Билл Браудер: «Меня мучает то, что мы не смогли оказать поддержку Сергею Магнитскому»

Билл Браудер, глава Hermitage Capital в эксклюзивном интервью RFI рссказал о начале кампании во Франции в отношении причастных к гибели Сергея Магнитского, о том, почему, несмотря на угрозы российских властей, он будет продолжать заниматься делом Магнитского, и почему французским парламентариям после принятия Россией антимагнитского закона будет много легче добиваться принятия закона Магнитского во Франции, и о том, что мучает самого Билла Браудера по сей день.

Билл Браудер, Елена Серветтаз и Инга Домбровская в студии RFI 11/02/2013 DR

Инга Домбровская: В прошлом году посол Франции в России Жан де Глиниасти в Москве заявил, что Франция не собирается утверждать закон Магнитского в ближайшее время. Вы сегодня в Париже начинаете новую кампанию Магнитского и обращаетесь к французским парламентариям с просьбой принятия закона Магнитского здесь, мы правильно понимаем?

Еще в апреле 2010 года глава российского подразделения при Государственном департаменте США заявлял, что США не намереваются принимать закон Магнитского, а в декабре 2012 президент Обама этот закон подписал. Обычно я никогда не отвечаю на заявления чиновников невысокого уровня или бюрократов, потому что они не имеют представления о том, как общественное мнение может измениться. Сегодня я в Париже для того, чтобы запустить кампанию Магнитского во Франции после того, как закон был успешно принят в Америке. Сегодня наш первый день, в ближайшее время вы услышите больше о нашей кампании. Мы верим, что глядя на историю Сергея Магнитского и реакцию российских властей на этот случай, любой приличный политик поддержит нас.

Елена Серветтаз: Раз уж заговорили о реакции российских властей, не могу не спросить о речи Медведева в Давосе, когда он сказал, что Магнитского жалко, что он умер в тюрьме. Но во время закрытой сессии там же в Давосе премьер-министр Медведев иностранным журналистам сказал: «Жаль, что Магнитский умер в тюрьме, а Браудер жив и на свободе». Вы вообще нормально себя чувствуете после такой, если можно сказать, косвенной угрозы? Спокойно ездите по всему миру, проводите кампании «Правосудие для Сергея»? Притом, что мы помним, как странно умер недавно в Великобритании Перепеличный. Или это моя личная интерпретация, что в словах Медведева была угроза?

Билл Браудер: После этой закрытой сессии ко мне обратилось сразу четыре журналиста, которые выразили обеспокоенность тем, что сказал Медведев, они и рассказали мне все, что там произошло. Конечно, они были обеспокоены – он ведь премьер-министр России, и журналисты восприняли его слова серьезно, с одной стороны.

С другой стороны, я не собираюсь прекращать свою кампанию, потому что этот слабовольный маленький человек, который даже был не в состоянии преследовать в уголовном порядке людей, убивших Магнитского, вдруг изменил свои позиции, и начал угрожать. Я ничего не собираюсь менять в своей кампании, потому что Сергей Магнитский, будучи в куда более опасных условиях, свидетельствовал против людей, совершивших преступление, которые после и убили его. Это мой долг пред Сергеем – добиться того, чтобы люди, которые сделали это – понесли наказание.

Если Россия хочет открыто угрожать, то мы примем необходимые меры предосторожности, но я не изменю своего отношения к кампании.

Елена Серветтаз: Насколько известно, это далеко не первая угроза – другим сотрудникам Hermitage Capital уже неоднократно угрожали, не так ли?

Билл Браудер: Всего, в общей сложности, с тех пор как кампания началась, люди из нашей команды получили с десяток угроз по смс или голосовым сообщениям. Конечно, лучше, когда вашей жизни ничто не угрожает, но еще лучше добиться правосудия, чтобы те преступники и убийцы понесли наказание.

Инга Домбровская: Почему так поздно началась кампания во Франции – это связано с тем фактом, что во Франции сейчас новое правительство – социалисты? Напомним, что уже раньше социалист Жак Ланг обращался к французскому правительству с просьбой разработки и принятия законопроекта Магнитского. Он тогда писал Алену Жюппе, правому политику, экс-министру иностранных дел. Вы полагаете, что теперь, когда во Франции левое правительство, вы добьетесь большего успеха?

