Любовь великих и вечных: Гоголь и Рим

Николай Васильевич Гоголь попутешествовал по Европе достаточно. Он любил Вену, Париж, Берлин, но Рим стал для него той плодородной почвой, на которой с новой силой принялись цвести его талант и его судьба. Рим – это метафора. Рим – это символ. Рим – это новая колыбель для его биографии и религиозно-нравственных исканий.

Мемориальная доска на доме Гоголя на виа Систина Wikimedia Commons

Ни в одной из европейских столиц Гоголь не прожил столько времени, сколько в Риме, – с перерывами между 1837 и 1847 годами, в совокупности около четырех лет. Ни в одной из них ему не работалось так хорошо, как в Риме. На тему “Гоголь и Рим” можно написать толстую-толстую монографию, да и написаны уже тома и тома – без Рима не понять Гоголя. Почему именно здесь, в Риме, казалось бы, вдали от родины, он написал одно из самых гениальных произведений мировой литературы – «Мертвые души»? Загадка? Ну так и сам Гоголь – загадка из загадок.

Но все же прежде чем осмелиться окунуться в бездонные глубины гоголевской души и творчества – не пробежаться ли по Вечному Городу, не потоптать ли те же улицы, что топтали башмаки Гоголя, не нырнуть ли в кафе, где любил сиживать с друзьями и знакомцами этот великий, не познанный и непознаваемый человек? Может, хоть на один миллиметр, на полмиллиметра приблизимся к разгадке этой мощной и таинственной души?

Итак.

Первым делом – на улицу San Isidoro 16. Это был самый первый адрес Николая Васильевича в Риме, хотя и прожил он тут недолго. Гоголь впервые приехал в Рим 26 марта 1837 года. Вместе со своим другом и попутчиком Иваном Золотаревым Гоголь снял две комнаты у домовладельца Джованни Мазуччо. Мазуччо был известным в Риме домовладельцем, особенно нежно привечающим людей искусства. В частности, у него долго квартировал Орест Кипренский. Кто посоветовал Гоголю снять жилье именно у Мазуччо – неизвестно, но наверняка кто-то из «своих», из творческих. Улицу San Isidoro многократно перестраивали – сегодня большую ее часть составляет крутая лестница. Сохранился и дом, где поселился Гоголь в 1837-ом и где он написал две первые главы «Мертвых душ». Правда, дом с тех пор немного перестроили, и мы уже не знаем, в ту же самую дверь входил писатель, спеша к своему столу, чтобы обмакнуть перо для «Мертвых душ». Сегодня на территории старого монастыря расположился Ирландский францисканский колледж, а приходская церковь перенесена внутрь дома, где и жил когда-то Гоголь. Есть в этом что-то символическое – церковь в стенах Гоголя.

По мнению Золотарева, жизнь на Via San Isidoro была лучшей порой в жизни Гоголя: веселый, разговорчивый, он был охвачен красотой римской природы и великолепных памятников искусства, которыми был окружен. До какой степени Гоголь был тогда увлечен Римом, свидетельствует один эпизод весны 1837 г., рассказанный Золотаревым:

«Первое время, от новости ли впечатлений, от переутомления дорогой, я совершенно лишился сна. Пожаловался я на это как-то Гоголю. Вместо сочувствия к моему тяжелому положению он пришел в восторг. „Как ты счастлив, Иван, – воскликнул он, – что не можешь спать!.. Твоя бессонница указывает на то, что у тебя артистическая натура, так как ты приехал в Рим, и он так поразил тебя. И после этого ты еще не будешь себя считать счастливым!“ Убеждать в действительной причине моей бессонницы великого энтузиаста, целые дни без отдыха проводившего в созерцании римской природы и памятников вечного города, я счел бесполезным».

Со времен Гоголя Via di San Isidoro стала совсем коротенькой — бóльшая ее часть стала частью новой улицы — Via Veneto, которая, несмотря на свою «молодость», быстро стала знаменитой благодаря фильму Федерико Феллини «Сладкая жизнь». Via Veneto стала символом сладкой жизни вообще — именно по ней, по ее ресторанам, мечется в поисках услады герой Марчелло Мастроянни.

Вскоре Николай Васильевич перебирается на другую квартиру, на Via Sistina. Во времена Гоголя улица называлась Via Felice — улица счастья, а еще раньше – Strada Felice, то есть дорога счастья. Вроде совсем небольшое изменение — «виа» на «страда», а смысл – иной. Быть может, слишком многие обманулись, отправившись в путь по этой strada в поисках счастья, да не вернулись? А потом и вовсе изъяли слово «счастье» из названия, посвятив улицу Сикстинской мадонне.

