Перестановка предпоследних букв

Сейчас все стало проще. Поисковая машина обладает искусственным интеллектом, который умеет предполагать не хуже, чем человек. Все знают этот шуточный тест: «По рзеузльаттам илссоевадний одонго анлигсйокго унвиертисета, не иеемт занчнеия, в каокм проякде рсапжоолены бкувы в солве. Галовне, чотбы преавя и пслонедяя бквуы блыи на мсете. осатьлыне бкувы мгоут селдовтаь в плоонм бсепордяке, все-рвано ткест чтаитсея без побрелм. Пичрионй эгото ялвятеся то, что мы не чиаетм кдаужю бкуву по отдльенотси, а все солво цлиеком».

Гасан Гусейнов RFI

07:19

Перестановка предпоследних букв

Гасан Гусейнов

Но тут лукавство в том, что каждое слово, хоть внутри у него все буквы перемешаны, запечатано с начала и с конца правильными буквами, совсем другое дело, когда происходит случайная перестановка предпоследних букв.

Такие перестановки могут привести к ужасным последствиям. Ведь, например, не все люди — взрослые. Среди попадающих в передряги много слишком старых и тронутых рассудком, которые уже не помнят, как их зовут, например. А маленькие дети, которые попросту не успели пока что узнать, как их зовут?

Родители, братья и сестры, бабушки и дедушки, конечно, знают, как зовут их сына, брата или внука. Но случись что внезапно со старшим поколением, или вот пропади такой ребенок на улице, и ты можешь его никогда больше не найти — просто потому, что при нем не оказалось ни паспорта, ни какого-то еще опознавательного знака, а само себя назвать дитя еще не может. Но и тут судьба иной раз подкидывает человеку такие карты, подбрасывает такие мячи! Одна такая история, начавшись перед самым концом второй мировой войны, закончилась, запоздало, но все-таки самым положительным образом, буквально на днях. Все в этой истории было таким же, как у миллионов людей, потерявших родных и близких в хаосе отступления и финальных бомбежек.

Брат и сестра, Гюнтер и Кристель. Ему — два года, ей — семь. После бомбежки Мемеля (сейчас это Клайпеда) матери удается спасти только дочь. Они уезжают на запад. Но выяснилось, что выжил и двухлетний Гюнтер. Фамилии своей он не знает — только имя — Гюнтер и день рождения. Но происходит маленькое первое чудо: при ребенке имеются и документы с фамилией, которые успевают зарегистрировать перед тем, как передать мальчика в чужую семью на воспитание. Правда, в спешке, выписывая ребенку свидетельство о спасении для жизни в новой семье, чиновник, человек не местный, вместо Пелекис (Pelekies) — распространенной среди балтийских немцев, — выводит Пелейски (Peleiski) и — прячет в архив оригинальный документ. Перестановка двух букв привела вот к чему.

Дочь с матерью уехала на Запад, а Гюнтер попал в Саксонию, на Восток. Германский Красный Крест все послевоенные десятилетия занимается поисками потерявшихся родственников. До сих пор ежегодно подается 8 тысяч заявлений о розыске ранее утраченных родственников. Мать Гюнтера и Кристель была настолько уверена в гибели мальчика, что не искала его. Только после смерти матери в 2004 году Кристель приступила к активным поискам брата. А Гюнтер продолжал искать свою настоящую семью. В гэдээровские времена это не поощрялось, но в 1990-е он начал снова. Безуспешно. Отчаявшись, он, наконец, решает отправиться в архив того городка, где когда-тополучил свой первый документ для передачи в приемную семью. Это случилось в 2013 году. Перебирая карточки в картотеке, Гюнтер не находит своей фамилии, но натыкается на незнакомого Пелекиса, вытаскивает карточку и обнаруживает — себя. Имя и дата рождения совпадают. Но буквы в фамилии предательски переставлены. И начались новые поиски, удачно совпавшие с встречным поиском Кристель, давно сменившей фамилию, но помнившую брата Гюнтера, конечно, еще под своей девичьей, их старой общей фамилией.

Поиски продлились чуть дольше обычного — до лета 2017, потому что к 8 тысячам регулярных запросов в последние годы в Германии добавилось еще столько же от потерявших детей, братьев и сестер сирийских беженцев.

Кристель первой позвонила Гюнтеру. «Здравствуй, братик!» Ей чуть за 80, ему 75. У них разные говоры — брат вырос в Саксонии, а Кристель с матерью говорила так, как все они когда-то у себя в Восточной Пруссии, и сейчас она говорит на литературном немецком, а младший брат — с сильнейшим саксонским акцентом. Старшая сестра то и дело приговаривает: «Как только мы увидели друг друга, это чувство, что мы брат и сестра, что мы родные, нас охватило, и все мои близкие это увидели».

Брат и сестра, Гюнтер и Кристель, искали друг друга 72 года скриншот youtube.com

Вот вам и перестановка предпоследних букв. Здесь она была случайной. А чуть дальше на восток от Германии и Польши, за два с половиной года до разрушения Мемеля, молодой Яша Штейн, Яков Аронович Штейн, застрявший в Киеве еврей из Бессарабии, лихорадочно будет выправлять себе новую ксиву. Якова можно оставить, а вот отчества Аронович и фамилии Штейн быть не должно. И он становится Яковом Андреевичем Стеюком. Но прежде Яков Штейн попадет на принудительное медицинское освидетельствование к фольксдойчу — немцу из соседнего бессарабского городка, который хорошо устроился в Киеве и теперь освидетельствует граждан на предмет обрезания. И Яше Штейну-Стеюку придется снять штаны перед доктором. Оба говорят по-немецки.

— Доктор, ну вы же человек. Напишите, что обрезание мне сделали из-за болезни. Я — украинец. Мы с вами земляки…
— Как человек я вас прекрасно понимаю. Но как государственный служащий я не имею права вас понимать.

Перестановка букв не помогла Якову Андреевичу Стеюку, и тот отправился в Бабий яр. Потом был знаменитый побег, потом и война кончилась. Яков Андреевич Стеюк стал героем книги Анатолия Кузнецова «Бабий Яр». Но советский паспорт он пошел получать не на имя Якова Ароновича Штейна, а на имя Якова Андреевича Стеюка. Так оно было спокойнее, и то, что не помогло в конце 1941 в оккупированном Киеве, вполне сработало в послевоенном Советском Союзе — еврей Штейн стал украинцем Стеюком.

Сколько же их, несчастных перестановщиков предпоследних букв, сгрудилось в советской истории. Иосиф Моисеевич Троцкий (кстати, с родной фамилией, а не с псевдонимом, как у Льва Давидовича) становится Тронским. Ароны стали Аркадиями, Моисеи — Михаилами, Самуилы — Сашами, Натаны — Анатолиями, Авигдоры — Викторами, Гирши — Игорьками. Перед самым финалом советской истории, году в 1989, мне жаловалась бывшая работница Международного Красного Креста: «У вас там и вовсе черт ногу сломит: меняли имена, отчества, фамилии, да и просто жили с поддельными документами — там подчистишь, здесь другую фотографию вклеишь — лишь бы с отпечатками пальцев не попасть. А когда переставляли только предпоследние буквы, все-таки еще можно найти, если постараться. Но надо очень стараться…»

Гюнтер и Кристель постарались. Вряд ли потрясение от встречи после семидесятитрехлетней разлуки прошло даром. Эту травму Гюнтер выбрал для себя сам. Из его сбивчивого рассказа я так и не понял, собирается ли он переставлять предпоследние буквы своей фамилии, чтобы подвести окончательную черту под судьбой одного из выживших во второй мировой войне.