Перейти к основному контенту

Нуриев и лебеди: балет Чайковского снова на сцене Парижской оперы

В этом сезоне Парижская опера снова показывает на своей сцене «Лебединое озеро» в постановке Рудольфа Нуриева. Почему после всех модернистских версий и экранизаций классическая постановка Нуриева не устарела? И вошел ли балет в культурный код западного зрителя так же прочно, как российского и советского? Гелия Певзнер посмотрела спектакль и побеседовала с Валерием Овсяниковым, который стоял в эти дни у дирижерского пульта.

«Лебединое озеро» в постановке Рудольфа Нуриева на сцене Парижской оперы. Одиллия: Мириам Улд-Брахам, Зигфрид: Поль Марк. Март 2019 г.
«Лебединое озеро» в постановке Рудольфа Нуриева на сцене Парижской оперы. Одиллия: Мириам Улд-Брахам, Зигфрид: Поль Марк. Март 2019 г. Julien Benhamou
Реклама

Страница с подкастом этого выпуска передачи для экспорта RSS и скачивания находится здесь.

«Лебединое озеро», одно на всех

Скажи «русский балет», любой западный человек, даже далекий от музыкального мира, немедленно подхватит — «Лебединое озеро». Лебеди, большие и маленькие, Одетта-Одиллия и принц — часть общемирового культурного кода, а не только российского.  «Озеро» кажется не текучей материей, а неколебимой каменной глыбой. На самом деле, в истории этого балета было множество постановок, причем только третья из них принесла славу, но Чайковский ее так и не дождался. Концовок тоже было две – одна трагическая, другая хэппи-энд, и две манеры исполнения главной женской роли. Чаще всего Одетту-Одилию исполняет одна балерина, но бывает, что и две. А это полностью меняет сам смысл произведения.

Так что никакой глыбы нет — «Лебединое озеро» и сейчас продолжает меняться, как вода под ветром. Упомяну хотя бы постоянные споры балерин вокруг главного образа. Балетные распри — вовсе не примета нашего времени. Еще в самом начале истории «Лебединого озера» прима Анна Собещанская, поссорившись с Чайковским, отказалась от роли. Тогда роль отдали другой балерине, Полине Карпаковой. Не смирившись с афронтом, Собещанская поехала в Петербург к Петипа и попросила его поставить специально для нее отдельное соло в третьем акте, причем на музыку Минкуса.

Чайковский вставлять в собственную партитуру чужую музыку, конечно, не разрешил, но в итоге вынужден был написать соло сам, а заодно, по просьбе сменившей гнев на милость Собещанской, и дополнительную вариацию. Причем, композитору пришлось писать такт в такт с уже имевшейся музыкой Минкуса — балерина уже успела разучить свою партию! Вот только прима наотрез отказалась отдавать «свои» номера Карпаковой, и когда балет шел во втором составе, в нем ни соло, ни вариации не было. Для обиженной Карпаковой Чайковский был вынужден написать «Русский танец». В итоге, у каждой примы были свои собственные сольные номера. Балет шел, претерпевая на протяжении XIX и XX множество редакций. В нем танцевали все крупнейшие звезды балетного искусства — от Майи Плисецкой до Марго Фонтейн, партнером которой был Рудольф Нуриев.

Во второй половине ХХ века классическую постановку Петипа, кажется, видел уже каждый, кто хоть немного интересовался балетом.  Музыка Чайковского и сюжет «Лебединого озера» стали со сцены уходить на киноэкран и даже в жизнь. Уже в 1940 году отрывки появились в фильме «Мост Ватерлоо», в СССР, в 1960-е годы, — в комедии «Кавказская пленница» и других фильмах, и уже в 2010 году — в психологическом триллере Даррена Аронофски с Натали Портман «Черный лебедь», где главная героиня, балерина, сходит с ума. Считается также, что герой «В сторону Свана» Марселя Пруста получил свое имя благодаря «Лебединому озеру».

Тема безумия вообще близка «Лебединому озеру». В 1976 году Джон Ноймайер делает героем безумного баварского короля Людвига Второго. Матс Эк в 1987 году стал сводить с ума любителей классического балета, — в его «Лебедином озере» лебеди — отвратительные лысые уродцы. А в 1995 году у британского хореографа Мэтью Боурна герои на сцене перенесены в реальную лондонскую жизнь, а лебедей танцуют мужчины в штанах из перьев. В Советском Союзе и в постсоветский период музыку Чайковского не надо было и переносить в жизнь — она вырвалась сама: стоило скончаться очередному вождю государства или разразиться путчу, как все телевизионные программы отменялись, и весь день на экранах балерины взмахивали лебедиными крыльями. В 2014 году в балете Александера Экмана лебеди будут уже по-настоящему плавать в воде, но там заменили и музыку, ее специально для Экмана написал шведский композитор Микаэль Карлссон, хотя, если прислушаться, отголоски партитуры Чайковского в ней все равно слышны.