Это — самое известное и самое постоянное место обитания Гоголя в Риме. Он прожил здесь с 1838 по 1842 год. Здесь, как считается, были дописаны «Мертвые души», а район, где располагается Via Sistina, — любимый район Гоголя. Впрочем, были ли у него нелюбимые римские районы? Вряд ли.

Жил Гоголь на третьем этаже, который в то время был последним; теперь над ним уже надстроен новый. Надпись на мраморной доске, которой русская колония почтила весною 1902 года память писателя, гласит: «Великий русский писатель Николай Гоголь в этом доме, где он жил с 1838 до 1842, задумал и написал свой шедевр». Как видим, русская община неточна – поэму Гоголь задумал и начал писать раньше и не здесь, но, видимо, очень уж хотелось прибавить побольше значимости дому. Ладно – простительная неточность.

Литературный критик и друг Гоголя Павел Анненков в своей книге «Н.В. Гоголь в Риме летом 1841 года» так описывал комнату Гоголя: «Комната Николая Васильевича была довольно просторна, с двумя окнами, имевшими решётчатые ставни изнутри. Обок с дверью стояла его кровать, посередине большой круглый стол; узкий соломенный диван, рядом с книжным шкафом, занимал ту стену её, где пробита была другая дверь…»

Только та мемориальная доска и напоминает теперь о Гоголе. Кстати, висит она высоко, на уровне второго этажа, так что увидеть ее, задрав голову, может только тот, кто ищет. Рядовому туристу доска не видна. Зато в доме — кафе «Gogol». Хозяин кафе знает, что Gogol – великий русский писатель, который известен во всем мире своим произведением “Anime morte”. Честно признается, что книгу не читал, но клятвенно, почти со слезами на глазах, обещает прочитать к следующему моему приезду. Я даю ему год и грожу пальчиком: «Проверю». Он в ответ просит привезти ему «забыл, как называется — такая яркая кукла». «Matrioshka», — обреченно вздыхаю я и обещаю привезти матрешку. Когда мы уже попрощались, он вдруг спохватывается: «А знаете, я слышал от кого-то, что синьор Гоголь умел варить божественные макароны!»

Вот это да! Видимо, даже литературу он рассматривает сквозь дуршлаг. А ведь действительно — Александра Смирнова-Россет отговаривала Гоголя самого варить макароны — «У Лепре это всего пять минут берет». Ресторан «Лепре», что означает «заяц», русские эмигранты любили и между собой называли его «У Зайцева». Гоголь здесь частенько бывал сам и водил сюда гостей. Ресторан этот находился на Via Condotti, что совсем рядом с домом Гоголя на Via Sistina. Ресторана здесь давно уже нет – теперь тут какой-то банк. Но если набраться наглости и просочиться во внутренний дворик, можно увидеть на стене герб владельца ресторана. В нижней части герба — зайчик. Если рост позволяет — дотянитесь до зайчика и погладьте его. Он ведь помнит Николая Васильевича.

Antico Caffé Greco Antico Caffé Greco

На той же улице — одно из любимейших мест Гоголя, кофейня «Antico Caffé Greco». Во времена Гоголя эта кофейня считалась приличной и популярной, но не так чтобы самой дорогой. И тот факт, что туда захаживала творческая элита мира, сделала его гламурным и дорогим заведением уже через много лет. А тогда… Тогда Николай Васильевич выходил из своей комнаты на третьем этаже дома № 126 по Via Felice, проходил мимо церкви Triniti dei Monti, рядом с которой (вот даже не сомневайтесь) иногда задерживался, чтобы посмотреть с высоты на любимый город, потом спускался по роскошной барочной лестнице на Piazza di Spagna, где наверняка подставлял какой-нибудь стаканчик под струю своего любимого фонтана «Лодочка» и через минуту оказывался в любимой кофейне. Если собрать в виртуальной гостиной всех, кто проводил в этом кафе время за чашкой кофе, чая или стаканом вина, — получится чуть ли не энциклопедия мировой художественной мысли. «Antico Caffé Greco» тянула к себе таких людей, как Гёте и Байрон, Стендаль и Шелли, Андерсен и Мицкевич, Бизе и Гуно, Россини и Берлиоз, Мендельсон и Лист, Вагнер и Тосканини, Тютчев и Шаляпин, Ницше и Шопенгауэр. Ну и Николай Васильевич, разумеется, в первых строках. Кофейня, которая считается одним из самых старых действующих кафе Италии (точнее — вторым по возрасту после одного из венецианских ресторанов) функционирует, но сейчас больше напоминает музей, в котором по странной прихоти музейного руководства поят и кормят. При входе кафе кажется крошечным, но только поначалу — оно тянется далеко-далеко в глубину анфиладой. Стиль неизменен с 1760 года, с самого основания. Здесь привыкли к посетителям-зевакам, которые бродят по кафе, ничего не заказывая. Здесь официант не скажет строго, как это часто бывает у итальянцев — мол, заказывай или уматывай. Здесь каждый официант — официант лишь наполовину, а на другую половину — музейный работник. Неофициально, конечно. Цены здесь таковы, что большинство кресел и диванов не заняты — посетители просто прохаживаются по залам, разглядывают картины и экспонаты, а выпить кофе можно у барной стойки — там намного дешевле.

