводить их обратно в кафе, из которого эти люди изначально выходили — где они сидели и вышли посмотреть парад.

Я при этом оставалась на улице. Я вообще не понимала, почему их уводят, и начала снимать все, что происходит. Эти люди прямо при полицейских пытались отнять у меня телефон. Я зашла за ними в эту Чайхону. В Чайхоне у меня выпал телефон, и второй мужчина, друг этого молодого человека, начал разбивать мой телефон ногой. Затем я вышла и полчаса стояла на улице. Полицейские не спросили, как я себя чувствую, а увели этих людей обратно в Чайхону. Эти люди, как мы увидели позже, когда приехала вторая бригада и мы поднялись [в ресторан], прекрасно сидели за столом, продолжали пить, курить в помещении, что российскими законами запрещено, а полицейские стояли рядом и ничего не делали.

Да, это видно на тех кадрах, которые вы передали телеканалу «Дождь».

Да. Все, что происходило после того, как мы зашли со второй приехавшей бригадой внутрь. На видео видно, как полицейские не пытаются даже меня защитить или закрыть. Они просто спокойно стояли в зале, выясняли непонятно чего. Но на кадрах видно, что эти граждане угрожали, что позвонят начальникам и отказывались ехать [в отделение].

То есть, вы потом поехали в отделение?

Нет, нет, мы еще сорок минут ждали, пока эти граждане, которые на меня напали, согласятся поехать в отделение. Через сорок минут нам удалось поехать в отделение. И в отделении со стороны напавших на меня людей продолжились угрозы и оскорбления. То есть при полицейских они мне говорили, что «ты еще пожалеешь, мы тебя встретим у подъезда и убьем», с камерой, типа снять «ха-ха». Собственно, главный человек, светлый с бородой, подошел и плюнул мне в лицо прямо при полицейских. То есть, все это продолжалось в отделении до тех пор, пока я не пошла к оперуполномоченному давать показания.

При этом те, кто был в отделении, сотрудники полиции, они бездействовали, они смотрели, как эти люди вас оскорбляют.

Да, да. Единственное, что они сделали, они вывели меня. То есть, все эти люди продолжали удобно сидеть на стульях в предбаннике, а меня вывели за рамку, и я стояла и ждала, наблюдала, как эти люди меня оскорбляют. Полицейские не делали замечаний и просто молчали.

После этого вы поехали в травмпункт, чтобы снять побои, а также к наркологу, чтобы засвидетельствовать, что вы трезвы?

Да, потому что, в том числе, и полицейские пытались изначально меня пресовать и оскорблять, что это я в состоянии алкогольного опьянения. И когда я говорила: «Давайте, прямо сейчас поедем на освидетельствование», они сразу отказывались от своих слов.

При этом, судя по тому что вы говорили в других интервью, они сами были пьяны.

Да, эти люди были пьяны. Мало того, что они были пьяны еще до этого [инцидента], они продолжали выпивать, совершенно не стесняясь, при полиции. Сегодня я должна поехать к следователю, которого мне назначили, и я хочу узнать, повели ли в итоге этих людей на освидетельствование , узнали ли, что с ними было, и так далее. Ощущение такое, что с ними ничего не было.

РИА новости сообщают сегодня утром со ссылкой на московскую полицию, что имена нападавших установлены. При этом в полиции отказываются их называть, ссылаясь на конфиденциальность персональных данных. Вы что-нибудь об этом знаете?

Я ничего об этом не знаю, я попытаюсь сегодня об этом узнать. Я до сих пор не знаю ни имен этих людей, ни кто это. И главное — по какой статье будет возбуждено дело и что вообще происходит. Я попытаюсь узнать это сегодня у следователя.

Какую задачу вы сейчас перед собой ставите?

Чтобы было возбуждено дело, чтобы этим людям все это не сошло просто так с рук, как это бывает в России с людьми их статуса, а именно, принадлежности к каким-либо правоохранительным органам. Потому что в России любой человек, который принадлежит к правоохранительным органам, считается чуть ли не неприкосновенным лицом. Хотелось бы, чтобы это было не так.

После всей этой истории что бы Вы посоветовали другим людям, которые могут оказаться в подобной ситуации? Как нужно себя вести?

К сожалению, тут я не могу дать совет, потому что я прекрасно понимаю российские реалии. То, что на пути этих вот уродов оказалась я, это одна история. Я — человек, который смог позвонить знакомым журналистам, человек, который знает, как общаться со СМИ, и какая-то волна действительно поднялась. Если бы это был человек, у которого нет таких возможностей, я уверена, что его бы запугали еще на месте происшествия, и он так бы и ушел униженным и избитым. Никто бы не стал принимать у него никакое заявление, и ничего бы не произошло.

К сожалению, я не могу давать никаких советов людям, потому что в подобной ситуации простые люди у нас никак не защищены, и связываться даже с полицией в таких ситуациях страшно. Поэтому давать советы вроде «идите до конца», с моей стороны было бы, по меньшей мере, неприлично. Я не знаю, что надо делать. Конечно, в идеале, нужно писать заявление. Но не в наших реалиях.