Перейти к основному контенту

Выход в закрытый космос: о фильме Михаила Идова «Юморист»

Обозреватель RFI Екатерина Барабаш в своей еженедельной колонке рассказывает о новом фильме Михаила Идова «Юморист».

Афиша фильма «Юморист»
Афиша фильма «Юморист» kinopoisk.ru
Реклама
11:31

Выход в закрытый космос: о фильме Михаила Идова «Юморист»

Екатерина Барабаш

Оруэлловско-черненковский 1984-й. У власти — последний старик уходящей эпохи. В воздухе витает совсем слабый, еле пока ощутимый запах надвигающихся перемен, но знаменитое «Мы ждем перемен!» пропоют еще нескоро. Пока же советская интеллигенция, чутким носом уловившая скорую смену ветра, мучается от осознания собственного бессилия. И — как обычно бывает у интеллигенции — бессилия добровольного, а оттого — еще более мучительного.

Юморист Борис Аркадьев (Алексей Агранович), средних лет умный грустный шутник-профессионал, более чем успешно подвизается на ниве публичного смехотворчества. Его конек и хит — скетч про фотографа и обезьянку. «Девушка, не хотите сфотографироваться с обезьянкой? А она хочет». Выдуманную обезьянку зовут Артур Иванович. Раньше звали Артур Ильич, но сверху потребовали изменить отчество — по понятным причинам. «Я бы не стал менять», — заявляет друг главного героя Гринберг (Семен Штейнберг), его коллега по КВН. Он бы и правда не стал — потому огни рампы ему не светят. А Аркадьеву светят и огни рампы, и любовь миллионов зрителей, и повышенное внимание вперемешку с восхищением высших руководителей органов, которые могут вызвать героя в любой момент на день рождения жены одного из них — просто так, в роли попугая. И Аркадьев без звука поедет, и будет попугайничать, и острить, и умилять, и ублажать хозяев.

Когда-то Аркадьев написал роман. Его, судя по всему, разругали критики, и Аркадьев вернулся в юмор. «В вас умер большой писатель», — дарит герою сомнительный комплимент поклонница (как всегда, трогательная и яркая Юлия Ауг), поднося ему книгу для автографа. В ответ Аркадьев вместо подписи размашисто рисует на титульной странице мужской половой орган, что не так уж и смущает поклонницу. Вообще с женщинами у Бориса все неплохо. «Пойдем», — бросает он в разгар вечеринки девушке лучшего друга, и та покорно забывает про лучшего друга в ту же секунду. Жена у него — красавица и умница, успешный адвокат, хоть и всегда тоже грустная, что немудрено — сын-пубертат, муж, мятущийся и временами запойный, разве что маленькая дочка радует.

«Юморист» — фильм о выбранной несвободе. Это миф, что в тоталитарном государстве невозможно не врать. Гринберг же не врет. Правда, у него и нет полных залов, и девушка у него глазах уходит к более успешному, но так ведь все равно — не врет же. Аркадьев это прекрасно понимает, оттого злится на себя еще больше.

«Юморист» — режиссерский дебют Михаила Идова, успешного журналиста, сценариста, бывшего главного редактора журнала GQ. Поработавший в США, Идов хорошо знаком с тамошней кино- и телеиндустрией, поэтому его первый фильм обещал стать хорошо выверенным и оттого — успешным — проектом. В фильм было вложено миллион долларов, пока кассовые сборы составили около 150 тысяч долларов. То, что фильм не окупится, было понятно. Во-первых, не стопроцентный мейнстрим, во-вторых, что важнее, пиар-кампания «Юмориста» была очень скромной. Впрочем, такие фильмы и не рассчитаны на кассовый успех. Это вроде как авторское кино.

Тема мятущегося, скажем так, работника умственного труда (как-то не поворачивается язык назвать Аркадьева интеллигентом), недовольного собственной душевной и творческой потенцией, настолько не нова, что нужно очень, очень свежее вливание, чтобы повернуть эту тему незнакомой стороной. История отечественного кино про интеллигента — душевного импотента очень богата. Из самых ярких — Зилов в вампиловской «Утиной охоте», перенесенной Виталием Мельниковым на экран под названием «Отпуск в сентябре» с нервным, тонким Олегом Далем. Макаров из балаяновских «Полетов во сне и наяву» в исполнении Олега Янковского — подлец с претензиями на исключительность. Безымянный персонаж из михалковского фильма «Без свидетелей», продавший талант дьяволу за успешную карьеру, — блистательная работа Михаила Ульянова. Слабовольный Бузыкин из «Осеннего марафона» Данелии. При всей разнице причин, которые привели этих героев к внутреннему слому, при внешней непохожести их занятий, образа жизни и устремлений (точнее — отсутствия таковых), главная причина душевных терзаний — нежелание и неумение примерить себя к окружающему миру, а не мир к себе.

В новые времена тема слабовольного гуманитария уверенно отошла на второй план. Попытки вывести в герои успешного, но недовольного собою творческого человека были слишком немногочисленны, чтобы говорить о целом направлении в кино, как это возможно было в случае советского кинематографа. Советское кино вообще любило говорить об интеллигенции, то возводя ее на пьедестал, как в «Девяти днях одного года», то полностью отказывая ей в элементарной порядочности — как в фильме Анатолия Эфроса «В четверг и больше никогда» опять же с Олегом Далем.

