Перейти к основному контенту
Культура

Antologia – проект Алексея Морозова в Русском музее с французским акцентом

Antologia – проект Алексея Морозова до 16 января представлен в Государственном Русском музее. В пяти залах Мраморного дворца представлены живопись, графика и скульптурные произведения художника, сделанные на протяжении пятнадцати лет творческой деятельности. Всего - около 60 работ.О том, почему Франция занимает не последнее место в жизни художника, о французской терракоте и Провансе, о стажировке российских художников во Франции рассказывает сам Алексей Морозов.  

Сaryatid-Supersonic. 2011. Бронза. Алексей Морозов
Сaryatid-Supersonic. 2011. Бронза. Алексей Морозов DR
Реклама

Куратор выставки - заведующий отделом новейших течений Русского музея, Александр Боровский, открывая проект ANTOLOGIA, отметил:

Выставка Алексея Морозова представляется мне лучшим выставочным проектом Русского музея в Мраморном дворце последнего года. Творчество Алексея Морозова представляет собой феномен. Все, кому не лень, занимаются классикой и античным искусством, при этом, рисовать умеют единицы, не говоря уже о лепке и о моделировке формы, не говоря уже о светотени и о композиционных моментах. Перед нами - художник, который все это прекрасно знает и умеет, художник, которому присущ академизм в лучшем смысле этого слова. Можно сказать, что он – новый гений нашего искусства

Александр Боровский, куратор выставки

RFI: В 1999 году вы отправились в Прованс для изучения классической скульптуры и французской терракоты. Это случилось после того, как вы закончили всем известную «Суриковку».

Алексей Морозов: Да, Институт им. Сурикова.

Алексей Морозов, San Lorenzo Hunters, 2010
Алексей Морозов, San Lorenzo Hunters, 2010 DR

RFI:И почему  вы решили отправиться в Прованс?

Алексей Морозов
Алексей Морозов DR

Алексей Морозов: Во-первых, хотелось совместить приятное с полезным, все-таки, климат в Провансе гораздо теплее, чем в Иль-де-Франс, и, соответственно, был выбран Прованс. И потом, Авиньон, Экс-ан-Прованс… много замечательных городов, в которых замечательные музеи.

В Авиньоне потрясающие Palais и музей Кальве – дивные совершенно собрания, и город изумительный по своему строю, вообще, по настрою своему.

Но в первый раз я во Франции оказался в 1989 году или в 1990. Это был обмен школьников – тогда были очень активные процессы, и я оказался в компании  творческой молодежи.

Все устраивал наш академик Велихов, я ему очень благодарен. Для советского школьника раскрывались совершенно невозможные горизонты – новая страна, совершенно непохожий на Советский Союз строй, это было еще довольно мрачное у нас время. Мало вообще, кто выезжал, и так надолго, и не в туристическую поездку, а таким культурным променадом. Мало того, мы жили в Château Mesnard на Луаре. Это замечательно было совершенно.

У меня сохранились потрясающие воспоминания о Франции, и, конечно же, во время такой напряженной учебы в Суриковском – я, действительно, относился к этому крайне серьезно – было не до поездок. А после окончания как раз выдалось время, и – такой вот очередной опыт пребывания в Европе.

Currus I. 2010. Бронза. Алексей Морозов
Currus I. 2010. Бронза. Алексей Морозов DR

RFI:Вы рассказали о впечатлениях советского школьника. А что выпускник московского Государственного академического художественного института им. Сурикова почувствовал в Провансе? Про французскую терракоту вы, видимо, уже знали до того, как туда поехали?

Алексей Морозов: Дело в том, что французы были – говоря о терракоте – потрясающе виртуозны в этой технике. А мне как скульптору ближе не ваяние, а лепка. Мне больше нравится некая виртуозность, свобода, которую дает глина, будучи обожженной, называемая терракотой, для воплощения творческого замысла.

Французы, при всей их артистичности, легкости, что всегда отличало французское искусство, в полной мере использовали удивительные пластические свойства глины, о которых Голубкина замечательно в своей книге о ремесле скульптора сказала. Мне кажется, лучше нее никто не сказал. Кстати, она стажировалась тоже во Франции.

Вообще, это была  традиция в конце XIX – начале ХХ века: все ехали, стремились в мастерские Родена, Майоля. Некий тренд существовал. Французы с тех пор, как они от итальянцев приняли ренессансную эстафету, не переставали совершенствоваться, в том числе, и в технике лепки, в скульптуре.

И такие имена, как, например, братья Кусто, Жермен Филон, Клодион, мой любимый Карпо – конечно же, это все «зал славы» мировой скульптуры. Приятно, что, работая в технике терракоты, они дали нам возможность – своим потомкам – судить о том, насколько они виртуозно владели техникой.

По бронзовым и мраморным скульптурам очень сложно судить, потому что это уже плод каких-то формовок, отливок, бесконечной обработки абразивами мрамора.

Мы можем, конечно, оценить мастерство резчика, ваятеля, композиционный дар автора, но непосредственное «туше», как это называлось в старой академии – французское слово, французский термин – очень сложно оценить.