В глубине кафе на стене среди других лиц — миниатюрный портрет Гоголя, а чуть далее под стеклом копия письма к Плетневу от 17 марта 1842 года, со знаменитыми словами: «О России я могу писать только в Риме, только там она предстаёт мне вся во всей своей громаде...»

На параллельной улице, Via del Croce — последний римский адрес Николая Васильевича. Здесь, в доме № 81, он поселился в октябре 1845 года и покинул это жилище в мае 1846-го. Это по-прежнему жилой дом, но о Гоголе здесь ничто не напоминает. Кроме, пожалуй, самого дома, внутреннего дворика и лестницы, — со времен Гоголя здесь ничего не изменилось. Если повезет и вам удастся попасть внутрь — представьте себе, что ровно то же самое каждый день в течение полугода видел Николай Васильевич. И никакие памятные доски не нужны — нет ничего лучше нетронутой истории. Сам Гоголь, как рассказывают, всякого приезжего знакомого вел к Колизею, заставлял вместе с ним ложиться на землю и смотреть на небо через арки Колизея, объясняя, что сейчас они видят то же, что видели древние римляне.

Если пройти чуть в сторону, к знаменитому фонтану Треви и стать лицом к нему — вы окажетесь перед Палаццо Поли. Здесь, на четвертом этаже, жила Зинаида Волконская, «царица муз и красоты», как называл ее Пушкин, после окончательного отъезда из России. Это немыслимой красоты здание сейчас занимает Национальный музей графики и дизайна, а когда-то именно здесь Гоголь читал «Мертвые души» Зинаиде Волконской и гостям ее салона. Часто Николай Васильевич бывал и на вилле Волконской на Эквилинском холме, где любил прохаживаться по дорожкам вместе с Жуковским. Тогда это место считалось предместьем Рима, вокруг виллы простирались сельские угодья, ну а теперь это резиденция английского посла. Интересно, что на Via Felice поначалу жил и художник Александр Иванов. Правда, когда там поселился Гоголь, Иванов уже квартировал на Vicolo Vantagio, дом № 5, минутах в 15 ходьбы от Via Felice. Иванов, которого Гоголь звал «il carissimo signore Alessandro», стал прототипом Писателя во второй редакции гоголевского «Портрета». Позднее Гоголь посвятит другу-художнику очерк «Исторический живописец Иванов», вошедший в состав «Выбранных мест из переписки с друзьями», а Иванов «введет» друга непосредственно в свою самую знаменитую картину — «Явление Христа народу». Персонажа в коричневом хитоне, оглядывающегося на Христа, художник писал с Гоголя. Гоголь часто бывал в мастерской Иванова на Vicolo Vantagio и, как рассказывал их общий друг ученый Федор Чижов (живший, кстати, в одном доме с Гоголем на Via Felice), нередко давал художнику советы, к которым тот обычно прислушивался.

«Нет лучше участи, как умереть в Риме; целой верстой здесь человек ближе к Богу... Вот мое мнение: кто был в Италии, тот скажет: «прощай» другим землям. Кто был на небе, тот не захочет на землю», — писал Гоголь Прокоповичу.

Судьба не дала Гоголю «лучшей участи» — он умер в Москве. Хотел быть на небе, но пришлось вернуться на землю. Но там, на небе, в Риме, который он считал еще одной своей родиной, Николай Васильевич выплеснул огромную часть своей великой души. Настолько огромную, что стал навсегда так же необходим Вечному Городу, как Колизей, Пантеон, Тибр, Ватикан…