За последние десятилетия познания ученых о функционировании человеческого мозга сильно расширились. Мы, правда, знаем пока еще совсем мало, но все равно несравнимо больше, чем в 1939 году, когда скончался Зигмунд Фрейд, и тем более, чем в 1899 году, когда было опубликовано его «Толкование сновидений». Тем не менее, прочитав очередное очень увлекательное досье в журнале Books, можно узнать, что споры о состоятельности фрейдовский теории о сновидениях продолжаются до сих пор.
Dans les dernières décennies, les connaissances scientifiques sur le fonctionnement du cerveau humain ont fait un bon en avant. On en sait certes encore peu sur le sujet, mais néanmoins incomparablement plus qu’en 1939, à la mort de Sigmund Freud, et plus encore qu’en 1899, date à laquelle ce dernier publie son « Interprétation des rêves ». Malgré tout, comme on peut l’apprendre dans un dossier passionnant de la revue Books pour le mois de juin, les querelles sur la validité de la théorie freudienne des rêves sont encore vives à ce jour.
Для основателя психоанализа содержание снов символизирует вытесненные желания. В этой теории, странное содержание снов — результат некой обработки или цензуры, которые превращают скрытый смысл желания в символические, визуальные и прочие образы. Большинство сегодняшних специалистов в области изучения человеческого мозга считают эту теорию полностью устаревшей, потому что она основана на ошибочной концепции структуры мозга. По их мнению, не стоит искать смысла снов. Ведь сны свидетельствуют о попытке придать форму случайным стимулам, поступившим из нижней части мозга в верхнюю. Поскольку во время сна часть мозга, отвечающая за разумный анализ и обработку этих стимулов, отключена, сны обретают странную форму. На протяжение 70 лет жизни мы видим сны в совокупности 50 000 часов, т. е. примерно 6 лет. Обычно мы о них забываем, как считают ученые, по чисто физиологическим причинам, а вовсе не потому, что мы стараемся их вытеснить в глубину подсознательного.
Pour le fondateur de la Psychanalyse, le contenu des rêves symbolise des désirs refoulés. Selon lui, l’étrangeté de leur contenu est le résultat d’un traitement du sens caché de ces désirs, le résultat d’une censure visant à les dissimuler derrière des représentations symboliques. La plupart des spécialistes actuels du cerveau considèrent cette théorie caduque, parce que basée sur une conception erronée du fonctionnement du cerveau. Selon eux, chercher une signification aux rêves n’a pas de sens. Car ils ne sont que la manifestation de stimuli chaotiques envoyés de la partie inférieure du cerveau à sa partie supérieure. Le centre répondant de l’analyse rationnelle étant éteint, ces rêves prennent le plus souvent une forme étrange, dans un processus proche de celui à l’œuvre dans la création artistique. Dans une vie de 70 ans, nos rêves occupent 50 000 heures, soit près de six ans. Et si nous les oublions, c’est pour des raisons purement physiologiques, et non suite à un quelconque processus de refoulement.
Но как относиться к ситуации, когда наяву с тобой происходит нечто настолько странное и невероятное, что это возможно только во сне? Как толковать события, похожие на сон, происходящие на твоих глазах, когда ты не на диване психоаналитика, не спишь у себя дома, а просто сидишь на террасе парижского кафе в двух шагах от площади Нации?
Mais que faire lorsque se déroule autour de vous ce qui n’arrive qu’en rêve, alors que vous êtes parfaitement éveillé ? Et que vous n’êtes ni sur le divan du psychanalyste, ni bien au chaud sous la couette, mais êtes tout simplement assis à la terrasse d’un café parisien, à deux pas de la place de la Nation?
Дело было в мае, кажется, в один из первых по-настоящему теплых дней года. Читая за столиком, я уже к этому моменту доел заказанное блюдо — то ли тартар, то ли салат, когда, прямо напротив меня на публичную скамейку уселся бомж, предварительно разложив рядом вещи: все его имущество, собранное в больших пластиковых сумках. Меня сразу поразило сходство черт его лица, о которых можно было догадаться под слоем пыли, грязи и уличного загара, с чертами лица моего недавно ушедшего отца. «Это мог бы быть он», — подумал я. Перед нами, сидящими на террасе кафе или, точнее, для нас наш новый сосед начал разыгрывать спектакль.