Современный интеллигент в сегодняшнем российском кино все больше карикатурен — достаточно вспомнить героинь Анны Михалковой и Ксении Рапопорт из фильмов Авдотьи Смирновой «Кококо» и «Два дня». Шаблонное изображение интеллигента, к которому так и просится эпитет «вшивый», — беспроигрышный ход для массового кино. Считается, что в представлении массового зрителя он такой и есть, этот интеллигентишко — в дурацкой шляпке, в колготках резинкой, до тошноты цитирующий поэтов Серебряного века. Это как в довоенных фильмах ученых изображали непременно в черной бархатной шапочке и картаво произносящими «Прэлестно!». Из исключений — разве что «Груз 200» Алексея Балабанова, где один из героев (правда, не главных), преподаватель научного коммунизма, измученный собственным лицемерием и уже узревший впереди призрак свободы. Кстати, в «Грузе 200» действие тоже происходит в 1984 году, как и в «Юмористе» — том самом году, когда самые чуткие уловили дуновение скорых перемен.

Работник умственного труда нынешнему кино стал неинтересен. А если и вдруг вспыхивает какой-никакой интерес — то по большей части к интеллигенту дня вчерашнего. Лейтмотив — тот же: слабоволие, граничащее со слабоумием, послушное следование требованию момента. В этом смысле характерен фильм Михаила Сегала «Кино про Алексеева», пусть и не самый удачный, но с прекрасным Александром Збруевым и мягким укором в адрес шестидесятников, которые бегали из лагеря в лагерь.

Интересно, что даже современное кино больше готово копаться в прошлых, советских времен, грехах интеллигенции, чем обратить наконец взор на творческих людей дня сегодняшнего.

В этом смысле «Юморист» — фильм предельно старомодный. Тема интеллигента в поисках собственной проданной тоталитарному монстру души, обыгранная множество раз, на протяжении фильма мечется в поисках оправдания собственного появления, но так и замирает, не найдя. Предложить хоть какую-то новую грань темы или какое-то новое ее решение авторы не сумели. Или не захотели. Что тоже понятно, потому что тогда пришлось бы выводить весь фильм совсем на другую высоту, а усложнение явно не входило в планы авторов. Думается, что такой фильм и замышлялся изначально — простой-простой, понятный-понятный, беззубый-беззубый. С джентльменским набором проблем, которые все без исключения давно отработаны нашим же кинематографом.

Советская интеллигенция, изученная вдоль и поперек советскими предшественниками Идова, устало всплескивает руками: ну что вы все про нас да про нас? У вас своих Мефисто мало? Да побольше и понахрапистее, чем в наши вегетарианские брежневско-андроповско-черненковские времена. Они вам неинтересны? Или вы опять на нашем горбу мостик к сегодняшнему дню строите? Может, не надо мостиков-то? Не скромничайте, оставьте нас в наших 80-х, займитесь уже собою. Легкий запах нафталина, слегка, впрочем, перебитый симпатичным Аграновичем, придает даже определенный печальный шик фильму.

Лучшая и ключевая сцена фильма сделана крепче всех остальных. Вызванный среди ночи в Центр управления полетами, в какой-то тайный его бункер, Аркадьев беседует со своим страстным поклонником — одним из космонавтов. Там что-то неладно на борту, и любимого юмориста вызывают по просьбе космонавта, чтобы поднять его боевой дух, понимая, что это может стать его последним желанием. Один на один с микрофоном и с невидимым собеседником, который, как и все просит: «Давайте про обезьянку!», перед голой стеной, герой словно сам гол и одинок. Голос космонавта — это голос Того, Кому Нельзя Врать. Отличный эпизод, делающий честь и исполнителю главной роли — Алексею Аграновичу, который держит эту долгую сцену один, на крупном плане. Хотя честно признаться, все-таки при всей его харизматичности и обаянии ему бы еще серьезно поучиться актерскому мастерству, прежде чем отваживаться на главные роли. Одно дело — Адуев-старший в «Обыкновенной истории» в Гоголь-центре, роль-функция, не слишком интересная даже у Гончарова. Другое дело — главная роль в фильме, да еще с таким количеством крупных планов, роль, которую надо разыгрывать взглядами, мимикой, которую надо держать крепко под уздцы и управлять ею. Тут талантливый Алексей Агранович еще не чувствует себя уверенно. Хотя за сцену разговора с космонавтом можно простить любую недоработку.

Есть еще одна ключевая сцена — страстный монолог Аркадьева в одной из последних сцен — в бане, где на мраморных ступенях сидят сильные мира сего в простынях, напоминающих тоги древних римлян. Очень яркий эпизод, хоть и выбивается своей повышенной метафоричностью из общего спокойного, а ля ретро, повествования. Аркадьев, приглашенный в баню развлечь генерала, вдруг вместо привычного скетча про обезьянку произносит филиппику, сначала завуалированно, а потом — и явно направленную против хозяев. Его речь становится кинжалом в спину хозяина, и Аркадьев таким образом из шута мгновенно превращается в Брута. Впрочем, и Брут, возможно, был шутом.

«Юморист» — фильм для маленького экрана подписчиков Netflix, для небольшой комнаты, уставленной винтажными этажерками, которые напоминают о том времени, когда ничего было нельзя, но хотелось, но все равно было нельзя, поэтому можно было ничего и не делать. Разве что делать вид, что хочется что-то делать, а нельзя. Как говорила кэрроловская Алиса, «Все течет, а ты не меняешься». Современное кино, похоже, не хочет ни с кем ссориться. Ни с сильными мира сего, ни даже со слабыми. Поэтому мы лучше как-нибудь там, в 80-х, еще потусуемся. Хотя, конечно, на фоне сегодняшнего убийственно бессмысленного российского кино «Юморист» заметно выделяется. Все-таки есть попытка поговорить о чем-то важном, пусть и довольно осторожная.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.