Вообще понять поэтапность ведения работы. В терракоте все это видно. И я достаточно много времени посвятил, конечно, здесь, в России, где в музеях довольно большое собрание терракотовых скульптур, особенно, если говорить о Русском музее – в Пушкинском поменьше, но, тем не менее, там тоже есть и Клодион. И, конечно, хотелось посмотреть, как это выглядит там все, на родине мастеров.

RFI:То, что сегодня люди могут увидеть в Мраморном дворце Государственного Русского музея ваш новый проект «Антология», если говорить о подготовленном зрителе, въедливом, если хотите, он почувствует ту технику, о которой вы сейчас говорили, когда мы чувствуем это «туше», эту технику, которую вы нашли во Франции?

Алексей Морозов: О своей скульптуре было бы самонадеянно, не совсем скромно говорить подобные вещи, но я стараюсь. Я стараюсь. Насколько получается? Не знаю, конечно, подготовленный зритель, наверное, увидит.

Другое дело, что, к сожалению, эта культура восприятия искусства через формальную сторону – как живописи, так и скульптуры – к сожалению, как-то утрачивается в современном обществе. Уже какие-то другие дефиниции преобладают.

Зрителя, который, как слушатель симфонической музыки, подготовленный, довольно широко представленный в обществе – такого зрителя все меньше и меньше в изобразительном искусстве, к сожалению, кто мог бы гармонично и тонко оценить технику.

Да, в общем-то, и критиков становится все меньше и меньше, кто мог бы дать профессиональную критику изобразительному искусству, не исходя из каких-то чувственных предпочтений, вкусовых, а по грамоте, по художественной системе контрапункта. Это, конечно же,  веяние времени.

RFI:Если вам тяжело говорить о своей выставке, то те критики, те зрители, что чаще всего они говорят? И с чем, как вы думаете, связана эта поверхностная – не хотелось бы никого обижать – реакция, новая реакция и не такой глубокий анализ, который существовал еще очень недавно?

Алексей Морозов: У нас давно уже в обществе искусство воспринимают больше через идею, через какое-то новаторство. Достаточно сложная история – глубокое восприятие живописи, понимание, как говорят, «мяса» живописного, скульптурного.

Мы живем в  «железном» веке, все потихонечку, все герметические знания утрачиваются. Но зритель-то – благодарный, тем не менее. Я уж не знаю, на каком уровне «считываются» впечатления теми, кто посетил эту выставку, теми, кто был на открытии (очень приятно – было много народу, удалось даже пообщаться с людьми). Все это очень приятно и впечатляет.

RFI:А зритель из Европы – вы же, наверняка, участвуете в международных салонах, вы живете в Болонье?

Алексей Морозов: Я много времени в Болонье провожу, я не могу сказать, что живу, но каждый месяц я там, да.

RFI:И можно сравнить эти две реакции? Или они тоже сегодня поменялись? Как там реагируют? Если не о ваших работах, то – вообще.

Алексей Морозов: Это все очень дифференцировано. Я не могу сказать вообще о том, что в Европе зритель более подготовленный к восприятию формальной стороны в искусстве или в России.

Попадаются крайне тонкие, просвещенные люди в Нью-Йорке, там же в Болонье замечательные тоже есть люди. Я не знаю, как это получается, этому не учат сейчас в институтах фактически. На истории искусств изучают, знаете, «гербарий»: родился тогда-то, сделал то-то, принадлежит к школе такой-то. А таких критиков, как, скажем, Грабарь, я сейчас вот не знаю.

Хотя иногда, конечно, встречаются какие-то перлы: Павел Климов из Русского музея – уникальный человек, тонко понимающий живопись, Александр Боровский, Питера Триппи или еще Аркадий Небольсин из Нью-Йорка, наш белоэмигрант, очень тонко воспринимает искусство, ценитель, действительно, европейской традиции в скульптуре. Бывают, конечно, бывают уникальные люди.

Но давать грамотную критику искусству, наверное, не менее сложно, чем делать качественное и цельное искусство. По всей видимости, это какие-то равноценные дары, и, наверное, они частыми не бывают.

Мне просто тяжело судить, как было в XVIII, в XIX веке. Был, конечно, слой определенный глубоко образованный, который был, наверное, глубже, чем сейчас. Сейчас все как-то поверхностнее немного. У нас образование такое узконаправленное. Ну, это везде, это веяние времени.

А широкого образования фактически нет – знания классических языков, широко распространенного в образованном обществе. Вы, наверное, согласитесь со мной?

RFI: Да. Проект «ANTOLOGIA», который многие могут посмотреть в Государственном Русском музее в Мраморном дворце – следующий этап где?

Алексей Морозов: Планы есть. Я, к сожалению, не могу ими поделиться с вами, но это связано не с тем, что я секретничаю. А я привык делиться планами тогда, когда у нас уже реализация где-то на уровне 90%. Планы есть, конечно. И именно такого международного представления проекта, который продолжается – это лишь пролог - то, что мы видим в Русском музее. Очень много проектов параллельно в работе в моей мастерской. Так что все это достаточно скоро совершится, и я, конечно же, буду держать вас в курсе.
 

ANTOLOGIA. Алексей Морозов

15 декабря 2011 - 16 января 2012
Мраморный дворец

 

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.