Итоги недели с Сергеем Корзуном: прогноз для экономики России от Андрея Нечаева

Чем этот кризис отличается от предыдущих? Есть ли жизнь без SWIFT? Ответ «без ограничений» – что имел в виду российский премьер-министр? О том, что предполагается оставить и урезать в российском бюджете, о политических решениях и проклятии «ручного управления», а также об альтернативных экономических программах – в диалоге Сергея Корзуна с бывшим министром экономики России Андреем Нечаевым.

Андрей Нечаев rus952.blogspot.fr

11:58

Итоги недели с Сергеем Корзуном (Андрей Нечаев)

Сергей Корзун

Всем слушателями RFI моё почтение!

На этой неделе стало известно о решении Совета ЕС по иностранным делам о продлении санкций против РФ. Это происходит на фоне обострения боевых действий на востоке Украины. Тема недели в этой программе – плохой экономический прогноз для России и активное обсуждение антикризисного плана правительства РФ. План исходит из новых экономических реалий, его в ГосДуме защищал в пятницу первый вице-премьер Игорь Шувалов.

Цена на нефть, которая закладывалась первоначально при подготовке бюджета на 2015 год, в новых реалиях будет министерством экономического развития снижена вдвое.

Кризис в России обсуждаем сегодня с экономистом, банкиром, председателем партии «Гражданская инициатива» и бывшим министром экономики России в правительстве Гайдара-Ельцина Андреем Нечаевым.

На прошлой неделе президент одобрил, и на этой неделе правительство фактически приняло антикризисный план российской экономики. Есть ли кризис вообще? В частности, Андрей Илларионов, бывший экономический советник Путина, предполагает, что кризиса, как такового, нет, учитывая, что в последние месяцы производство в России росло. Есть финансовый кризис, об остальных говорить пока рано.

Андрей Нечаев: Это модные в последние месяцы академические упражнения: то у нас еще стагнация, уже рецессия или кризис. Но если понятию рецессии в мировой экономической науке есть формальное определение – это падение ВВП более двух кварталов подряд, то все остальное – это вопрос интерпретаций. Но, безусловно, если мы проанализируем российскую экономику не только в последние недели или месяцы, у нас идет устойчивое снижение темпов роста всех макроэкономических показателей с 2012 года. Поэтому для меня это, конечно, безусловно, кризис.

Сейчас усилиями Росстата по отдельным каким-то показателям промышленного производства в отдельные месяцы, мы действительно имеем плюс. Но инвестиции снижаются, причем зримо, валовый продукт вышел в отрицательную плоскость – это уже состоявшийся медицинский факт. Но самое главное – это сочетается с беспрецедентно высокой инфляцией. То есть, российская экономика находится в той фазе, которую экономисты называют «стагфляцией» - это самый худший вариант, который можно придумать: это сочетание падения экономического роста и высокой инфляции. В этом смысле, конечно, этот кризис внешне напоминает 2008 год, хотя и есть кардинальные различия.

Хорош ли, на ваш взгляд, антикризисный план правительства?

Он вызывает у меня какие-то двойственные чувства. Там есть достаточно интересные решения. Но он мне напоминает старую шутку, что «генералы всегда готовятся к прошедшей войне». Этот план явно является – ну, не калькой – в общем, в значительной степени, повторением плана 2008-2009 годов антикризисного. Но я уже сказал, что ситуация-то кардинально иная. Если в 2008, 2009 годах стояла задача «пересидеть», потому что кризис носил общемировой характер, нужно было дождаться, когда мировая экономика начнет из него выходить, появится дополнительный спрос, в том числе на российский сырьевой экспорт, и это вытащит российскую экономику из кризиса.

А сейчас ситуация иная: сейчас Россия – практически единственная (не берем такие страны, как Зимбабве, где хронический кризис) из крупных стран, кто оказался в кризисе. В этом смысле, нам рассчитывать на какое-то зримое повышение внешнего спроса как фактора выхода из кризиса не приходится – он особенно не падал. С одной стороны.

С другой стороны, мы ухитрились перессориться со значительной частью мира, и те санкции, которые действуют против России, а также тот общий тон, который они задают (потому что западный рынок капитала закрылся не только для компаний, которые попали в санкционные списки, но реально он закрылся для всех российских компаний) или снижение рейтингов, которое сейчас происходит – все это, конечно, принципиально иная ситуация. И по некоторым секторам, в частности, с точки зрения давления на рубль с соответствующими девальвационными последствиями и дальше – соответствующими инфляционными последствиями, это все – следствие как раз политической ситуации и ее экономические последствия, которых не было в 2008, 2009 годах.

А правительство по-прежнему намечает такую точечную поддержку отдельных компаний крупных, отдельных крупных банков, в первую очередь, конечно, государственных. То есть я не вижу там готовности кардинально поменять экономическую политику, хотя, вроде бы, все, включая президента, признают, что эта модель экономического развития, которую мы использовали раньше, зашла в тупик.

Министр финансов Антон Силуанов на этой неделе предположил, что уже к 2017 году бюджет вновь станет бездефицитным.

Мы будем следовать жесткой бюджетной политике, и к 2017 году ставим себе целью обеспечение бездефицитного бюджета.

Возможно ли это вообще, в принципе?