Билл Браудер: В чисто практическом отношении, причина, по которой мы не так много времени еще уделили Франции, в том, что мы слишком много времени уделили США. Это был, действительно, шанс один на миллион, что законопроект будет принят. Все говорили, что это невозможно. Говорили, что особенно невозможно потому, что США начали «перезагрузку» отношений с Россией.

Я не религиозный человек, но я верю, что этому делу помогла высшая сила. У нас получилось в США, теперь пришло время работать по другим странам. Мы задались вопросом, в каких странах русские чувствуют себя защищенными? Какие страны их больше всего притягивают? Их заботит Франция. Почему? Потому что высокопоставленные российские чиновники покупают недвижимость на Лазурном Берегу, тратя на это миллионы евро, летают из Москвы в Ниццу, где они заполняют самолеты. Это их место для развлечения.

И если они, убив Сергея Магнитского, могут продолжать жить с этим, мы не должны позволить им получать доступ к их «развлекательной площадке». Франция – самая важная страна, их больше всего пугает то, что они могут потерять въезд во Францию. Вот поэтому мы здесь.

Инга Домбровская: Могу ли я задать личный вопрос? Такой же вопрос я уже задавала господину Березовскому. Я сейчас говорю о том периоде, на который пришлось начало вашей карьеры в России. В самом начале вы поддерживали Путина, видя в нем «нормального» лидера. Березовский тоже поддерживал Путина, сейчас он в изгнании в Великобритании. И я его спросила тогда, как так получилось, что вы, будучи таким умным человеком, не поняли то, что даже дети в Росси понимают, что вы не можете иметь дел с людьми из КГБ. Как вы смогли поверить, как это случилось?

Билл Браудер: Я находился в России, начиная с 1996 года, и в 1996 году я видел, то, что 22 олигарха, включая, кстати, этого Березовского, воровали деньги у государства, в то время как 145 миллионов русских людей жили в страшной бедности. В то время, если вы хотели поймать такси в Москве, машина «Скорой помощи» останавливалась с предложением подвести за деньги. Ну, все знаете, когда профессора становились водителями такси, медсестры – занимались проституцией, такая разрывающая сердце катастрофа.

К концу ельцинской эпохи любой человек, у которого было сердце, хотел, чтобы в России установился какой-то порядок. И, возможно, это было наивностью, а возможно, и глупостью, но люди были полны надежд, что этот человек – Путин, сможет установить порядок. И в некоторых случаях тогда так выглядело, что он действительно пытался. Я не думаю, что я был единственным полным надежд энтузиастом первые годы.

Но у него не было желания устанавливать порядок, у него были намерения отобрать власть у этих 22-х олигархов, чтобы он стал сам самым главным олигархом. И него получилось после ареста Ходорковского. Так он стал самым влиятельным. И ведь очень многие думают, что Путин – самый богатый человек в мире, и я лично не стал бы в этом сомневаться. И сегодня мы имеем дело с человеком, который представляет куда больше опасности для российских граждан, чем те 22 олигарха, которые меня так волновали в тот момент.

Инга Домбровская: Возвращаясь к теме Франции, на кого вы точно можете здесь рассчитывать? Какие-то кампании уже проводились здесь, Amnesty Internatinal делала заявления, в которых систематически цитировали случай Магнитского. Французская пресса тоже мобилизовалась. Кто ваши партнеры здесь: политики, правозащитники или журналисты?

Билл Браудер: Мы будем использовать ту же формулу, что и в Соединенных Штатах Америки: собрать коалицию из представителей разных партий, депутатов из Национального собрания, сенаторов из Верхней Палаты, которые поддержат введение санкций Магнитского во Франции. И вопрос, который мы задаем всем этим людям, очень прост: «Должны ли мы позволить тем людям, которые причастны к пыткам и гибели, приезжать и наслаждаться жизнью во Франции?».

Елена Серветтаз: Вы упомянули, что Путин – опасный человек, но у меня вот такой вопрос: почему, когда мы смотрим, скажем, тот список американского сенатора Кардина, мне кажется, что одной фамилии там все же не хватает. Долго не надо искать, чтобы понять, о ком я говорю. Нужно просто посмотреть, кто возглавлял в те годы налоговые службы в России. Я, конечно, говорю об Анатолии Сердюкове. Почему он не в списке? И почему до сих пор публично никто не говорит о том, что он мог бы возглавить этот список?