C’était en mai, il me semble. Sans doute l’un des premiers jours réellement ensoleillé cette année. Je lisais tranquillement après avoir fini mon plat, un tartare sans doute, ou bien une salade, quand sur un banc de l’autre côté du trottoir, vint s’installer un clochard. Ayant réussi après quelques tentatives infructueuses, à poser ses nombreux sacs plastiques sur le banc, il s’y assit et respira profondément en signe de satisfaction. Ce qui m’a tout de suite frappé, c’est la ressemblance de ses traits, que l’on devinait sous la crasse, la sueur et le bronzage urbain avec ceux de mon père récemment disparu. « Cela aurait pu être lui » pensai-je. Devant nous, qui étions assis à la terrasse du café, ou plus exactement pour nous, cet étrange personnage se mit à jouer un véritable spectacle.
Сначала он долго из разных карманов набирает мелкими монетами необходимую сумму, чтобы пойти купить в соседнем ларьке пол-литровую банку крепкого пива. Положив банку на скамейку, он принимается зажигать окурок старой сигары, которую достает из внутреннего кармана с неожиданной ловкостью. Одна за другой гаснут спички, но сигара так и не разгорается. Каждый раз он качает головой от возмущения. Тут по тротуару, словно замедляя ход времени, между террасой и бомжом проходит знакомое лицо. Это один из старых клиентов книжного магазина. Сутулый, почти слепой, потный и неопрятный, с потрепанным пакетом, полным книг или чем-нибудь еще. И возникает вопрос: кто из них больше похож на бомжа? Знакомый силуэт уходит в сторону площади Нации.
Longuement, pièce après pièce, explorant une à une ses nombreuses poches, il a rassemblé une somme suffisante pour aller à l’épicerie voisine acheter une cannette de bière forte qu’il posa délicatement à côté de ses affaires, sur le banc. Puis il s’attela à allumer un mégot de cigare qu’il sortit avec une habileté inattendue de la poche intérieure de ce qui fut autrefois un anorak. Les allumettes s’éteignent les unes après les autres, mais le cigare ne s’allume pas. A chaque fois, notre héros hoche de la tête en signe de désapprobation. C’est alors qu’entre moi et le banc ou est assis notre SDF passe une silhouette familière, comme suspendant le temps autour d’elle. C’est un des vieux clients de la librairie. Le dos courbé, presque aveugle, en sueur et à moitié débraillé, il avance doucement sur le trottoir, un vieux sac plastique usé à la main. Lequel des deux ressemble le plus à un clochard? pensais-je l’espace d’un instant. La silhouette s’éloigne en direction de la place de la Nation.
Уже вся терраса — кто пристально, а кто только одним глазом — смотрит на бездомного. И, видимо, это внимание вдохновляет нашего актера. Сигара, наконец-таки, зажигается, и наш бездомный дэнди открывает пиво. После двух больших глотков он на миг замирает. В его светло-зеленых глазах — те же почти что белые глаза, как у моего отца — вдруг мелькает искра. Медленно, по-королевски, он ставит баночку и вытаскивает из сумки радиоприемник. Включает музыку. Теперь у нас своя терраса, а у него — своя. Еще и с музыкой. С довольным видом он сидит и смотрит на нас с любопытством. Видимо, он очень доволен, что так удобно устроился. Почти незаметно, мелкими движениями бедер и плеч он подтанцовывает. Глазам не верится. В этот момент, как в плохом сне, проходит тот самый клиент, что прошел мимо минут пять назад. В ту же сторону, хотя он точно не возвращался и проходил обратно мимо нас. Он все такой же сутулый и потный. С такой же потрепанной сумкой… Странно. Очень странно.
Toute la terrasse observe désormais le sans domicile fixe qui, du coin de l’œil et qui avec la plus grande attention. Et cela semble inspirer notre acteur. Le cigare s’est enfin allumé, et il est tant d’ouvrir la bière bien fraîche. Après deux grosses gorgées, il se fige. Un éclair passe dans ses yeux verts très clairs, presque blancs comme ceux de mon père. Lentement, d’un geste royal, il repose la cannette de bière sur le banc et sort d’un de ses sacs un petit poste radio. Il l’allume et la musique retentit tout autour. Il rayonne de joie. Nous avons notre terrasse, il a désormais la sienne. Il accompagne la musique de mouvements de hanches et d’épaules presque imperceptibles. C’est alors que, comme dans un mauvais rêve, dans le même sens que précédemment repasse ce même client. Dans le même sens, toujours aussi bossu et débrayé, le même sac plastique râpé à la main gauche. Etrange, très étrange…
Бомж начал ворчать. Ему не понравился взгляд одного из моих соседей по террасе. Встает и быстро собирает свое барахло. Сигару обратно кладет в карман, приемник выключает, пустую тару из-под пива кладет в пакет — она ведь еще пригодится. Из-за его спины, выглядывает нарисованная белой краской на темно-зеленой спинке скамейки буква E. Бомж собирается и, не переставая ворчать, освобождает скамейку. Буква за буквой появляется имя на доске скамейки. Имя на букву Е. Имя моего сына. Бомж уходит. Когда я ушел из кафе, внезапно начался ливень, и я промок до костей.