Я берусь вам, при наличии соответствующего аппарата и соответствующих цифр исходных, сверстать бездефицитный бюджет прямо завтра. Завтра – не в смысле по срокам, а прямо на 2015 год я вам сделаю бездефицитный бюджет. Совершенно не вопрос. Это же, в конце концов, некий просто балансовый документ.

Беда в том, что у нас его правительство не воспринимает как инструмент экономической политики – главный, наверное (во всем мире, по крайней мере), наряду с какими-то налоговыми льготами или вообще изменением налогового режима какими-то административными ограничениями типа лицензирования. Вообще бюджет – основной инструмент экономической политики. А у нас это бухгалтерский документ.

Здесь же вопрос в том, насколько в целом изменится политика, предпринимательский климат, будет ли капитал бежать из страны, действительно будет ли поддержана частная инициатива. Все, что наши оппоненты называют «либеральными мантрами». Но, к сожалению, сейчас становится все более и более ясно, что без этого-то не обойтись. Тупым наращиванием государственного спроса этот бегемот из болот не вылезет под названием «российская экономика».

Возвращаясь к антикризисному плану, он во многом предусматривает режим ручного управления, на мой взгляд, абсолютно, опять-таки, тупиковый. По-моему, с 2005, а может, в 2006 году бюджет верстался как бездефицитный при цене нефти 32 доллара за баррель. Мы еще такого, слава тебе господи, не достигли. В прошлом году он был бы, и стал собственно, бездефицитным при цене нефти 100 с копейками за баррель.

И сейчас – это одна из антикризисных мер, когда обсуждался этот антикризисный план – поставлена задача: первый шаг – снизить расходы на 10 %. Но при этом есть «священные коровы» внутри – защищенные статьи бюджета типа пенсий, точнее, пенсионных трансфертов пенсионному фонду, расходы на оборону, расходы на госбезопасность, расходы на правоохранительные органы – они почему-то тоже попали в число «священных коров», и урезать их нельзя. Я напомню для тех, кто не очень следит за нашим бюджетным процессом, что эта совокупность – трансферты социальным фондам и силовой блок – это 60 с лишним процентов нашего бюджета. Кто там резать-то остается, и насколько надо резать остальных, чтобы урезание бюджета было достаточно зримым? Вот как первую задачу Силуанов озвучил, что они хотят сократить расходы на один триллион. Но если оборону трогать нельзя, пенсии, понятно, нельзя, тогда науку надо обнулить, наверное, культуру обнулить, вообще, ЖКХ обнулить. Иначе просто арифметически не получается.

Вопрос про SWIFT – говорят, это будет объявление войны, если примут это решение. С другой стороны, и глава правительства на этой неделе сказал, что ответ будет «без ограничений».

На случай принятия таких решений, хотел бы отметить, что наша экономическая реакция, да и вообще – всякая другая реакция, она будет без ограничений.

Что имеется в виду?

Я не являюсь главой правительства, к сожалению или к счастью, поэтому я не знаю, что имеется в виду. Ну, честно. Я бы не придавал какого-то сакрального значения SWIFTу – это всего-навсего некая информационная система, которая обеспечивает обмен межбанковской информацией, включая расчеты. Также всякого рода подтверждения, гарантии и т. д.

Вообще говоря, двадцать лет назад ни у одного российского банка никакого SWIFTа не было и, тем не менее, мы были активными участниками международной экономической деятельности, и наши банки имели корсчета в западных банках, и мы осуществляли зарубежные платежи в интересах экспортеров и импортеров.

Ну, значит, будут передавать информацию по телексу, по факсу, по специальным программам onlinebanking или банк-клиент и т. д. Понятно, конечно, что когда вы привыкли ездить на комфортабельном «Мерседесе», пересесть обратно на «Жигули» выпуска 1985 года не очень комфортно. Но, в принципе, из точки А в точку Б вы попадать будете.

Есть ли в России альтернативная экономическая команда, которая готова взять на себя политическую ответственность, если что?

Как правило, в качестве альтернативы нынешнему премьер-министру с этого фланга звучит фамилия Алексея Леонидовича Кудрина. Я бы не назвал его каким-то жестким оппозиционером, он все-таки человек, интегрированный в систему, безусловно. И те люди, которые вокруг него группируются (я вхожу тоже в Комитет гражданских инициатив, который мы создали) – безусловно, есть люди, которые писали программу Грефа, потом программу «20-20», потом программу «20-30», которые мне, например, нравятся. Они просто оказались не рассчитанными для применения – программы сами по себе, а жизнь идет сама по себе. Но это не вина и не беда авторов этих программ. Это вина, в первую очередь, и беда десижнмейкеров – руководителей нашего правительства, да и президента – чего там лукавить.

* * * * *

Экспертом сегодняшней программы был бывший министр экономики в правительстве Гайдара-Ельцина Андрей Нечаев.

Добавлю, что в России ощущение кризиса всё более явно. По данным мониторинга «Комкон. Антикризис», проводимого компанией Synovate Comcon, сейчас кризисом обеспокоены 78% экономически активных граждан, проживающих в городах-миллионниках. Главный признак кризиса – рост цен. 91% опрошенных сказали, что они или их родственники за последний месяц ощутили его на себе. А о реальном масштабе кризиса, по мнению экспертов, а также о его социальных и политических последствиях можно будет судить не ранее, чем через полгода.