Билл Браудер: Нужно понимать, почему наша кампания была такой успешной. Потому что мы всегда говорили только о том, что могли засвидетельствовать документально, никаких предположений. И все эти 60 человек из списка - это те люди, чьи подписи на документах подтверждают факт того, что они были причастны либо к тем преступлениям, о которых заявил Сергей Магнитский, либо были причастны к пыткам и убийству Сергея, либо к сокрытию всех преступлений.

Мы работаем с проверяемыми, задокументированными свидетельствами. Поэтому я не буду делать предположений на тот счет, кто автоматически мог бы найти свое место в этом списке. Нет ни одного человека в этом списке, причастность которого, не была бы доказана. И это очень важно для надежности самой кампании и убедительности списка Магнитского. Все построено на документах и фактах. И когда список будет полностью раскрыт, вы увидите, кто эти люди, что они делали, и почему они находятся в списке.

Елена Серветтаз: Теперь, когда в США есть закон Магнитского, а в России есть антимагнитский закон, запрещающий американским гражданам усыновлять детей-сирот в России, кампанию во Франции и в Европе вообще будет вести намного легче. С этим антимагнитским законом мы здесь в очередной раз увидели другую сторону Владимира Путина, который жесток настолько, что он не только ненавидит лично вас, Билл Браудер, но он ненавидит граждан своей собственной страны. Такое впечатление складывается у меня лично. Так поможет ли закон против российских сирот, или европейцы испугаются, что и им запретят усыновление?

Билл Браудер: Давайте посмотрим детально на то, что произошло. У Путина просто случился нервный срыв, когда закон Магнитского приняли в США. И он отчаянно хотел отомстить. Итак, какая первая мысль у него возникла? Давайте будем преследовать американский бизнес. И партия коммунистов даже предложила заморозить активы Сити-груп. Но предложение быстро отклонили. Они поняли, что если русские заморозят активы Сити-груп, американцы смогут ответить замораживанием активов Лукойла или чего-нибудь еще. Они не хотели этого.

Сказали, ОК, мы этого не можем сделать. Тогда они подумали о военной «мести»: а давайте-ка отрежем американцам пути снабжения для Афганистана. Но они подумали, что если они это сделают, американцы смогут перекрыть пути поставок в Сирию. Они не могут этого позволить.

И вот так отчаянно и в панике они решили – а давайте закроем усыновление американцам наших детей-сирот инвалидов. И вот это показалось им очень мудрым решением. До тех пор, пока они не поняли, что абсолютно все в мире просто ненавидят их за это. Это показывает крушение нравственности этих людей.

Но еще одна вещь, которую они не учли. Они полагали, что смогли пресечь все оппозиционное движение в России, ведь на последних манифестациях было не так много людей, как прежде. А вот после принятия этого антимагнитского закона 50 000 человек вышли на улицы, и это люди, которые вообще раньше не выходили ни на какие акции протеста.

Это все ясно показывает преступность этого режима: если они готовы брать в заложники людей, больных детей-сирот только ради того, чтобы защитить свою возможность путешествовать, то ни один здравомыслящий человек больше никогда не скажет: «да, мы дадим им такую возможность».

Инга Домбровская: Да, это даже разделило людей и в правительстве России.

Билл Браудер: Даже подлецы из путинского режима заявляли о том, что нельзя преследовать детей!

Инга Домровская: И последний вопрос. Мы говорим о Сергее Магнитском, я всегда хотела узнать, какие воспоминания о нем храните лично вы? Каким человеком он был?

Билл Браудер: Сергей Магнитский был моим адвокатом - первым и самым главным. И я помню его как первого и главного профессионала своего дела. И кроме этого, я помню его (в мире адвокатов, докторов и т.д. – 99% людей, которые занимаются этими профессиями – они не так уж хороши, вы редко встретите кого-то по-настоящему блестящего), а Сергей Магнитский был блестящим адвокатом, он был очень проницательным и остроумным, компетентным и добрым человеком.

Если вы приходили к нему с какой-то проблемой, то он был не только в состоянии эту проблему решить, но он был способен решить ее быстро и подарить вам внутреннее спокойствие. Он был советником, ему можно было доверять, когда речь шла о бизнесе.

И когда началось это преследование со стороны властей, он шаг за шагом был с нами, помогая, давая советы, и успокаивая. И это самая душераздирающая часть истории – Сергей Магнитский был рядом с нами, чтобы поддержать нас, и когда его арестовали и взяли в заложники, мы не смогли ничего сделать, чтобы оказать поддержку ему. И это до сегодняшнего дня меня мучает …