«Лебединое озеро» в постановке Рудольфа Нуриева на сцене Парижской оперы. Одиллия: Мириам Улд-Брахам, Зигфрид: Поль Марк. Март 2019 г.
«Лебединое озеро» в постановке Рудольфа Нуриева на сцене Парижской оперы. Одиллия: Мириам Улд-Брахам, Зигфрид: Поль Марк. Март 2019 г. Julien Benhamou

Рудольф Нуриев и Парижская опера

Постановка Нуриева на фоне всех последующих версий балета — классическая, традиционная. Это балет Петипа, которого хореограф ценил, стремясь возродить на сцене Парижской оперы ту версию, на которой сам осваивал мастерство. И все же, Нуриева в парижской постановке 1984 года невозможно не почувствовать. Во-первых, это он решил, что все действие представляет собой сон принца. Во-вторых, балет гораздо мрачнее, Нуриев немедленно убрал «апофеоз» с благополучным концом. Все его главные герои — игрушки в руках сил зла, Вольфганга-Ротбарта. Нуриев превратил учителя принца, который у Петипа — нелепый пьяница и чуть ли не шут, — в зловещего манипулятора. Манипулирование чужими чувствами — вообще главная тема нуриевской постановки. Даже Одиллия здесь — не «доминатрикс», а игрушка в руках собственного отца. Что уж тут говорить о меланхоличном принце Зигфриде и Одетте. С самого начала ясно, что им не выжить в этом мире, слишком они бессильны и наивны. Как только мечты Зигфрида рухнули, оказывается, что в реальной жизни он существовать не может.

Еще одно новаторство Нуриева – новый взгляд на мужские роли в «Лебедином озере». Конечно, после него мужчины уже танцуют и лебедей, но именно он дал танцовщикам кордебалета, задача которых до этого сводилась практически к поддержкам, более заметные роли. Так, полонез в первом акте танцуют не смешанные пары, а 16 мужчин. Нуриев изменил и партии солистов. Па-де-де Одиллия-Зигфрид в третьем акте превратилось в па-де-труа Одиллия-Зигфрид-Ротбарт.

Труппа парижской Оперы сначала встретила постановку настороженно, чуть ли не враждебно. Все привыкли к старой версии советского хореографа Владимира Бурмейстера. Но недовольство довольно быстро сменилось восторгом. Сегодня Парижская опера снова показывает балет в постановке Нуриева и утверждает, что он — в ДНК самой Гранд-Опера. Дирижер Валерий Овсяников подтверждает: «Постановку нужно беречь как музейную вещь». Вот только атрибутировать ее, в отличие от обычного музейного экспоната, сложно. К какой эпохе относится парижское «Лебединое озеро»? К моменту создания музыки Чайковским? К постановке Мариуса Петипа? К 1984 году, когда постановка впервые увидела свет? Или к сегодняшнему дню, когда мы смотрим на новое поколение танцовщиков? Скорее всего — последнее, ведь красота в глазах смотрящего.

«Лебединое озеро» в постановке Рудольфа Нуриева на сцене Парижской оперы. Одиллия: Мириам Улд-Брахам. Март 2019 г.
«Лебединое озеро» в постановке Рудольфа Нуриева на сцене Парижской оперы. Одиллия: Мириам Улд-Брахам. Март 2019 г. Julien Benhamou

Дирижер Валерий Овсяников: «Постановку Нуриева нужно беречь как музейную вещь»

RFI: Можно ли сказать, что «Лебединое озеро» — «наше все» не только для российского и советского, но и мирового зрителя?

Валерий Овсяников: Несомненно. Я полагаю, что не только для русского, но и для мирового слушателя и зрителя это один из непревзойденных шедевров. И то, что притягивает и исполнителей, и слушателей, и танцовщиков, и музыкантов, — это волшебная музыка. Петр Ильич постарался на славу. Все остальные два балета — а всего их три — также волшебные. И «Щелкунчик» волшебный, в канун Рождества и нового года он звучит в любой точке планеты.  

Нуриевскую постановку вы дирижируете иным способом, чем классическую?

Нет, на самом деле мы исполняем музыкальную партитуру. Что в этот момент происходит на сцене – безусловно, важно, но оркестр сидит в яме, дирижер тоже достаточно далеко. Поэтому мы озвучиваем партитуру Петра Ильича Чайковского — бессмертную, волшебную, как я уже сказал. Естественно, какой-то отпечаток хореография на некоторые детали исполнения откладывает, но несущественные. Все равно партитура самодостаточная и хороша настолько, что ее невозможно ничем испортить.

В чем разница для дирижера между балетом и оперой?

Оперный репертуар у меня очень маленький, есть симфонические программы. Но по большому счету для дирижера разницы никакой нет. Есть коллектив исполнителей, которым нужно управлять — будь то певцы, музыканты, любой ансамбль любого количества и качества. Если у дирижера есть к этому способности — организаторские, я уже не говорю о музыкальном комплексе, включающем слух, чувство ритма, — то он справится с любой задачей, с любым коллективом. Если же нет таких способностей, то будут трудности, и они часто возникают у малоопытных дирижеров. 

