Перейти к основному контенту

Саша Филипенко: «Мне хочется, чтобы книгу прочитали за вечер»

Писатель Саша Филипенко представил на Парижской книжной выставке-ярмарке свой четвертый роман «Красный крест». 16 марта он посетил студию RFI и в прямом эфире рассказал о том, как возникают идеи для книг, о работе над текстом и о том, обязан ли писатель занимать конкретную политическую позицию. Мы выбрали для вас несколько цитат. 

Саша Филипенко вместе с другими литераторами сражается с социальными сетями за читательское внимание
Саша Филипенко вместе с другими литераторами сражается с социальными сетями за читательское внимание Студия RFI
Реклама

Студия RFI

О документальных источниках, советском прошлом и Марии Захаровой...

«Вы садитесь утром, пьете кофе и вдруг вам на почту приходят документы. И вы читаете, как в советских лагерях решают, снимать ли золотые коронки с покойников или не снимать».

«Я заходил в душ, тут позвонил Костя (Богуславский — историк, нашедший переписку Красного креста с СССР — RFI) и сказал: „Слушай, я отрыл два документа. С начала войны Красный крест пишет запросы, все понимают, что сейчас начнется великая бойня, они предлагают начать контактировать, потому что Советский Союз не подписывал конвенции об обмене военнопленными. Кажется, что швейцарцы пишут, а наши не отвечают“. Это было допущение, мы не знали, так ли это было. Я зашел в душ, простоял с намыленной головой минуту, а потом вышел абсолютно мокрый, перезвонил Косте и сказал: „Никому не рассказывай, мы эту историю раскрутим“». 

«В течение года мы писали запросы в архивы, нас не пускали. Я через знакомых дошел до Марии Захаровой и попросил ее лично, чтоб мне показали архивы. Она меня выслушала, сказала, что сделает, что сможет. На следующий день мне перезвонили из архива. Ровно на следующий день. Люди, которые не отвечали год. Позвонили и сказали: „Что ж вы таких важных людей тревожите?“ „Но вы же не отвечаете“, — говорю. И в итоге нам все равно ничего не открыли».

«Вся переписка Красного креста с советской властью — это три небольшие папки, которые и легли в основу книги. А переписка, скажем, с Германией — это три огромные комнаты. Потому что немцы долбили про каждого своего военнопленного и считали важным узнать его судьбу». 

О России и русском языке...

«В России сейчас такие времена, когда о войне много говорится».

«Я твердо убежден, что русский язык не принадлежит России, потому что в равной степени на нем говорят и в Украине — в стране, в которой, если обобщать, сейчас придерживаются других взглядов, — и в Белоруссии, и в Латвии, и в Эстонии, и в Литве».

О работе писателя, литературных премиях и экономии страниц...

«Часто я читаю и думаю, что жаль, что это написал не я, потому что я бы тут многое изменил. Мне кажется, многие так думают». 

«В финальной части работы мне звонил (издатель — RFI) Борис Натанович Пастернак и говорил: „Вот у тебя здесь красивое предложение. Вычеркивай его к чертям“. Многие писатели в силу того, что работают с большими издательствами, даже завидуют такой работе, потому что многие стоят на потоке, а мне еще повезло — на меня мой издатель обращает внимание».

«У меня есть какое-то количество премий и четыре романа. Но все эти премии для меня скорее аванс, жест критиков и мастодонтов — мол, парень, окей, у тебя есть шанс, пиши дальше». 

«Сейчас мы, литераторы, сражаемся не только с друг другом, но и с твиттером, фейсбуком... Очень трудно вас вырвать на несколько минут, чтоб вы погрузились в книгу». 

«Мне хочется, чтобы книгу прочитали за вечер, максимум — за два».

«Льву Николаевичу Толстому нужно было не только писать о том, что происходит, но и описывать то, как выглядит персонаж, потому что у читателя был другой зрительный аппарат. А нам сейчас не нужно описывать, как выглядит человек: кто-то вошел в комнату, а вы его уже представляете, потому что у вас другая оптика. И это экономит до 150 страниц в книге».

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.