Теракт в Дагестане – трагическая рутина

В последние несколько дней в Дагестане был организован ряд терактов. Утром пятницы 23 сентября в пригороде Махачкалы были убиты заместитель начальника УФСИН по Дагестану полковник Магомет Муртузалиев и еще три человека. В ночь со среды на четверг, в результате трех взрывов в центре дагестанской столицы погиб один полицейский и более 60 человек получили ранения - как полицейские, так и гражданские лица. Накануне, в среду, в Махачкале взорвался автомобиль. Погибли, как сообщается, 4 человека, предположительно - сами террористы.

Алексей Малашенко эксперт московского Центра Карнеги www.kommersant.ru

Прокомментировать эти события мы попросили эксперта московского Цетра Карнеги Алексея Малашенко.

RFI: С вашей точки зрения, в чем причина такой сильной активизации деятельности боевиков в Дагестане?

Алексей Малашенко: Я бы не называл это активизацией сильной деятельности боевиков. Это происходит периодически. Происходит по самым разным причинам. Это, как костер. Горит-горит, а потом поярче вспыхивает. Ну, может быть, подбрасывается несколько больше дров.

В данном случае, былоподброшено дров в этот костер, причем, спецслужбами, которые, действительно, достигли определенных успехов. Были ликвидированы некоторые заметные боевые командиры, а также люди, которые участвовали в терактах.

Вот теперь последовала реакция. Как раз, по тем полковникам и подполковникам, которые этим занимались. Это ведь происходит регулярно, это не какое-то великое событие. Это та печальная трагическая рутина, которая длится уже годами, если не десятилетиями.

RFI: Можно ли связывать эти теракты с расстрелом в Стамбуле чеченцев из окружения Доку Умарова, якобы причастных к теракту в Домодедово?

Алексей Малашенко: Я думаю, что тут надо больше говорить о том, что делалось в самом Дагестане и в Чечне. Там, действительно, были уничтожены весьма заметные люди.

RFI: Некоторые говорят, что теракты 22 сентября были организованы лидером дагестанских боевиков Ибрагимхалилом Галудовым, который в прошлом году привез в Москву террористок-смертниц.

Алексей Малашенко: Для меня это не имеет никакого значения, потому что фамилии меняются, меняются люди, а ситуация остается по-прежнему очень напряженной. Потому что мнение о том, что если уничтожить, скажем, основных полевых командиров - а кстати, все самые крупные фигуры уже давным-давно выбиты - и все это закончится. Нет. Приходит новое поколение, приходят дублеры, приходит молодежь, которая учитывает опыт своих предшественников. И колесо продолжает крутиться.

RFI: А с чем вы связываете то, что назвали «успехом российских спецслужб» на Северном Кавказе? Почему именно сейчас успех?

Алексей Малашенко: Именно в этом месяце были, действительно, уничтожены очень видные фигуры, авторитетные, в том числе, причастные к московским взрывам. Но, как видите, это ничего не дает, потому что у терроризма настолько глубокие корни, и он настолько самовоспроизводящийся, что одними спецоперациями тут уже, конечно, не обойтись.

RFI: А чем обойтись?

Алексей Малашенко: Тут можно отвечать общими словами, что нужно решать какие-то проблемы глубокие, нужно налаживать диалог с теми, кто симпатизирует террористам, но не является террористами – а таких людей, между прочим, много – нужно быть, в каком-то плане, более гуманными. Тут можно говорить бесконечно на эту тему, и все это будет правильно, но дело в том, что «поезд ушел» и, как я говорил, терроризм самовоспроизводится.

Самое ужасное то, что в него входят все новые и новые молодые люди, ведь те, кто убивает и кого убивают – им сейчас по 18-20 лет, 22 года. То есть, люди, которые родились, фактически, уже после Советского Союза, которые вообще ничего не видели, кроме напряженности, кроме взаимной вражды и кроме того, что является почти гражданской войной.

RFI: Мы с вами как-то говорили, что для многих жителей России единственной возможностью покончить с терроризмом на Северном Кавказе, в принципе – не покончить, а отодвинуть, отделившись от Северного Кавказа. Это реально или из области фантастики?

Алексей Малашенко: Скорее, это из области фантастики, потому что я не представляю, где будет проходить граница. Это первое. Я имею в виду границу между каким-то независимым Кавказом и Россией.

Потом, существуют некие частности. А что, простите, Северную Осетию - нужно отделять? Это же, все-таки, в основном христианская республика, там большинство – христиане. Как построить эту границу? Предположим, она начинает строиться, как «закупориться» полностью от Северного Кавказа, его проникновения?

Я даже не вижу сейчас, если предположить, что завтра этот процесс начнется, будет принято какое-то решение, будет проведен референдум, давайте отделяться – а что потом? Что будет на практике?

Я думаю, на сегодняшний день, разговоры о том, что Кавказ нужно отделить – это эмоции. Причем, эмоции понятные, эмоции ясные, но не больше, чем эмоции.

RFI: Тогда нужно платить?

Алексей Малашенко: Я думаю, что это наиболее простой выход, но это даже не панацея. Это самоуспокоение. Это, я бы сказал, политический меркантилизм, который не работает. Итак идет огромное количество денег на Кавказ. Огромное. Невероятное. Что тоже раздражает людей. Но, как видите, лучше не становится.

Более того, я считаю, что ухудшается, потому что эта напряженность, эта борьба там военно-политическая… Террор не может находиться на одном уровне: он или растет или падает. По Дагестану, по Ингушетии, по Кабардино-Балкарии он растет.

Что касается Чечни, там все задавлено, подавлено, понятно. Но все равно, такие сильные эксцессы сопротивления, оппозиции, того же терроризма, что говорить о том, что там все хорошо, я бы тоже не стал.