О постановке в этом году начали говорить еще до того, как она началась, в связи с Полуниным, конечно. Вы сожалеете, что он не участвует в постановке?

Здесь много своих исполнителей. Труппа Парижской оперы большая и достаточно крепкая, она известна своими танцовщиками во всем мире, они участвуют во всех мировых фестивалях, во всех балетных форумах. Принято так, чтобы одну из премьерных постановок украсил какой-то приглашенный гость, это часто практикуют все мировые компании, в том числе Парижская опера пригласила Сережу Полунина. Сережа Полунин — танцовщик, востребованный сейчас во всем мире, где-то спорный, противоречивый, но эти противоречия, очевидно, вошли в контакт с руководством Парижской оперы, и в результате мы его не досчитались. Я его хорошо знаю по Королевскому балету, мы с ним познакомились в Лондоне, когда он был еще совсем молодым человеком и только-только пришел в Королевский балет. Природа наградила его, конечно, огромным талантом и способностями к танцу 1 чуть больше работоспособности, и все бы было замечательно.

Что вы можете сказать про работу с Парижской оперой? Это уже не первая ваша встреча.

Прежде всего, конечно, хочу сказать слова благодарности и восторга в отношении оркестра – оркестр изумительный, играют они все настолько ярко и красочно, настолько волшебно, как это написал Петр Ильич. Здесь играет, например, прекрасный виолончелист, Георгий Харадзе, необыкновенно чистый звук. Иногда говорят, что русскую музыку отлично должны играть только русские музыканты, — ничего подобного. Отлично русскую музыку играют везде — и в Азии, и в Америке, и в Европе. В данном случае оркестр Парижской оперы делает это замечательно.

Что касается танцевальной составляющей этого спектакля — все на месте. Молодые выходят (а балет вообще – дело молодых, как известно), первые два состава были молодые танцовщики, вот их я могу назвать. На меня произвел сильное впечатление Жермен Луве.

Постановка Нуриева —это в чистом виде русский классический вариант «Лебединого озера». Единственное, что делает во всех своих постановках Рудольф, он добавляет мужского танца, и солистам, и мужскому кордебалету. Это неплохо, когда они действительно справляются с этими задачами, но иногда не справляются, поскольку сам Рудольф был виртуозом, а сейчас не все отвечают тому техническому мастерству, на которое он рассчитывал. И потом, конечно, он был невероятным трудоголиком — все, кто с ним встречался, говорят, что он был невероятной трудоспособности человек и заставлял все вокруг работать в том же неистовом режиме.

Было уже несколько неклассических постановок «Лебединого». Все равно можно продолжать играть такого классического Чайковского?

Эти сочинения и постановки имеют, конечно, музейный смысл, носят музейный характер, и к ним нужно относиться с огромной осторожностью и беречь их, ни в коем случае не забывать и повторять. То, что делают современные хореографы — не знаю, насколько можно назвать Рудольфа Нуриева современным хореографом, все-таки это вторая половина ХХ века… Он достаточно бережно все это сохранил и, как я уже сказал, что-то добавил свое. Но в любом случае, это классическая постановка, а Нуриева там все равно видно, как и в любом другом спектакле, которые остались после него.

Какие еще планы на будущее с Парижской оперой?

Мы этот же спектакль повезем летом в Шанхай, там будет азиатский тур. Потом меня пригласили на открытие следующего сезона, будет большой гала-концерт. В этом сезоне, осенью, я уже участвовал в таком дефиле. Говорят, это тоже Рудольф придумал — это очень интересно, показать всю труппу публике, причем от балетной школы, куда ходят малыши, и заканчивая звездами, на музыку марша Берлиоза.

Вы дирижируете в Мариинском театре, в Ковент-Гарден, в Парижской опере и многих других театрах Европы. Чувствуете ли вы отличие между российскими и западными оркестрами? 

По моим наблюдениям и на примере моей старшей дочери Анны, которая училась в Англии и играет на скрипке в оркестре  Ковент-Гарден, могу сказать, что в России и музыкальные школы, и средние учебные заведения и, затем, консерватории воспитывают музыкантов в расчете на солистов. То есть, он с детства растет артистом, но при этом забывает, что далеко не все становятся солистами. И потом возникает ситуация, близкая к трагедии, когда он не становится солистом, и все его ожидания рушатся. А здесь, в Европе, музыкальное образование настраивает молодых людей на оркестровое исполнительство. Поэтому у них, например, замечательная читка с листа. То, что здесь с детства воспитывают именно оркестрового музыканта, не амбициозного солиста, а рядового крепкого ремесленника, — это, в конечном счете, дает очень положительные плоды. Здесь очень хорошо сбалансированные и хорошо укомплектованные оркестры. Даже самодеятельные оркестры — на очень хорошем уровне. И я уже не говорю, конечно, о профессиональных театрах, в которых мне посчастливилось работать.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.