Le clochard se mit à bougonner. Le regard d’un des spectateurs ne lui a vraisemblablement pas plu. Il se lève et rassemble vite ses affaires. Le cigare retrouve le fond de la poche, il range le transistor au fond d’un sac, ainsi que la canette vide, qui lui sera sans doute utile à quelque chose un jour. Sur le banc vert se détache une lettre peinte en blanc. il s’agit de la lettre E. Au fur et à mesure que notre SDF s’écarte du banc apparaissent derrière lui d’autres lettres, qui viennent former un prénom. Le prénom de mon fils. Le clochard est parti. Lorsque je quitte le café, une averse puissante éclate sans crier gare, et c’est trempé jusqu’aux os que je rentre chez moi ce soir là.
Не знаю, честно говоря, друзья мои, как интерпретировать только что описанное. И надо ли пробовать его интерпретировать как проявление некоторого скрытого желания? Не лучше ли воздержаться от всяких попыток проявить его смысл и считать, что все это — лишь сущий бред, лишь отчаянная попытка усталых мозгов придать хоть какой-либо смысл случайным импульсам, родившихся где-то там, в глубине гиппокампа?
Comment interpréter tout ceci? Et faut-il vraiment chercher un sens à ce qui vient d’être décrit? Est-ce le symbole bien réel de quelque désir caché ? ou n’est-ce que le délire d’un cerveau fatigué tentant désespérément de comprendre des impulsions aléatoires venues de quelque recoin de mon hypothalamus?
И напоследок: пишу эту заметку — угадайте с трех раз где? — на террасе кафе. В очень жаркий летний день, в любимом и ненавистном Париже. Проходя мимо станции метро Quai de la Gare, на пути к долгожданному напитку, прохожу мимо двух машин скорой помощи — красных, от пожарных подразделений. На полу лежит очередная жертва рекордного жаркого дня. Молодая девушка с длинными каштановыми волосами в белом шелковом летнем комбинезоне. Над ней трудится пожарник с бритой головой, в синем поло и красных шортах. Охлаждает ее, обливая водой, нежно ударяет ее по щекам, чтобы она пришла в себя после обморока. Спешу дальше. От меня все равно никакой помощи. Но на секунду мой взгляд останавливается на мускулистой правой руке спасителя. Из-под рукава поло видна нижняя часть татуировки. Рисунок опознать не могу, но под ним на чистом русском языке надпись: «Жизнь продолжается». Ущипните меня, я что — сплю?
Et pour terminer, que pensez-vous de cela? J’écris cette chronique à la terrasse d’un café (eh oui, ne me regardez pas comme ça…). C’est jour de canicule à Paris, et sur le chemin me menant à une boisson fraîche tant désirée, je passe à côté de deux voitures de pompiers. Des camions de premiers secours. A côté de l’un d’entre eux est allongée une des nombreuses victimes de la chaleur. une jeune fille au longs cheveux châtain en combinaison d’été de soie blanche. Penché sur elle, un pompier s’affaire. Il la rafraîchit avec un peu d’eau froide et tapote tendrement ses joues dans l’espoir qu’elle reprenne ses esprits. Je passe mon chemin. Elle est entre de bonnes mains. Mais mon regard s’arrête un instant su le bras droit et musclé du jeune sauveteur. Dépassant de la manche de son polo bleu marine, on distingue un tatouage. Je n’arrive pas à identifier le dessin, mais juste en dessous, je lis ces quelques mots écrits dans la langue de Pouchkine: " Жизнь продолжается " . La vie continue. Pincez-moi, je rêve!
___________________________
До встречи в эфире. Ваши комментарии, замечания и исправления можете прислать на адрес zametki.rfi@gmail.com ни одно письмо не останется без ответа!
A bientôt! N’hésitez pas à me faire part de vos remarques et de vos commentaires à l’adresse zametki.rfi@gmail.com Je répondrai avec plaisir à chacune de vos lettres!
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться